В 1942 году всех четверых братьев арестовали. Первоначально их обвинили в том, что они планировали стрелять в Сталина и взорвать бомбу у Мавзолея Ленина во время праздничного парада на Красной площади 1 мая 1937 года. Как писал в своих мемуарах сам Николай Старостин, дело «скатилось до обвинения в хищении вагона мануфактуры и, в конце концов, вынуждено было опуститься до явной нелепицы о пропаганде нравов буржуазного спорта». В 1943 году братья были приговорены к десяти годам за антисоветскую агитацию, взятки и хищения. Николай Старостин был помилован Сталиным в 1945 году – считается, что по просьбе сына Василия, увлекавшегося футболом. Остальные братья отсидели весь срок. После смерти Сталина братья были освобождены, приговор по их делу отменен. Андрея Старостина пригласили на должность начальника сборной СССР по футболу, Александр стал председателем Федерации футбола РСФСР, а Николай – главой спортивного общества «Спартак», и на этой должности пребывал вплоть до 1992 года. Не у дел остался один Петр, для него лагерь не прошел даром – ему ампутировали ногу из-за обморожения. «Ночами преследует один и тот же сон – я в лагере, окончился срок, а меня все не отпускают, – написано в его „Кратком изложении воспоминаний о пребывании в заключении“, написанном в 1989 году, за четыре года до смерти. – Просыпаюсь и облегченно вздыхаю – хорошо, что это не явь».
Советская семья образцовая
Бронзовые мать и отец, с натертыми от частых прикосновений коленями – каждый гордо держит на руках по ребенку – оба являли собой официальный идеал красоты того времени. В середине 1930-х годов традиционная семья, отвергавшаяся в первые годы советской власти как пережиток буржуазного прошлого, была реабилитирована. Пропагандисты озаботились авторитетом родителей, а не только садов и яслей, которым предполагалось передать воспитание детей равно как приготовление еды – столовым. Начал внедряться миф о Советском Союзе как месте особенно «счастливого детства».
Советская семья на «Площади Революции» все же была не столь заметна, как главная скульптура московского метро, олицетворявшая заботу Советского государства о детях, стоявшая на другой станции. Пятиметровый монумент на станции «Сталинская» (ныне «Семёновская») был всем известен, копий скульптуры было сделано около 3 миллионов. Называлась она – «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» Но еще больше была известна фотография, с которой она сделана, на ней Сталин держит на руках маленькую девочку и улыбается в усы.
Фотография снята 27 января 1936 года во время встречи советского руководства с делегацией от Бурят-Монгольской АССР, прибывшей в Москву на общесоюзный слет колхозников. Ардан Маркизов, нарком земледелия республики, взял с собой в Кремль маленькую Гелю. «И тут начались выступления колхозников, – вспоминала годы спустя Энгельсина Сергеевна Чешкова (1928–2004). – Мне было страшно скучно. Я терпела-терпела, а потом встала и пошла Иосиф Виссарионович сидел ко мне спиной. Ворошилов похлопал его по плечу и сказал: „К тебе пришли“. Сталин обернулся и очень обрадованно поставил меня на стол президиума. – Сам Бог послал нам эту буряточку! – заметил главный редактор газеты „Правда“ Лев Мехлис. – Мы сделаем ее живым символом счастливого детства».
«Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство». Эти слова были на миллионах плакатов со Сталиным с девочкой с цветами, развешанных в 1936–1937 годах по всей стране. Они висели во всех детских садах и школах, санаториях и домах культуры. Скульптору Георгию Лаврову, которому особенно удавались детские портреты, предложили воплотить эту композицию в бронзе. Сталина он ваял по фотографиям, а для лепки Гели Маркизовой поехал в Улан-Удэ.
В 1937-м ее отца расстреляли как японского шпиона, а скульптора отправили на Колыму. Поскольку Сталин никак не мог фотографироваться с дочерью врага народа, надо было срочно что-то делать. Тогда было принято решение, что девочка на плакате – Мамлакат Нахангова, юная стахановка хлопковых полей, награжденная в 1935 году орденом Ленина. Несмотря на то, что той было 13 лет, а не 8, как Геле, имя Гели в надписях на постаментах к скульптурам Лаврова и на плакатах поменяли на Мамлакат Нахангову.
Скульптуру со Сталиным и Гелей убрали из метро в конце 1950-х, после разоблачения «культа личности» на XX съезде партии.
И еще об одной семье
Авторами станций метро обычно называют оформивших их архитекторов, а не конструкторов, на которых лежала вся ответственность за прочность сооружения. «Площадь Революции» проектировала Антонина Пирожкова. В 1934 году она устроилась в Метропроект и в том же году стала женой Исаака Бабеля. Ей было 25, ему – 40, по тем временам большая разница. «Принцесса Турандот» – так ее звали коллеги за необыкновенную красоту, огромные серые глаза. Ее портретов не осталось, есть только фото, где она снята с мужем: плешивый, подслеповатый Бабель и она – красавица, комсомолка, похожая на самохваловскую «советскую Джоконду» – «Девушку в футболке», где изображена действительно существовавшая метростроевка, Евгения Петровна Адамова (1907–1977), во время войны воевавшая в партизанском отряде.
Женщины-инженеры, да еще причастные к строительству метро, в те времена были редкостью. «Все, с кем меня знакомил Бабель, всегда обращались ко мне, о чем-нибудь расспрашивали, проявляли ко мне особый интерес, – вспоминала она. – У меня в комнате Бабель обычно молча перелистывал папку с расчетами, а то утаскивал ее к себе в комнату и, если у него сидел кто-нибудь из кинорежиссеров, показывал ему и хвастался. „Она у нас математик, – услышала я однажды. – Вы только посмотрите, как все сложно, это вам не сценарии писать“».
На «Маяковской» она добилась изменения уже возведенной конструкции здания так, чтобы появились своды, впоследствии украшенные знаменитыми мозаиками Дейнеки. Переход в центре зала на «Площади Революции», как и на других станциях метро, – это ее заслуга, это она настояла на устройстве таких переходов. Если бы не она, то все переходы были бы в конце зала, с эскалаторами.
Правда, есть исключение – две «Арбатских» и две «Смоленских» – станции, расположенные рядом друг с другом и носящие одинаковые названия, не соединены переходами вовсе. После окончания войны Сталин из страха перед американской атомной бомбой приказал проложить линию метро на свою дачу в Волынском (на юго-западе Москвы). Линия была проложена на большой глубине прямо от Кремля, под Арбатским радиусом, одна из них под Министерством обороны. Их открыли для обычных пассажиров через месяц после смерти Сталина.
В 1937 году Пирожкова родила дочь Лиду. Два года спустя Бабель был арестован по обвинению в «террористической деятельности». Пирожкову оставили на воле. За метро отвечал Каганович, старавшийся сохранить уникальных специалистов, каким она являлась. В 1941-м Антонина Николаевна была командирована на Кавказ для строительства железнодорожных тоннелей. В Москву она с дочкой вернулась только в феврале 1944 года. На работе узнала, что во время ее отсутствия приходили из органов о ней «справляться».
Замуж она после ареста Бабеля больше не вышла. Регулярно ходила в приемную МГБ на Кузнецком Мосту, где из окошка ей сообщали, что Бабель «жив и содержится в лагерях». В 1954 году получила справку о реабилитации. «Я прочла эту справку и спросила о судьбе Бабеля. И человек, который выдал мне справку, взял ручку, на полях лежавшей на столе газеты написал: „Умер 17 марта 1941 года от паралича сердца“ – и дал мне это прочесть. А потом оторвал от газеты эту запись и порвал ее».
Тогда она написала письмо Ворошилову с просьбой «принять все зависящие от Вас меры к розыску Бабеля Исаака Эммануиловича и, указав мне место его пребывания, разрешить мне выехать за ним». Через какое-то время ей позвонили из приемной Ворошилова: «Климент Ефремович просит передать Вам, чтобы Вы поверили в смерть Бабеля. Если бы он был жив, он давно был бы дома».
В полученном ею после этого свидетельстве о смерти была указана дата смерти Бабеля – 17 марта 1941 года, но она не поверила этой дате. Если приговор был подписан 26 января 1940 года и означал расстрел, то приведение приговора в исполнение не могло быть отложено больше чем на год. Ее сомнения подтвердились в 1984 году. Политиздат выпустил отрывной календарь, где на странице 13 июля было написано: «Девяностолетие со дня рождения писателя И.Э.Бабеля (1894–1940)».
Зачем понадобилось отодвинуть дату смерти Бабеля более чем на год? Кому нужно было столько лет вводить ее в заблуждение справками о том, что он «жив и содержится в лагерях»? Оказывается, на этот счет в 1955 году была издана специальная инструкция. Паспортным столам предписывалось оформлять регистрацию смерти расстрелянных в конце 1930-х годов более поздними датами, и сообщать родственникам репрессированных, что те умерли в местах заключения от различных заболеваний.
Безуспешно Пирожкова добивалась возвращения архива Бабеля, до конца надеясь, что его пропавшие рукописи все еще находятся где-то в недрах Лубянки. В 87 лет уехала в США, к внуку. «Моя бабушка, Антонина Николаевна Пирожкова, прожила не одну, а несколько жизней, – написал он после ее смерти на 101-м году жизни. – Она родилась в сибирском селе Красный Яр за год до ухода Толстого из Ясной Поляны и умерла в городе Сарасота, штата Флорида, успев проголосовать за первого в истории Америки чернокожего президента».
Глава 5Карацупа
– Кто такой Карацупа? – спросила королева.
– Известный советский пограничник. Описал сто семнадцать способов перехода через границу СССР.
– Одни надевают шкуру медведей, – стала перечислять девочка-пионерка, – другие скачут на козьих ногах, третьи ползут по проводам высоковольтных передач…
– А ток?! – ужаснулась королева.
– На Диком Западе, в школах, где готовят диверсантов, учат хватать руками голые провода и выдерживать ток в несколько тысяч вольт, – сказала девочка-пионерка. – Когда шпионы ползут по высоковольтным проводам, из их тел сыпятся синие искры. Ночью это красивое зрелище, рассказывали нам Карацупа и его собака.