Возможность сделать что-то полезное и время, проведенное за обучением с матерью или сестрой, доставляли многим маленьким девочкам безмерное удовольствие. Шитье не было принудительным тяжелым занятием — наоборот, нередко оно воспринималось как полная противоположность обычным дневным заботам и хлопотам. Это было тихое и спокойное время, когда мать могла уделить больше внимания дочери, посидеть с ней рядом и поговорить за работой. Отдавая такому обучению и общению один час в день, можно было получить замечательные результаты. Законченная готовая работа наполняла ребенка чувством гордости и самоуважения, и чем лучше ему давалось ремесло, тем скорее он возвращался к нему по собственному желанию. Таким образом, обучение шитью приносило немалое эмоциональное вознаграждение.
С 1870-х годов, когда официальные учебные заведения занялись образованием детей из рабочего класса, шитье стало частью учебной программы. В классах для самых маленьких основам шитья обучали и мальчиков, и девочек, но позднее, когда обучение становилось раздельным (даже если для этого их не разводили по отдельным классам, а просто сажали за разные парты), мальчики обычно переставали шить и вместо этого дополнительно занимались математикой. Со временем швейные классы так увеличились, что пришлось разработать новый метод обучения. Чтению и письму обучали через заучивание наизусть и копирование, что позволяло поддерживать порядок в классе, где могло находиться одновременно до ста детей, — обучение шитью происходило сходным образом, с помощью комплексов упражнений и крупномасштабных демонстрационных пособий. В последней трети XIX века опубликовали несколько пособий для учителей, где были приведены эти упражнения. Обычно они начинались с рассказа о том, как правильно надевать наперсток, вдевать нитку в игольное ушко и держать работу. Затем учитель показывал, как выполнять упражнение, а дети слаженно, на военный манер повторяли за ним. Считалось, что благодаря этому определенный порядок действий войдет в привычку и дети приучатся держать осанку и правильно выполнять работу. Мисс Джеймс, автор одного из пособий для учителей, рекомендовала для отработки приемов шитья следующий порядок команд, условно обозначающих движения при шитье с помощью наперстка: «Приготовить иглу — поднести к работе — сделать стежок — подтолкнуть иглу наперстком — взять иглу за кончик — вытащить из ткани». Это упражнение вкупе с подробными рисунками, изображавшими положение руки в каждый из обозначенных моментов, позволяло даже самым маленьким детям освоить один из самых быстрых и аккуратных методов шитья. С помощью наперстка и описанных в упражнении движений можно шить в два раза быстрее, чем это удается самой опытной швее без наперстка. Мне доводилось шить вручную как современную, так и историческую одежду, а кроме того, я преподавала шитье с наперстком. Одна из самых сложных задач преподавателя в этом деле — избавиться от привычек, приобретенных ранее при шитье без наперстка. Ученики сопротивляются, утверждая, что предельно четкая последовательность действий, наоборот, сбивает их с толку и замедляет работу. Но стоит им избавиться от сомнений и распробовать эту технику, как уже через несколько часов они становятся ее горячими сторонниками и начинают шить намного аккуратнее и быстрее. Мисс Джеймс и другие были настоящими мастерицами и превосходно знали свое дело.
Рис. 93. Отработка приемов шитья
Longman’s Complete Course of Needlework, 1904.
Благодаря этим упражнениям викторианские школьницы осваивали разные виды швов, в том числе четыре вида подрубочных швов для хлопковых тканей и еще два для фланели, а также осваивали штопку и вязание. Они умели обметывать пуговичные петли и планки (укрепляя прорези для застежек и карманов), а также вшивать рукав (так, чтобы он подходил к пройме) и вязать носки. К окончанию школы, примерно в возрасте 10 или 11 лет, девочки должны были уметь раскроить и сшить все необходимые предметы нижнего и ночного белья, которые обычно носили взрослая женщина, младенец и маленький ребенок. Это может показаться слишком трудным испытанием для десятилетнего ребенка, но большинство справлялось с ним вполне успешно. Эти навыки девочки могли использовать в дальнейшей жизни и, скорее всего, уже практиковали их дома.
Большинство детей покидали школу, надеясь, что в дальнейшем у них будет возможность пользоваться в повседневной жизни швейной машинкой (а не шить все вручную, как приходилось в классе), и тем не менее они хорошо понимали ценность полученных уроков. Следует отметить, что многие хозяева промышленных предприятий также ценили эти навыки девочек из рабочего класса, и не только в швейной промышленности. Исключительная ловкость рук, к которой приучало шитье, делала девушек чрезвычайно полезными в ряде промышленных процессов, особенно там, где нужно было иметь дело с мелкими деталями, как в часовых мастерских и на фабриках по изготовлению швейных машин. Не только возможность платить меньше побуждала работодателей нанимать девушек. Многие виды работ просто удавались им лучше, чем мужчинам и мальчикам, — они работали аккуратнее, точнее и намного быстрее, особенно там, где требовалась легкая ручная работа, как, например, в производстве соломенных шляп.
Девочки из среднего класса не посещали те учебные заведения, которые оканчивали девочки из рабочего класса, и их швейный опыт не был отягощен муштрой и экзаменами. Но они достигали такого же уровня мастерства благодаря тому, что помогали матерям шить домашнее белье и много шили для собственного развлечения. «Домашняя книга для забавы и научения» (The Home Book for Pleasure and Instruction) 1868 года предлагала девочке тренироваться, изготавливая кукольную одежду. Цель этого занятия была выражена совершенно ясно: «Одевая куклу, юная девушка приобретает навыки работы иглой и овладеет искусством кроя, что будет иметь неоценимое значение для нее в последующие годы». Далее следовали исчерпывающие инструкции с выкройками и рекомендациями относительно тканей и отделки, порядка работы и видов швов для создания полного и тщательно продуманного кукольного гардероба. Именно здесь содержались все те разъяснения, которые впоследствии опускали в журналах со схемами для взрослых девушек и женщин.
12. Редкие часы досуга
В ранневикторианский период рабочий график оставлял людям не так много свободного времени. Мало кому выпадала возможность работать меньше 12 часов в сутки, а у некоторых смены были гораздо более долгими. Воскресенье, как правило, оставалось свободным и считалось днем отдыха, хотя у сельских жителей, которые ухаживали за домашним скотом и лошадьми, и в этот день всегда находились дела. Женщины в воскресенье занимались готовкой и работой по дому. При этом по понедельникам все, как правило, массово отлынивали от работы, хотя никакой официальной причины для этого не было. В понедельник утром фабричные рабочие, фермеры и даже конторские служащие нередко приходили на рабочее место с опозданием. Явившись на работу, обычный наемный работник не торопился утруждать себя в первый рабочий день — он предпочитал поработать подольше в четверг или пятницу, чтобы компенсировать расслабленное начало недели. И, как мы увидим позже, спортивные встречи в среде рабочих тоже нередко происходили именно по понедельникам.
Работодатели со временем начали все сильнее давить на рабочих, чтобы заставить их отказаться от старинного обычая лениться по понедельникам, вводили драконовские штрафы и угрожали увольнением. Деловая культура переживала расцвет. В 1825 году Банк Англии закрывался на 40 выходных дней, в 1834 году это количество сократилось до четырех. Между тем работники выступали за сокращение общего рабочего времени. Раньше решение этого вопроса зависело только от владельцев предприятий, но в начале 1870-х произошли глобальные перемены.
Экономический спад уже вынудил многие предприятия сократить часы работы, и во всех отраслях промышленности компании одна за другой соглашались ввести 10-часовой рабочий день в будни и сокращенный наполовину день по субботам. Закон о фабриках 1847 года, который ранее предусматривал столь благоприятные условия только для женщин и детей (и только в определенных местах — на ткацко-прядильных мануфактурах и в угольных шахтах), наглядно доказал, что эти меры, вопреки опасениям промышленников, не влекут за собой никакого экономического ущерба. Наоборот, после 1874 года работодатели, к своему немалому удивлению, обнаружили, что сокращенные рабочие часы вовсе не снижают их прибыль. Рабочие трудились более эффективно, машины работали на более высоких скоростях, перерывы на еду сокращались, процессы были оптимизированы. Понедельник превратился в полноценный рабочий день. Фабричный рабочий, по сути, поменял расслабленный понедельник, когда можно было найти время для игры и общения, на свободную половину субботы, которую теперь мог тратить по собственному усмотрению, не говоря уже о дополнительном часе или двух каждый будний вечер.
В 1837 году работа на мануфактуре начиналась в семь часов утра и продолжалась до восьми часов вечера шесть дней в неделю. С 1874 года рабочий мог начать смену в семь часов утра, как это делали его отец и дед, но закончить с понедельника по пятницу в шесть часов вечера и в два часа дня в субботу. Возможно, отец Альберта Гудвина выразил ощущения всего нового поколения рабочих, когда сказал, что ему приходится искать, чем себя занять в то свободное время, которое ему давал новый график работы. Естественно, в этом желании он был не одинок. Спорт, выпивка, садоводство или отдых на побережье — в это время родилась новая индустрия досуга, предлагавшая самые разные развлечения.
Впрочем, свободное время некоторых викторианцев оставалось по-прежнему неупорядоченным. Ханна Каллуик работала с шести утра до одиннадцати вечера. Судя по записям в дневнике, у нее не было установленного регулярного времени для отдыха, в которое она могла бы заниматься собственными делами. Но время от времени ей все же удавалось улучить свободный час днем или отдохнуть вечером. Например, однажды в будний день, когда она работала в доме в Брайтоне, ей удалось «прогуляться по пирсу с Эллен». В другой раз она провела несколько часов вдали от своего дома вместе со слугами из соседнего дома. Когда ей давали свободный вечер, она мыла посуду после чая, накрывала для семьи холодный ужин и уходила из дома около семи часов вечера, чтобы вернуться после десяти часов вечера. Но даже среди тех, кто, как и Ханна, в викторианский период