Интеллектуальному отдыху самым непосредственным образом угрожало расширение женского образования. Обучение девочки предподросткового возраста вместе с братьями не представляло опасности для ее здоровья, но примерно с 12 лет отношение к ее образованию радикально менялось. Пока мальчики того же возраста из того же социального класса интеллектуально развивались и принимали участие в общегосударственных экзаменах, для девочек учеба прекращалась, и следующие несколько лет жизни их приучали к тихим, не требующим усилий занятиям, которые позволили бы им вступить в пору зрелости здоровыми и уравновешенными, готовыми к роли матери. Один корреспондент The Times в 1872 году утверждал: «Ни одна женщина не может пройти курс высшего образования, не рискуя стать бесплодной». Ибо, как полагал доктор Генри Модсли (выдающийся врач, в честь которого названа психиатрическая больница Модсли): «Когда природа много расходует в одном направлении, ей приходится экономить в другом».
Постепенно опасения стали ослабевать. К 1890-м годам серьезное женское школьное образование существовало уже около 30 лет, и ряд проведенных исследований позволил сделать выводы о том, как отражаются на девочках умственные занятия. Миссис Генри Сиджвик, рассказывая о своем опыте в Ньюнхем-колледже и Гёртон-колледже в Кембриджском университете, могла с уверенностью утверждать, что здоровье студенток колледжа ничем не отличается от здоровья не посещавших колледж девушек того же социального класса. Более того, она утверждала, что «даже хрупкая женщина может пройти курс подготовки к почетному экзамену без всякого вреда для здоровья», хотя и с оговоркой, что это возможно лишь в том случае, если молодая женщина, о которой идет речь, будет осваивать программу в собственном темпе и не станет излишне себя утруждать. Ряд широко разрекламированных исследований о здоровье американских старшеклассниц и студенток показал практически такие же результаты. Девочки даже в период полового созревания вполне успешно справлялись с интеллектуальными задачами, при условии, что их учебное расписание обладало определенной гибкостью. В целом общество пришло к выводу, что девочки нуждаются в отдыхе во время менструации, но потом могут быстро вернуться к учебе и достигнуть тех же результатов, что и мальчики. Важно было дать им возможность учиться в том ритме, который соответствовал потребностям женского тела, не заставляя во всем следовать мужскому распорядку. Для этой цели нужны были школы и колледжи с раздельным обучением.
Впрочем, все эти тревоги и переживания касались в основном девушек из обеспеченных классов, а в жизни всех остальных девушек (то есть подавляющего большинства) перечисленные соображения не играли никакой роли. Многие двенадцатилетние девочки даже в конце столетия по-прежнему не имели возможности заниматься интеллектуальной деятельностью или спортом. Они весь день были заняты работой, требовавшей тяжелого физического труда. Ни одному владельцу фабрики не приходило в голову дать своим юным работницам лишний выходной, чтобы они могли отдохнуть во время менструации, хотя иногда к девушкам из рабочего класса все же проявляли некоторое сочувствие. Мэри Халлидей включила в свое руководство «Брак на 200 фунтов год» (Marriage on £200 a Year) главу об отношениях хозяйки и служанки, в которой проявила гораздо больше гуманности, чем большинство авторов того периода. Она напоминала хозяйкам: «В некоторые дни неряшливость и не слишком усердная работа могут объясняться отнюдь не леностью и небрежностью, и [хозяйке] стоит, по мере необходимости, соответствующим образом облегчить для служанки бремя работы». Поскольку в большинстве случаев служанками были девочки и девушки в возрасте от 12 до 20 лет, такая предупредительность наверняка была высоко оценена многими из них.
Если вы зададитесь целью подсчитать, сколько часов было потрачено на обучение всех викторианских девушек за все годы, что королева Виктория провела на троне, то обнаружите, что обучение шитью занимало гораздо больше времени, чем любой другой предмет. Обязательное бесплатное образование в последние несколько десятилетий правления королевы Виктории несколько исправило ситуацию за счет акцента на правописании и чтении, но математика занимала лишь жалкое четвертое место.
Уметь шить было почти так же естественно, как уметь дышать — это был один из самых распространенных и необходимых навыков. Шитью обучали во всех слоях общества: дома этим занимались старшие родственницы и гувернантки, в школах и колледжах — учительницы и воспитательницы. Даже если у девушки из аристократической семьи не было никакой необходимости шить нижнее белье, она должна была владеть этим умением. Кроме того, она обязательно осваивала сложные виды декоративного рукоделия. Не уметь шить было немыслимо — все равно что в XXI веке не уметь пользоваться телефоном. Навыки шитья давали возможность заработать на кусок хлеба, сэкономить деньги для семейного бюджета, развлечь себя вышивкой или изготовлением игрушек, занять руки во время общественных мероприятий, не отставать от моды, выразить любовь и научить всему этому своих детей. Многие мужчины и мальчики тоже обладали простейшими навыками шитья и при необходимости могли ими воспользоваться, но по большей части это был женский навык. Мужчины-портные, естественно, зарабатывали на жизнь иглой, а мужчины-военные — особенно моряки — привыкли самостоятельно чинить свою одежду. Остальные мужчины в основном обходились тем, что умели пришить пуговицу, если не могли найти женщину, которая сделала бы это за них, — да, большинство обращалось за помощью к женщинам.
Рис. 91. Традиционное женское образование, The Workwoman’s Guide, 1838 г.
The Workwoman’s Guide, 1838.
Уровень мастерства, который в Викторианскую эпоху считался вполне обычным и ничем не примечательным, намного превосходит уровень профессиональных работников текстильной промышленности в XXI веке. Возьмем, к примеру, инструкции, которые печатали в журналах для девушек из среднего класса. Эти девушки не имели профессиональной швейной подготовки. Лишь немногие из них посещали школу и уж тем более рассчитывали зарабатывать на жизнь рукоделием. Журналы имели развлекательную направленность, а предложенные в них образцы рукоделия предназначались скорее для приятного времяпрепровождения. Схемы и инструкции, которые публиковали там, в основном относились к разряду необязательных декоративных элементов — их создавали для собственного удовольствия. И все же они требовали немалого мастерства. Лаконичные описания позволяют судить об искусности юных читательниц и об их уровне владения рукодельными приемами. В инструкциях нет никаких технических подробностей — предполагается, что все они и так понятны. Девушке, решившей сделать ажурную салфетку по схеме, приведенной в The Young Ladies’ Journal, сообщали только, что «звезда в центре — рельефное пике, отделанное черной шелковой нитью русским швом, внешние зубцы обработаны петельным швом, остальная часть работы — гладью». Это вкупе с небольшим рисунком считалось достаточным объяснением. Авторы журнала предполагали, что девушка уже знает, что ткань предварительно следует выстирать, прогладить и растянуть. Также она знает, как перенести на ткань рисунок, превратив его из маленькой журнальной схемы площадью 13 см2 в предмет величиной 50–65 см2. Кроме того, она хорошо понимает, какие инструменты и приспособления ей понадобятся, какие ткани и нитки лучше сочетаются друг с другом с точки зрения плотности, качества и т д., и самое главное, она вполне способна вышить сложный замысловатый узор, на который уйдет около 30 часов работы.
Рис. 92. Сложная схема вышивки из The Young Ladies’ Journal, 1866 г.
The Young Ladies’ Journal, 1866.
Когда в 1853 году мистер и миссис Битон выпустили свой первый журнал для женщин, они хотели, чтобы их публикация пришлась по душе практичным замужним женщинам, бережливым представительницам среднего класса. Включение в журнал схем для шитья было революционной идеей. Нарисованные от руки схемы занимали на странице всего несколько сантиметров, масштаб не указывали. Разные предметы одежды могли быть нарисованы в разном масштабе. Это были всего лишь приблизительные контуры, которые женщина должна была увеличить и подогнать под нужный размер. Обычно иллюстрацию сопровождал короткий текст (около 50 слов), в общих чертах описывающий изображенный предмет, но не дающий никаких инструкций насчет того, как его изготовить. Авторы журнала принимали как само собой разумеющееся, что женщина умеет подрубать края и шить. Также предполагалось, что она знает, как раскладывать детали на ткани и кроить. Не было никаких упоминаний о подкладке, набивке, наружной отделке и застежках — все это считалось общеизвестным. Так называемые схемы представляли собой всего лишь варианты фасонов для компетентных и опытных портних. В следующие годы вместо маленьких приблизительных рисунков в журнале появились полноразмерные бумажные выкройки, однако инструкций к ним по-прежнему не было.
Итак, замужняя женщина, согласно общему мнению, должна была все это знать, и эти знания она приобретала еще в девичестве. Большинство девочек начинали учить шитью в три-четыре года. Изготовление простых тряпичных кукол из обрывков материи и ярких цветных ниток развлекало и одновременно развивало необходимую для работы с тканью ловкость. Во многих семьях уроки шитья были регулярными и целенаправленными. Изысканные образцы, вышитые девочками восьми-девяти лет, свидетельствуют о потрясающей аккуратности и усидчивости, а также о том, что в семьях среднего класса этому занятию уделяли очень много времени. Небогатые девочки имели гораздо меньше возможностей ради развлечения вышивать цветными шелковыми нитками декоративные мотивы, но у них было ничуть не меньше практики, чем у более обеспеченных сверстниц. Уже на самых ранних этапах обучения девочкам могли поручать простые и нужные швейные работы. Даже пятилетняя девочка могла сметать подгиб подола, чтобы ее мать затем подшила его.