ло мое детство. Там были мои родители, брат Рон и одна из наших собак, которая в старости заболела настолько серьезно, что ее пришлось усыпить. Во сне мы везли ее к ветеринару именно с такой целью, и вдруг отец сказал: «Нет, это вы меня усыплять везете». Я проснулась, задыхаясь от слез и боясь снова уснуть, настолько реальным казался этот кошмар.
Я очень хотела рассказать о своем состоянии и душевном кризисе кому-то из близких, но это было невозможно. Мой брат Рон – атеист. Если бы я связалась с Майклом, мать перестала бы со мной общаться. Морин умирала. Обсуждать свои душевные переживания с матерью мне бы даже в голову не пришло. Что касается моих друзей, то за несколько лет до этого я решила не обременять их рассказами о БА, поэтому мне было очень одиноко. Единственным человеком, с которым я могла бы поговорить о подобных вещах, был мой отец.
В детстве я часто спрашивала его о Боге. За нашим домом находился холм, куда он водил меня запускать воздушного змея. В один из таких ветреных дней я встала на цыпочки, подняла руки к небу и спросила отца, как высоко нужно тянуться, чтобы достать до Бога. Он опустился рядом со мной на колени и объяснил, что тянуться вовсе не надо – Бог повсюду: вокруг нас и внутри нас. Мы просто должны разговаривать с Ним. Это одно из самых ценных для меня воспоминаний: как отец опускает колени на грязную тропинку, над нами плывут огромные облака, и он преподает мне урок о Боге, который я запомню на всю свою жизнь.
Спустя много-много лет, когда болезнь унесла отца в другую реальность, мне опять показалось, что Бог пребывает где-то очень далеко от меня. И я решила: единственное, что может мне помочь, – вера, на которую я опиралась всю жизнь и которую мне нужно восстановить. И для этого мне нужна была помощь отца. Навещая родителей, я выбирала моменты, когда мать была занята, и просила сиделок оставить меня наедине с отцом. Когда мы оставались вдвоем, я шепотом обращалась к нему. Я рассказывала ему о самых разных вещах: как мне жаль, что я ранила его своими протестами, как я хранила в своем сердце все уроки, которые он преподавал мне в детстве, – уроки о вере в Бога, который всё видит. Я говорила, что чувствую себя потерянной, что вера меня оставила, что я тоже хочу получить от Бога какой-то знак – прямо как он, когда в юности проснулся и почувствовал на своих плечах прикосновение невидимых рук. Мне очень нравилась эта история, я часто просила отца рассказать ее. Он говорил, что сел на кровать, ощущая любовь и защиту, и знал, что у него на плечах лежат руки самого Бога. Всю жизнь я хотела получить подобный знак. И пока я рассказывала об этом отцу, в его взгляде что-то изменилось, и в глубине души я услышала, как он говорит мне: «Бог всюду оставляет свои знаки, нужно лишь обращать на них внимание».
Тогда я поняла, что веру поддерживать очень сложно. Она может однажды покинуть нас, и тогда нам придется цепляться за нее, преодолевая собственные сомнения и иллюзии, чтобы вновь встать на путь истинный. Но, быть может, я потеряла не так много, как мне казалось. Ведь именно вера привела меня к постели отца, к желанию вновь услышать от него, что Бог всегда находится рядом с нами. Мне не нужно было вставать на цыпочки и тянуться к небу, я просто должна была верить в Него. Я не переживала такой же невероятный опыт, какой был у моего отца, не просыпалась с ощущением божественных рук на своих плечах. Мне нужно было прикладывать больше усилий и бороться со своими сомнениями. Иногда вера – это слабый огонек, который треплется на ветру. А иногда Бога можно обнаружить в минутной вспышке голубых глаз, давно потухших и смотрящих в невидимые дали.
Я вспоминаю об этих минутах, проведенных в комнате отца – порой в абсолютном молчании, – как о самых глубоких и искренних разговорах с ним. Они подготовили меня к последующим событиям, и после них я уже не сомневалась в том, что душа отца спокойна и здорова по ту сторону дымовой завесы БА. От меня не укрылся тот факт, что человек, которого я всю жизнь хотела узнать получше, к которому так хотела быть ближе, поселился именно в той части моей души, которая больше всего в нем нуждалась. Он вернул меня к Богу, когда я почувствовала себя покинутой Им, а в детстве – привел меня к Нему. Я несколько лет жила с чувством, что отца никогда не было рядом со мной, но потом осознала, что он всегда находился где-то поблизости, просто это выглядело иначе, нежели я себе представляла. Он не был отцом, который постоянно участвовал в жизни своих детей: ходил на их спортивные соревнования и школьные спектакли. Он не знал имен моих друзей и чем я увлекаюсь. Но его слова всегда звучали в моей голове, когда я, будучи подростком, увлеклась наркотиками, превратилась в заблудшего ребенка, потерявшего тягу к жизни. Той ночью мой отец был в тысячах километров от меня, находился в другом штате и понятия не имел о том, что со мной происходило. Но его голос звучал в моем сердце и помог мне отойти от края пропасти, в которую я готова была прыгнуть. И когда я просила у Бога прощения за те неприятности, которые я доставила отцу своими глупыми протестными акциями, он слышал меня. Когда я была маленькой, отец говорил, что Бог прощает всех своих детей, которые раскаиваются перед ним за содеянное. И я слышала, как эти слова доносились до меня из той части моей души, которая была свободна от печали и слез. И даже когда БА приглушила голос отца, я всё равно продолжала слышать его.
Родители не всегда занимают в жизни своих детей то место, которое мы ожидаем. Но иногда, если нам улыбнется удача или если присмотримся повнимательнее, мы сможем обнаружить их присутствие в самых неожиданных уголках нашей жизни. У кого-то из нас остались лишь воспоминания о тех редких моментах близости с родителями, с которыми мы никогда не могли построить хорошие отношения, – но и эти воспоминания очень ценны. Если внимательно посмотреть на историю своей жизни, вы, скорее всего, обнаружите в ней хотя бы один случай, когда родители проявляли к вам любовь и нежность. Даже если это произошло единожды, вам стоит держаться за данное воспоминание и часто к нему обращаться. Мне повезло, что в моей памяти осталось много подобных моментов, связанных с отцом, – они до сих пор служат для меня опорой и поддержкой. Быть может, у кого-то есть гораздо больше счастливых воспоминаний о родителях, но мне достаточно и своих. С матерью же у меня была совершенно другая ситуация. После ее смерти я сочиняла надгробную речь, и мне было, честно говоря, весьма сложно припомнить хотя бы один случай проявления нежности с ее стороны. Но в конце концов мне удалось вспомнить несколько подобных историй, и я до сих пор часто о них думаю. Обращение к воспоминаниям позволяет нам понять, что стало причиной натянутых отношений с родителями. Возможно, они любили нас, но скрывали свои чувства. И теперь, когда болезнь, не позволяющая человеку эмоционально расти и меняться, забирает ваших родителей, вы можете им посочувствовать.
Перед людьми, теряющими своих родителей из-за деменции, часто разворачивается вся история их семьи. В большинстве случаев это происходит, когда заболевание начинает прогрессировать. Это очень неприятное, но важное событие. Он определяет весь ваш дальнейший жизненный путь.
После того как отца прооперировали, мы предприняли героические усилия для того, чтобы он прошел курс физиотерапии и снова смог ходить, – возможно, даже гулять в парке, ведь это было его любимое место для отдыха. Я не помню, что именно произошло, но в какой-то момент мы поняли – ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Отец был совсем обессилен, он наотрез отказывался от физиотерапии. Он хотел спать или смотреть вдаль – наблюдать за тем, как солнце движется по небу. Отцу было девяносто лет, его одолевала неизлечимая болезнь, которая прогрессировала с каждым месяцем. Одним словом, ему не нравилась наша идея с физиотерапией, и мать, к ее чести, не пренебрегла его мнением.
Иногда мы планируем жизнь нашего близкого, совершенно не задумываясь о его собственных желаниях. Мне казалось, что если отец вновь сможет ходить, если он поправит свое физическое здоровье, то он в каком-то смысле выиграет один раунд в заведомо проигрышной схватке с БА. Но деменция работает иначе. Как я уже говорила, она всегда является полноправной хозяйкой ситуации.
Много лет подряд я слушала, как люди говорили, что их близким станет лучше, если они будут каждый день гулять, самостоятельно одеваться – хотя они уже физически не могут это делать. Иногда человек, например, пытается вернуть своему близкому интерес к садоводству. Он абсолютно уверен в том, что действует из благих побуждений. Но если мягко указать ему на то, что он таким образом пытается побороть свои собственные страхи и свое отчаянье, человек внезапно осознаёт, что поступает неправильно. Во всяком случае, большинство реагирует именно так; другие в ответ на подобные слова начинают злиться.
Если ваш близкий преклонного возраста болеет и не хочет гулять, выполнять упражнения и так далее, – иногда лучше оставить его в покое. Я твердо верю в то, что где-то в глубине души он уже готовится к предстоящему финалу своей жизни. Если ваш близкий хочет целый день сидеть и смотреть в окно, что в этом плохого? Он больше не обязан жить по расписанию и проходить каждый день определенное количество шагов. Он находится перед лицом смерти, и мы должны уважать его положение.
Несколько лет назад у меня была знакомая, которая умирала от рака легких. Врачи ничем не могли ей помочь. Однажды я ужинала с ней и еще одним нашим приятелем, и в какой-то момент подруга зажгла сигарету. Наш приятель возмутился. А та женщина лишь улыбнулась, выдохнула дым и сказала ему: «Какая разница? Я и так умираю. Курение хотя бы приносит мне удовольствие». Моя подруга рассказала нам о своих чувствах, а люди с БА этого сделать не могут. Но это не означает, что больных не посещают подобные мысли. Они тоже хотят просто получать удовольствие от последних дней своей жизни. Им, например, может очень нравиться просто сидеть у окна по нескольку часов.