Сначала большинство из нас совершенно не готовы к подобному, нам претит сама мысль шагнуть в зыбкость бытия, лишившись какой-либо опоры. Но если у нас есть стремление облегчить страдание, то что делать? Поначалу мы можем приглашать всех и всем открывать дверь, но ненадолго. Мы открываем дверь ровно на столько, на сколько способны в данный момент, и разрешаем себе закрыть ее, когда нам становится слишком некомфортно. При этом у нас всегда есть стремление снова открыть дверь и держать ее открытой на несколько секунд дольше, чем в прошлый раз.
Результаты такой практики могут быть удивительными. Открывая дверь постепенно, не пытаясь распахнуть ее настежь сразу, мы привыкаем к чувству незащищенности, возникающему тогда, когда люди, которых мы терпеть не можем, начинают приходить на вечеринку. Вместо того чтобы думать: «Я должен открыть дверь настежь» или «Я все неправильно делаю», – мы начинаем с твердого намерения продолжать открывать дверь, и понемногу получаем доступ к резерву внутренней силы и мужества, о котором даже не подозревали.
«Открыть дверь» отражает наше намерение снять доспехи, снять маску, встретиться лицом к лицу со своими страхами. Насколько мы готовы к открытой встрече с нашими чувствами, настолько способны действительно помогать другим. И мы даем обязательство, что до конца своих дней будем работать над освобождением себя от тирании собственных реакций, наших механизмов выживания, нашей склонности попадаться на крючок.
Это не значит, что с подобными чувствами покончено навсегда. Беспокойство будет возникать снова и снова, но мы не будем чрезмерно реагировать на него, не позволим ему управлять нашей жизнью. Однажды я спросила об этом Дзигара Конгтрула, и он сказал: «Да, я все еще испытываю эти чувства, но им не удается меня поймать». Похоже, он больше не боится страха.
Эти сырые чувства могут даже побуждать нас к действию. Когда интервьюер спросил Далай-ламу, жалеет ли он о чем-нибудь, он ответил, что да, жалеет: он чувствует себя ответственным за смерть старого монаха, пришедшего к нему за советами. Интервьюер спросил, как Далай-лама избавился от этого чувства сожаления, и Его святейшество ответил: «Я не избавился. Оно все еще здесь». Но чувство больше не тяготит его, а побуждает к тому, чтобы приносить людям пользу, как только возможно.
Обязательство заботиться друг о друге – это обет достичь пробуждения, чтобы помочь пробудиться другим. Это обет пробудиться, чтобы облегчить страдания мира. Обет идти по этому пути столько, сколько нужно, хоть целую вечность. Шантидева описывает суть этого обязательства стихом – как говорят, любимым стихом Далай-ламы:
Покуда существует пространство
И покуда живые существа пребывают в нем,
Пусть и я буду жить,
Избавляя мир от страданий.
Учитывая масштабность этого обязательства, следование ему похоже на невыполнимую миссию. Во-первых, мы нарушаем его, закрывая для кого-то сердце или ум лишь на несколько мгновений. Я никогда не встречала никого, кто мог бы полностью избежать этого, но все же мы даем обязательство продолжать, держать дверь открытой для всех. Еще один способ нарушить обет – это самоуничижение: верить в то, что наши недостатки неотделимы от нас, от них невозможно избавиться, и говорить себе: «Я безнадежен, у меня никогда ничего не получится». Мы также нарушаем обязательство, когда унижаем других, критикуем их культуру, обычая, традиции или веру. Предвзятость и фанатизм в любой форме – это нарушение обета.
Когда мы нарушаем первый обет, причиняем вред речью или действием – это очевидно. Если, например, мы убьем, солжем или украдем, то сомнений в нарушении обета не возникнет. Но когда речь идет об обязательстве заботиться друг о друге, нарушение обета не так очевидно. Есть традиционная буддийская притча на эту тему. Мореход, известный как Капитан Отважный, правил кораблем с 500 людьми на борту. На корабль забрался пират и стал угрожать всех убить.
Капитан понял: если пират совершит задуманное, он не только убьет всех пассажиров, но также посеет семена собственного страдания в будущем. Движимый сочувствием к пирату, а также желанием спасти 500 жизней, капитан убил пирата. Убивая одного ради спасения многих, Капитан Отважный был готов принять последствия своего действия, какими бы они ни были, ради того, чтобы предотвратить страдания других. Вот почему второе обязательство требует смелости – смелости делать то, что, по нашему мнению, принесет наибольшую пользу, а также смелости признать тот факт, что мы никогда не знаем наверняка, действительно ли наше действие принесет пользу или только ухудшит дело.
Конечно, мало кто из нас столкнется с выбором Капитана Отважного, но мы можем легко поймать себя на попытке дать нашему сомнительному поведению совершенно убедительные оправдания. Поразительно, каких глубин самообмана мы способны достичь. Но именно здесь обязательства оказывают огромную поддержку. Они помогают нам распознать подлинное состояние нашего ума, выскочить из него и не катиться дальше по наклонной.
Мы не переходим от одного обязательства к другому. Обязательство не причинять вреда остается с нами как основа обязательства заботиться друг о друге. Если мы хотим двигаться дальше, то нам необходима тренировка в том, чтобы не преумножать страдание действиями и словами, в том, чтобы распознавать свои триггеры и сохранять состояние присутствия в беспокойстве. Обязательство не причинять вреда помогает прорваться через самоуничижение и подружиться с собой, и эта дружба будет углубляться по мере того, как мы начнем смотреть на себя пристальнее и отбросим привычки, заставляющие нас продолжать страдать. Обязательство воина основывается на честности по отношению к себе. Когда мы на пределе, когда жизнь запускает механизм наших привычных реакций, мы учимся прерывать их, зная, что если начнем говорить и действовать под влиянием шенпа, то не сможем реагировать правильно и поддерживать других.
К счастью, когда мы нарушаем обязательство заботиться о других, его легко восстановить. В начале мы признаем, что нарушили данный обет, ожесточились сердцем, закрыли ум и исключили кого-то из круга заботы. А после можем восстановить нарушенное обязательство. Прямо на месте или во время ежедневной практики мы подтверждаем наше намерение держать дверь открытой для всех чувствующих существ до конца жизни. Это практика духовного воина, тренировка в развитии мужества, сочувствия и любви. Количество живых существ, испытывающих боль, не поддается исчислению, но мы все же стремимся не исключать никого из них и делать все возможное для облегчения их страданий.
Что и говорить, вряд ли мы будем в этом совершенны. Однажды я тихо сидела на своей постели, читала строки Шантидевы и плакала: мне так хотелось быть любящей и сочувствующей. Вдруг одна женщина внезапно вошла в комнату, и я рассердилась на нее за то, что она мне помешала.
Подобные случаи, конечно, разочаровывают. Они либо запускают поток уничижительной самокритики, либо вдохновляют на то, чтобы возобновить свое стремление помогать другим, какие бы чувства они у нас ни вызывали. В тот момент, когда мы оступаемся, можно использовать практику трех шагов, чтобы поймать искру раздражения, нетерпения или разочарования до того, как она превратится в пламя гнева. Эта практика позволяет нам видеть, что происходит вокруг нас, и в то же время осознавать, что происходит внутри нас. Вспомним эти шаги.
Сначала вернитесь в состояние «здесь и сейчас». Понаблюдайте, что с вами происходит в данный момент. Полностью осознайте свое тело, его энергию. Осознайте свои мысли и эмоции. Далее почувствуйте свое сердце, буквально положите руку на грудь, если хотите. Это – способ принять себя такими, какие вы есть в данный момент, способ сказать: «У меня сейчас вот такие переживания, и это нормально». А потом отправляйтесь в следующий момент без запланированной программы действий.
Эта практика помогает нам открываться другим тогда, когда мы склонны закрываться. Она позволяет бодрствовать, а не засыпать, открыто смотреть вокруг, а не отступать. Например, мы часто отправляемся на встречу, будучи настолько озабоченными своей предстоящей речью, что отключаемся от других людей, не слышим их слов и не улавливаем их чувств. Но если перед входом в помещение мы «заземлимся» с помощью практики трех шагов, объединим ум и тело в настоящем моменте, то сможем прийти на встречу с открытым умом, с заинтересованным настроем «посмотрим, что из всего этого получится», а не зацикливаться на достижении определенного результата. Мы готовимся, мы разбираемся в предмете, а потом совершаем рывок. Так меня учили учить. Я готовлюсь, читаю, делаю записи, решаю, что хочу сказать. А потом вхожу в комнату и говорю безо всякого плана.
Много лет назад один из монахов в аббатстве Гомпо познакомил меня с такой практикой – во время пробуждения говорить себе: «Интересно, что сегодня будет?» Это и есть настрой на то, чтобы совершить рывок.
По мере того как мы выполняем эту практику – в виде формальной медитации или прямо среди повседневных дел, – мы все лучше замечаем тот момент, когда заводимся. Тогда мы обращаемся к настоящему, «синхронизируем тело и ум», как говорил Чогьям Трунгпа, затем отбрасываем сюжетную линию и открываемся человеку или ситуации, которые перед нами. Это – основа заботы друг о друге, посвящения себя окружающим с добротой и сочувствием. Данная практика помогает утвердить в нас воинский дух, а не метаться под влиянием мыслей и эмоций.
Естественно, есть противоречие между масштабностью второго обязательства и нашей реальностью. Конечно, есть люди, которых нам трудно принять. Начальник, коллега, жених или невеста, сосед, мать, отец, ребенок – кто вам действительно не нравится, кого бы вы хотели больше никогда не видеть? Кто еще в этом списке? Скажите им спасибо: они ваши персональные учителя, которые всегда появляются вовремя, чтобы вы оставались честными. Только неприятные вам люди заставляют увидеть то, что вы спрятались, надели доспехи, зарыли голову в песок.