Материнское сияние – также известное как «сияние основы» – является окончательной природой реальности, которая не отличается от нашей собственной природы. Это бесконечное открытое пространство осознавания, которое включает все и всех. Это базовая доброта вселенной, наполненная сочувствием и мудростью. И что мне кажется наиболее вдохновляющим – что обычные люди, как вы или я, всегда могут связаться с ней. Однако хоть она и присутствует постоянно, полностью и окончательно она раскрывается только в конце процесса растворения – и только в том случае, если мы распознаем ее.
Когда мы как следует подготовились, тренируясь в сиянии ребенка, мы сможем узнать нашу мать, когда она покажет свое лицо. Тогда, словно малыш, который весь день был с няней, мы, разумеется, побежим к матери, чтобы воссоединиться с ней. Как говорится в одной из молитв о бардо, которую я часто повторяю: «Пусть я буду освобожден так же естественно, как дитя бежит, чтобы взобраться на колени матери».
Сияние ребенка можно сравнить с пространством внутри вазы, и материнское сияние – с обширным пространством снаружи. Хоть внутреннее и внешнее пространство разделены вазой и мы можем о них говорить, как если бы они были двумя разными пространствами, их суть абсолютно одинакова. Они оба – пространства. Когда ваза разбивается – по аналогии со смертью, – препятствие между двумя пространствами исчезает, и они объединяются в одно.
Когда мы используем термин «сияние» для описания природы ума, мы не говорим о каком-то обычном свете. Сияние – это качество нашего ума, который осознает. Это то, что знает. Это то, с помощью чего мы знаем, что видим, и слышим, и думаем, и чувствуем, и это то, что дает нам потенциал узнать нашу истинную природу. Может быть, полезнее будет просто назвать это «открытым осознаванием», чем-то, что мы можем практиковать и с чем можем связаться.
Если мы привыкаем к непрерывному потоку рождения и смерти, непрекращающимся бардо, из которых состоит наша жизнь, мы постепенно можем прийти к наблюдению, что это осознавание лежит в основе всех переживаний. Мы можем дойти до той точки, когда открытое осознавание сопровождает нас через любое начало и конец, через любой подъем и спад. Оно не появляется и не исчезает. Оно всегда присутствует во всех преобразованиях и промежутках. Это постоянное свойство рельефа ума. Может показаться, что это что-то очень далекое, но это наше неотъемлемое право и всегда заманчивая возможность.
Когда мы пытаемся определить местонахождение, описать или создать концепцию об этом открытом осознавании, у нас ничего не получается. Как бы усиленно мы ни искали, мы не можем найти ничего, что можно было бы зафиксировать. И все равно возможно познакомиться с этим осознаванием так близко, что мы всегда сможем его распознать в любой ситуации, даже во время распада нашего тела. И это, конечно, самый важный период из всех.
Большую часть времени мы слишком захвачены, чтобы осознавать эту открытость – захвачены нашими мыслями и эмоциями, нашими надеждами и страхами, нашим обычным сопротивлением тому, каким все является. Как в традиционном сравнении, мы уподобляемся безнадежно бедному человеку, который беспокоится и борется за жизнь день и ночь, но не знает, что прямо под его домом зарыт огромный клад золота, который бы мгновенно спас его от бедности.
Будда и другие великие учителя передавали множество методов для раскрытия нашего сияющего ума. Когда Трунгпа Ринпоче впервые учил медитации на Западе, он попросил своих учеников расслабиться и просто оставаться не отвлеченными от настоящего. Если мысли уносили их прочь, им нужно было вернуться в настоящий момент. Когда оказалось, что это практически невозможно для большинства людей, он рассказал о концентрации на выдохе как на объекте, но с легким прикосновением. «Прикоснитесь к дыханию, когда оно выходит, и отпустите его», – это были первые инструкции, которые я получила.
Наиболее распространенные обучающие техники – сидеть в позе медитации, концентрироваться на объекте, например на дыхании, и применять техники для работы с мыслями, когда они появляются. Эта и большинство других буддийских практик так или иначе включают в себя замедление ума настолько, чтобы увидеть наши привычные шаблоны мышления и как они обычно занимают все наше внимание. Эти методы добавляют воздуха в нашу тенденцию быть полностью погруженными в мысли, так что мы можем прикоснуться снова и снова к небу за облаками[3].
Один такой простой метод я называю практикой паузы. Вы просто останавливаетесь, что бы вы ни делали, и оглядываетесь. Вы можете это делать в любое время. Вы гуляете или моете посуду, и тут вы останавливаетесь и оглядываетесь. Пауза прерывает инерцию быть полностью захваченным мыслями. Вместо этого вы наслаждаетесь проблеском свежести, которую Трунгпа Ринпоче зовет «сейчасность». Это может быть и неполным переживанием «сейчасности», но этот проблеск учит вас разнице между тем, чтобы быть захваченным, и тем, чтобы быть открытым. Вы переживаете проблеск вашей истинной природы. У вас начинает появляться ощущение того, что это такое.
Однажды, когда я давала поучения по этой теме, какая-то женщина спросила меня: «Станет ли это более ясным и очевидным со временем?» Она сказала, что, даже несмотря на то, что слышала эти поучения и много раз медитировала, у нее по-настоящему не появилось ощущения того, что подразумевается под такими понятиями, как «открытое осознавание» и «подобный небу ум». Она предполагала, что так было из-за того, что она слишком опиралась на концепции, все время старалась со всем разобраться.
Я мгновение подумала над ее вопросом и затем ответила: «Станет ли это более ясным, зависит от тебя». Распознавание открытого осознавания обычно не происходит само собой. Это процесс. Множество людей провели годы, учась расслабляться настолько, чтобы сблизиться со своим подобным небу умом. Если кто-либо из нас действительно интересуется открытым пространством за нашими привычными шаблонами мышления, если мы хотим ближе узнать небо за облаками, нам нужно посвятить время этому устремлению.
Прежде чем мы начнем, нам нужно знать, что это не проект по превращению наших мыслей во врага. Облака приходят и уходят, не причиняя вреда небу. Точно так же мысли приходят и уходят, не причиняя вреда нашему уму. Нравится нам это или нет, мысли продолжают приходить. Просто так происходит. Нам не нужно видеть в этом проблему. Так что вместо демонизации мыслей более деликатным и плодотворным подходом будет любопытство. Мы можем просто поинтересоваться: «Что окажется за всеми этими мыслями, если я вдруг перестану думать? Что я буду переживать? Так или иначе, чем являются мои мысли? Так ли они реальны? Являются ли они угрозой?»
Если у вас есть такой тип любопытства, вы естественным образом будете больше наблюдать за ситуацией. Вы будете учиться и практиковать, и опыт станет яснее. Все чаще и чаще вы будете вспоминать о том, чтобы остановиться и прервать натиск своих мыслей. Ваши мысли постепенно станут менее проблематичными. Все чаще и чаще вы будете наслаждаться моментами свежести и простора. И чем более обязательными вы станете в такой любознательности, тем яснее и очевиднее будет становиться ваше ощущение открытого осознавания.
Мое первое переживание открытости ума произошло смешным образом. В тот день я открыла для себя промежуток. Это был долгий ретрит, на котором мы сидели в зале для медитаций каждый день в течение всего времени. В комнате был шумный вентилятор, но спустя короткое время я так к нему привыкла, что перестала его замечать. Я чувствовала себя абсолютно нищей. Мы получили поучения о природе нашего ума, и все говорили о «промежутке» и «просторе», а я не знала, о чем они говорят. Я подошла к стадии, когда это стало моей маленькой постыдной тайной. Так я думала во время тех тягостных строк – и вдруг ни с того ни с сего вентилятор остановился секунды на три и затем снова заработал. И я поняла: вот оно! Тот самый «промежуток», «простор» – как бы это ни называлось – случился прямо там. Был гул вентилятора, затем не было: промежуток. Словно кто-то нажал паузу в череде моих переживаний. Затем гул снова начался. И хотя не было ничего, на что я могла бы указать, я распознала, что открытое пространство всегда было прямо здесь. Это было открытием, потому что это было так просто.
Может показаться, что мое переживание связано только с отключением вентилятора, но я бывала во множестве ситуаций, когда вентилятор переставал работать и я продолжала тащиться за моим паровозом мыслей. Но так произошло только потому, что я была в зале для медитаций, изо всех сил стараясь узнать и делать, что могу, чтобы следовать инструкциям. Оглядываясь назад, я понимаю, что все это долгое время, пока я чувствовала себя полной неудачницей, которая ничего не может сделать правильно, я подготавливала почву, чтобы такое переживание узнавания могло произойти.
Тренировка нашего ума в узнавании открытого осознавания – это долгосрочное исследование по работе с нашими глубоко укоренившимися привычками. Мы так привыкли быть захваченными борьбой против жизни, что часто превращаем нашу практику в новую форму борьбы. Если принять такое устремление, мы можем обнаружить, что зачастую недоумеваем, что делаем, и сомневаемся в себе. Мы хорошо умеем загонять себя в угол. Но, если мы продолжаем быть любопытными и применять инструкции, что получили, истинная природа нашего ума постепенно становится нам знакомой. Мы узнаем, кем в действительности являемся за калейдоскопом восприятия и мыслей, из которых состоит наш опыт. Тогда мы будем готовы к чему угодно, что бы с нами ни произошло – даже переживание отсутствия реальности, которое обычно было бы крайне тревожным. Наконец, когда элементы нашего тела растворятся, мы ощутим сильную радость и успокоение ребенка, который узнал свою мать и без сомнений бежит к ней, чтобы устроиться на ее уютных коленях.
8. Что проходит через бардо?
Когда мы говорим, что смерть происходит каждую секунду, у нас может возникнуть естественный вопрос: «Если я постоянно рождаюсь и умираю, то кто тот, который проходит через все эти переживания?» Как только тело умирает, у кого есть шанс слиться с материнским свечением? Если этот шанс упущен, кто переходит в следующее бардо, известное как бардо дхармата? Когда приходит время реинкарнации, кто перерождается? Подобный вопрос будет «Чем является то, что продолжается из одной жизни в другую?» или «Что проходит через бардо?»