Идеальные черты лица всем на зависть. Если бы он был обычным ребенком, купался бы в любви и заботе окружающих. В конце концов, кто из нас не падок на красоту.
— Ты изменилась, — после долгого молчания прерывает тишину мальчишка своим нежным детским голоском.
По спине и рукам бегут мурашки.
Странно, но стоило ему раскрыть рот, как я вдруг осознала, что больше не боюсь. Может, все дело в том, что от незнакомца не исходило ощущения опасности. Не думаю, что он явился причинить мне вред. Думается, для этого у этого таинственного дитя было полно возможностей.
— Ты меня знаешь?
Мальчик улыбается. Эта снисходительная улыбка излучает тепло, которое обычно таится в лицах родителей, глядящих на своих детей.
— Конечно. Я же тебя создал. Я создал все, что есть в этом мире, как и сам этот мир.
— Ты…Вы…Автор этого романа? — спрашиваю осторожно, меняя обращение.
Чем черт не шутит. Очевидно, что это не обычное дитя и не маг. Причин не верить ему нет, учитывая собственный опыт переселения души.
Ребенок, создатель, делает несколько шагов в бок и присаживается на камень, на котором я сидела до этого. С любопытством берет в руки оброненный мной от неожиданности блокнот и скучающе пролистывает его от начала и до конца.
Мой вопрос надолго остается без ответа. Когда я уже думаю, что не услышу его, мальчик разлепляет уста:
— Можно и так сказать. Это всего лишь маленький мир, а роман, что ты читала, пока была на Земле, ничто иное как связь. Между всеми мирами есть такие тонкие связывающие их ниточки. Если миру грозит опасность, если он приходит в упадок или уничтожается, благодаря этим связующим нитям можно направить энергию из более развитых миров и привести дела в пострадавшем мире в порядок.
Хмурюсь.
Значит, этот ребенок передо мной — некое божество, создавшее этот книжный — хотя, получается, что не совсем — мир и все в нем сущее?
Мальчик закидывает ногу на ногу и цепко рассматривает мое лицо. Блокнот лежит возле него, видимо, чтиво не шибко заинтересовало. Оно и понятно, располагая силой создателя, разве будет интересно ему читать мои глупые заметки?
— Значит, этот мир терпит бедствие? Поэтому я каким-то образом оказалась здесь? Чтобы изменить сюжет? — строю предположения, поскольку очевидно, что этот божок желает вести диалог и ждет от меня реакции на сказанное им ранее.
Изо всех сил стараюсь сохранить спокойный тон, но только мне одной известно, что у меня в голове абсолютная каша.
Ничего не понимаю.
Я думала, что стала злодейкой в романе. Считала, что обладаю свободой действий. Приняла реальность и смирилась с судьбой, понимая, что мне нет дороги обратно, да к тому же и память моя о прошлой себе стерлась окончательно.
О другой жизни, которую я считала своей собственной — в отличии от персоны Лиссандры, взятой взаймы и мне не принадлежащей — сохранились только общие сведения, никак не касающиеся личных переживаний.
Ребенок улыбается, оценивающим взглядом проникая в самую душу, словно читает мои мысли:
— Я уже три раза стирал и запускал в этом мире все заново. Видишь ли, это мое первое самостоятельное предприятие. В отличии от старших братьев и сестер, я пока только учусь. Сюжет, о котором ты говоришь, нужен для того, чтобы контролировать благополучие этого мира. Но, видимо, при его создании закралась какая-то существенная ошибка!
На лице бога проступает негодование. Отчего-то сейчас он начинает больше походить на настоящего ребенка.
— Три раза! — восклицает мальчик, полыхая недовольством. — И каждый раз все кончалось просто ужасно. Войны, гражданские войны, кровопролития, и конец один и тот же, полчища чудовищ захватывают мир, уничтожая все мои творения! Сплошная трагедия и антиутопия! А мне, видишь ли, этот жанр как-то не близок. У меня по нему сестра специалист. Я же выбрал что-то попроще, раз уж это мое первое детище. Романтика, легкие дворцовые интриги…
У меня нет слов.
— Я не могу облажаться. Меня же вся родня засмеет!
Малыш встает с камня и топает ногами. Вся его претенциозность рассеялась, будто ее и не было.
Мы что…какие-то игрушки? В чем вообще смысл такой жизни? Нет, в чем вообще смысл всего?
Кусаю губу, боль от этого вполне реальна. Правду говорят, меньше знаешь — крепче спишь. Я бы предпочла не быть свидетелем этой божественной истерики и негодования.
Вместо того, чтобы разбираться в проблемах этого ребенка, лучше воспользоваться ситуацией и выудить информацию. Нет никакого смысла погружаться в материи, которые все равно не предназначены для простого человека.
После всего услышанного, не успевшие укоренится во мне чувства раболепия и опасения перед непостижимой сущностью словно ветром сдуло. Ребенок и есть ребенок.
Разве не правда то, что меня окружает? Разве не греет это солнце, не утоляет жажду вода? Для меня этот мир вполне настоящий и реальный. Люди, животные, растения — все живет, все меняется со временем, оставляет потомство и умирает.
— Нет-нет, в этот раз у тебя все определенно получится! — заискиваю я, лихорадочно размышляя.
Бог кивает:
— Да. В этот раз все иначе. Я дал тебе свободу действий. Я отправил тебе помощника. Все должно получиться.
— Я? — показываю на себя пальцем.
В отличии от ног, руки у меня могут двигаться.
— Да. Первый раз показал, что сюжет пусть неплох — главные герои счастливы — но по итогу миру все равно приходит конец. Во второй раз я дал им двоим свободу, что только ускорило уничтожение мира. А третий раз…об этом я вообще говорить не хочу. Без тебя все стало поистине ужасно…Он как с цепи сорвался, сам смерти не боялся, так еще и мир решил во мрак погрузить…Жуть жуткая.
— Без меня?
— Ну да. Лиссандра Сваллоу — злодейка второго плана, это же ты. Мой старший брат на тебя глаз положил, ему как раз нужна была такая для сценария на Земле. Пришлось одолжить. Кто бы знал, что без тебя все рухнет, едва начавшись…Хотя, по крайней мере, я понял, кто в мире ключевой персонаж. Это не святая, не ее принц…А ты.
— Одолжил? Как куклу? — морщусь я, внутри разгорается пламя гнева. — Кто дал вам такую власть распоряжаться чужими жизнями?!
— Я ваш создатель, — разводит руками, не понимая моего возмущения, ребенок. — Конечно, я могу. И потом, я же вернул тебя в целости и сохранности обратно. Сюжет брата мне понравился, но не так, чтобы до дрожи. Хотя я оттуда у него кое-что подчерпнул! Вот например — потеря памяти. Шикарно!
После подтверждения я едва его слушаю.
Обратно? Это значит, я изначально, нет, я всегда была ею. Я всегда была Лиссандрой?
И покинувшая меня о прошлом воплощении память, и острая боль Лиссандры, ее чувства, ее воспоминания — все это на самом деле мое по праву? Я — это она.
Нет никакой оригинальной или предыдущей хозяйки тела. Это всегда была я.
Сердце стучит в ушах, перед глазами кружится, я дышу быстро и громко, но продолжаю задыхаться.
Значит, значит и Кайден…это моя память, мои чувства, самые настоящие…Я не самозванка, не обманщица…Не воспользовалась возможностью, не украла…
Но тогда и ее родители, мои настоящие родители…До этого я пыталась оградиться, говорила самой себе, что это ее память, ее боль…И хотя я их чувствую, ко мне они отношения не имеют. Да, жаль бедняжку, но мы с ней не одно и то же.
А теперь? Как мне теперь со всем справиться?! Все по-настоящему.
— Эй, — маленькие ладошки гладят меня по спине. — Ты чего?
Ушей касается мягкий детский, полный заботы тон.
Какой абсурд.
Все это какой-то бред.
— А потом… — вырывается у меня между вздохами хрипло. — Что потом? Наступит счастливый конец истории, но ведь мир на этом не остановится. Что дальше? Сотрешь нас всех и придумаешь что-то новое?
— Э? Нет, конечно. Мои возможности ограничены. Мир преодолеет контрольную точку, и тогда все будет развиваться своим чередом. Я лишь буду получать энергетический ресурс, чтобы расти дальше. Строить новые миры, получать от них энергию и так до бесконечности…
Значит, конец — это контрольная точка, по достижении которой угроза уничтожения мира обнуляется? Действующие лица получают независимость и вольны поступать как им угодно, без начертанной создателем траектории? Похоже, так и есть.
Многое не сходится, но нет никакого желания уточнять и понимать.
Моргаю, находя себя сидящей на каменистой земле в хрупких объятиях ребенка. Нет, маленького бога.
— Все хорошо, хорошо… — шепчет мне над головой дитя.
У меня вырывается смешок. За ним еще один. В итоге я хохочу так, что живот болит.
Успокоившись только минут через пять, вытираю с глаз слезы и отстраняюсь, заглядывая в непроницаемые серые глаза.
— Это ведь ты отправил Кайдена через врата? Память он тоже по твоей воле потерял?
Божество делает провинившееся лицо.
Поднимаю руку и даю ему подзатыльник.
— Эй! За что?! — хватается обиженно за голову ребенок.
Мне полегчало.
— За все хорошее.
28
Кусаю губу. Меня тревожит не реакция юного божества на грубость, а нечто другое.
— Ты можешь вернуть ему память?
Ребенок трет затылок, глядя на меня исподлобья большими печальными глазами, словно я не легонько его ударила, а нож в спину вонзила.
— Я уже вывел вас из-под мирового контроля, — качает головой мальчик.
Вероятно, это заявление означает, что у него больше нет сил повлиять на нас с Кайденом. Это, конечно, радует, не хотелось бы быть марионеткой в чьих-то руках.
— Тебя, как только брат вернул обратно, а его — когда помог сбежать.
— И потерять память, — заканчиваю я, напоминая.
Бог пожимает плечами и садится напротив меня на землю, раскинув широко ноги.
— А как было иначе? По своей воле он бы к тебе, герцогине, не сунулся, даже под угрозой смерти.
Неприятно это слышать. Я знала, что в здравом уме принц бы у меня помощи вряд ли стал искать, но услышать это вслух от местного божка все равно обидно.