Обычный ответ на все эти вопросы – «осознавание», или намшé по-тибетски. Слово «осознавание» может обозначать различные вещи для различных людей, но тибетский язык невероятно точен, когда мы подходим к описанию ума. Намшé подразумевает, что осознавание дуалистично. Например, если Роза видит гору, Роза тут, а гора – там: это два разных объекта. Что бы Роза ни видела, нюхала, пробовала на вкус или чувствовала, это выглядит как объект, отдельный от Розы.
Такими объекты кажутся для нас, так? Есть ощущение разделения между мной и всем остальным. Переживания все время меняются, но кажется, что я всегда остаюсь такой же. Есть что-то во мне, что ощущается как неизменное. Но когда я смотрю на неизменного себя, я ничего не могу зафиксировать.
Я родилась 14 июля 1936 года. Мое имя в то время было Дейдре Бломфильд-Браун. Я определенно могу подтвердить, что есть связь между тем младенцем Дейдрой и сегодняшней Пемой. У меня есть воспоминания из детства. Мать и отец, которые были у меня тогда, и сейчас мои мать и отец, даже несмотря на то, что они давно ушли. Ученый сказал бы, что у того ребенка и меня одна и та же ДНК. И конечно, у нас один и тот же день рождения. Но остается занимательный вопрос: являются ли одним и тем же человеком тот новорожденный ребенок и пожилая женщина, которой я стала сегодня?
У меня до сих пор хранятся мои фотографии из младенчества и детства. Если как следует постараться, я смогу найти сходство между ребенком и тем, что я сегодня вижу в зеркале. Но я также знаю с интеллектуальной точки зрения, что ни одна клетка в моем теле не сохранилась с тех пор. Даже сейчас каждая клетка и каждый атом в моем теле постоянно меняются.
Я долго старалась изо всех сил найти настоящую себя, которая остается неизменной из года в год – или даже от мгновения к мгновению, – но так и не достигла успеха. (Это стоящее упражнение, которое я крайне рекомендую всем интересующимся тайной жизни и смерти.) Итак, к чему это нас приводит с точки зрения бардо?
Как я сказала, стандартный ответ на вопрос, что же сохраняется в течение жизней – намшé, дуалистичное сознание. Это не так просто понять. Некоторое время назад я позвонила моему другу Кену МакЛеоду, весьма образованному практикующему буддисту, который написал несколько моих любимых книг, и спросила его об этом. Как и любой другой ученик Дхармы, он ответил, что намшé – это то, что проходит через бардо. Но он особо подчеркнул, что это сознание не является стабильной сущностью, которая проходит через все. Оно постоянно растворяется и преобразуется. Каждое мгновение мы переживаем что-то новое: запах хлебца, изменение освещения, мысль о друге. И каждое мгновение у нас есть ощущение себя, который это переживает, – ощущение «я, чувствующего запах хлебца». Когда это мгновение проходит, за ним незамедлительно следует другое с субъектом и объектом. Этот поток дуалистичных впечатлений непрерывно продолжается во время нашей прогулки и наших снов, в течение нашей жизни и во всех наших жизнях.
Но за пределами этого потока мгновений есть ли что-то, что лежит в их основе и на что мы могли бы указать как на «сознание»? Мы не можем ни обнаружить, ни описать ни один постоянный элемент, который продолжал бы жить во время всех наших переживаний. Таким образом, с этой точки зрения, Кен сказал, что другим ответом на вопрос «Что проходит через бардо?» будет «Ничто». Есть только отдельные мгновения, следующие одно за другим. То, о чем мы думаем как о «сознании», больше глагол, чем существительное.
Когда мы с Кеном вели эту беседу, она дала мне больше понимания, как я цепляюсь за это «я» как за что-то постоянное, тогда как на самом деле оно гораздо более динамичное. Это не что-то зафиксированное, застывшее. У нас может быть видение себя как застывших – и у нас также могут быть застывшие мнения о других, – но это основано всего лишь на непонимании.
Почему у нас есть это непонимание? Кто может сказать? Мы всего лишь всегда так на все смотрели. Буддийский термин для этого – «совместно возникающее неведение», или, как об этом сказал Анам Тхубтен, «совместно возникающая неосознанность». Мы все приходим в эту жизнь с неосознанностью. А что мы не осознаем? Мы не осознаем, что мы не являемся реальной постоянной сущностью и что мы неотделимы от того, что воспринимаем. Это великое недопонимание, иллюзия разделенности.
Вот что я слышала от учителей о происхождении нашей неосведомленности. Во-первых, есть открытое пространство, изменчивое и динамичное. Нет ощущения дуалистичности, нет ощущения «я», отделенного от всего остального. Затем, исходя из этой основы, все начинает проявляться. Если понять все правильно, открытое пространство и проявления не являются двумя разделенными ситуациями. Они как солнце и его лучи. Это значит, что все, что мы переживаем прямо сейчас, – проявления нашего собственного ума. Узнавание этого союза называется «со-возникающей мудростью» или «со-возникающим осознаванием». Если мы остаемся захваченными иллюзией разделенности и реальности – это со-возникающая неосознанность.
И конечно, это и есть то состояние, в котором мы с вами обнаруживаем себя. Очевидно, что такая со-возникающая неосознанность – наше обычное переживание. Но на самом деле никто и ничто в нашем мире не является ни зафиксированным, ни статичным. Сознание – это процесс, который постоянно растворяется и преобразуется, и сейчас, и во время бардо. И каждый раз, когда оно преобразуется, оно абсолютно свежее и новое, а это значит, что у нас идет бесконечный поток возможностей для совершенно свежего, открытого взгляда. У нас всегда есть второй шанс увидеть мир заново, шанс восстановить связь с изначальной открытостью, шанс обнаружить, что мы никогда не были отделены от изначального простора, – шанс обнаружить, что все это было серьезным недопониманием.
Если вы проведете достаточно времени, размышляя об этом, вы сможете понять это вашим рациональным умом. Но потом вы, возможно, снова спросите себя: «Почему я переживаю себя отделенным? Почему я не переживаю каждый момент свежим? Почему мне кажется, что я застрял?» Причина того, что вы так себя чувствуете, в том, что вы – как и все остальные – были во власти со-возникающей неосознанности на протяжении долгого-долгого времени. Поэтому и ее растворение занимает очень-очень долгое время.
Наше недопонимание в отношении разделенности имеет глубокие корни. Даже у животных есть врожденное чувство, что они отдельные существа. Но в отличие от животных у нас есть способность размышлять. Мы можем использовать наш довольно сложный мозг, чтобы обнаружить, что наше недопонимание точно является недопониманием, – и так шаг за шагом у нас появляется шанс, даже если ненадолго, слиться с изначальной реальностью снова.
Даже если мы убеждены в этом, мы, однако, не можем отказаться от такого знакомого ощущения разделенности, просто желая так сделать. Но что мы можем сделать, так это начать медитировать. За одну сессию на медитационной подушке мы можем увидеть, как изменчиво наше сознание. Мы можем наблюдать за тем, как наши мысли, и эмоции, и переживания появляются и исчезают, и как этот процесс просто идет и идет без единого перерыва.
Мы также можем увидеть, насколько непостижимы наши мысли. Откуда все эти мысли приходят? И куда уходят? И почему мы настолько серьезно воспринимаем все, что происходит у нас в уме? Несмотря на то что наши мысли так неуловимы и туманны, как они могут причинять ненужные проблемы? Почему они могут нас беспокоить, заставить ревновать, ссориться с другими, впадать в эйфорию или уныние?
Медитация дает нам способ увидеть, насколько наш ум и представление «я» скользкие. Когда мы практикуем медитацию, мы постепенно привыкаем к постоянному потоку переживаний. Мы видим, что это происходит, даже несмотря на то, что не можем указать на субъект, который их переживает.
С этой точки зрения нет неизменного существа, которое проходит через бардо. Другой способ сказать об этом – нет неизменного индивидуума, который переживает жизнь и смерть. Никто не живет и никто не умирает. Жизнь и смерть, начало и конец, приобретения и потери – как сны или волшебные иллюзии.
9. Две истины
В буддийских учениях есть идея, что все имеет два уровня истины – относительный и абсолютный: то, как мы переживаем жизнь, когда мы погружены в нее, и как мы ее переживаем, когда мы находимся на дистанции и можем охватить широкую перспективу.
Мне нравится думать об относительной истине как о чем-то, что складывается в историю обычного дня: то, что мы видим, и слышим, и думаем, что мы чувствуем в отношении других людей и объектов, с которыми сталкиваемся, как мы относимся к нашему миру, как все появляется и функционирует.
Деревья растут из земли, у них есть ветви и листья, и многие из них теряют листья осенью. Эти утверждения «истинны», потому что все с ними согласятся. Есть согласованная реальность, о которой мы договорились. Если кто-то скажет: «Деревья растут вниз с неба» – мы ответим, что он говорит неправду, потому что это не является согласованной реальностью. Для людей существование деревьев – относительная правда, о которой договорились. Но мы можем предположить, что у термитов нет ощущения «деревьев». Они видят тот же предмет в контексте того, что он значит для них – как еду и место проживания. И такое бесспорное понятие, как дерево, действительно зависит от того, кто на него смотрит и когда он смотрит – насколько пристально он рассматривает и в чем он заинтересован во время наблюдений.
Это справедливо в отношении всего во вселенной. Наш относительный мир гораздо более гипотетический и открытый для интерпретаций, чем то, каким мы обычно его признаем. Здесь относительное и абсолютное встречаются. Когда мы воспринимаем что-то вне наших обычных концепций, мы обнаруживаем шуньяту, или «пустотность» – слово, которое часто недопонимают. Пустотность – это не вакуум: она не предполагает холодный темный мир, где ничто не имеет значения. И означает она, что все, что мы изучаем, свободно – «пусто» – от нашей концептуальной интерпретации, наших взглядов и мнений. Ничто в этом мире не неподвижно; ничто не постоянно и не определенно так или иначе. Все явления просто такие, какие есть, свободные от наших оценочных суждений и предубеждений.