Кукурузное поле встречает колышущимися в такт ветру метелками и образовавшимися на некоторых растениях маленькими зелеными початками.
Кажется, эффект от божественного удобрения виден невооруженным взглядом — ни следов от болезней, ни любящих заводиться на листьях кукурузы паразитов вроде тли или мотылька.
Неплохо, но нужно будет подумать, как бороться с угрозами урожаю без волшебных слез Энока, ведь божество не всегда будет рядом, а пестицидов в этом мире еще не придумали.
Хм, и наверное, уже пора приготовить все необходимое для сбора урожая. К сожалению, никаких комбайнов не имеется, только ручной труд; в отличие от пшеницы, требующей покоса, собирать початки кукурузы будет удобнее.
Основными продуктами из выращенной кукурузы будут мука и крупа, которые отличаются между собой только степенью помола. Небольшую часть зерен планируется оставить для попкорна, а остальное — половину урожая — на семена.
В любом случае, прежде чем что-то делать, придется хорошенько просушить початки. Кстати, наверное, для зерна будет лучше собрать урожай пораньше, а остальное для обмолота — оставить подольше сушиться прямо в початках на растениях.
Глажу Ветерка по шее и, объехав вокруг поля верхом, довольно киваю.
Думаю, что все будет хорошо. Не обработанные водой с добавленными в нее слезами божка саженцы выглядят чуть слабее тех, что получили подкормку, но в целом развиваются хорошо. Хотя некоторые растения все же подверглись атаке паразитов.
Можно будет поэкспериментировать с народными средствами для опрыскивания от вредителей.
Кажется, отвар полыни, настой чеснока или керосиново-мыльная смесь справятся в случаях незначительных заражений. Нужно держать глаз в оба, чтобы очаг заражения не распространялся, потому что тогда эти средства станут бесполезны, а мощных химических препаратов у нас в распоряжении не имеется.
Заезжаю в деревню к старику Роланду и отдаю ему инструкции, а также распоряжаюсь насчет уборки урожая и просушки на случай, если в столице придется задержаться.
— А, вот еще, — вспоминаю я уже на пороге небольшого деревянного дома пожилого агронома. — Птицы. Когда кукуруза начнет поспевать, боюсь, начнется настоящее нашествие.
До ультразвукового отпугивателя нам как до Китая — считай, нереально. Но поставить несколько пугал и сделать примитивные вертушки, которые будут крутиться и гудеть на ветру, вполне возможно.
— Сделаем, ваша светлость. Местные ребятишки будут рады заработать.
Оставляю старику несколько монет и забираюсь в седло, чтобы вернуться обратно в поместье.
Вчера была гроза, а сегодня ярко светит солнце, на небе ни облачка.
Кайден…
Вздыхаю. Разобравшись с насущными проблемами, мыслями снова возвращаюсь к неразрешенным.
Вроде бы мы вчера все решили, так с чего вдруг этому мужчине обижаться?
Принц никак не показывает своего настроения, но все же чувствуется от него какое-то легкое ощущение негодования.
Причина настоящей гибели моих родителей расстроила принца и заставила его многое осознать.
Мы были детьми.
В тот год Кайдена отправили на север в отряд, сражающийся с прорывающимися сквозь порталы потусторонними монстрами.
Тринадцатилетний мальчишка едва ли был готов к такому испытанию. В то время святая еще не пробудила свою силу. На его глазах погибало множество людей.
Да, наследника престола тщательно охраняли, но вряд ли кто-то закрывал ему глаза и уши, не давая видеть и слышать, как пожирали несчастных жертв безжалостные твари.
В подростковом возрасте легко затаить обиды. Кайден узнал о смерти герцога и герцогини Сваллоу позже, уже по возвращении в столицу. Мы оба были детьми, которым слишком рано пришлось повзрослеть, столкнувшись с жестокой реальностью.
Это не соревнование, кому было сложнее и больней.
Я тоже виновата. Нужно было ответить на его письма. Хотя бы на одно. Я их даже не читала. Возможно, они бы стали поддержкой, которая мне так нужна была тогда.
Если бы я пришла в то время, когда конфликт между нами не набрал еще оборотов, к своему лучшему другу и рассказала бы честно, чему стала свидетелем, если бы постаралась не отпустить так легко, чуть ранившись чужим безразличием, кто знает, как бы развивались наши отношения в таком случае.
Но мы оба были слишком горды и упрямы, лелея свои обиды и не желая идти друг другу на уступки.
В таком возрасте, когда тебе кажется, что никто тебя не понимает, что сам мир выступает против тебя, даже старые и, казалось бы, прочные связи, легко рвутся. Время неумолимо. Это путь взросления, потерять несколько друзей — обычное дело.
Влюбляются во внешность, но любят не за что-то.
Рассуждая логически, действительно не найти причин — кроме наклонностей к мазохизму — по которым я должна испытывать к Кайдену нежные чувства.
Остатки детской привязанности или что-то еще, я не знаю. Но я знаю, что я просто его люблю. Без всяких «за то, что…» Просто так. Потому что он есть.
Можно ли измерить чувства? Смогут ли однажды создать прибор для их исчисления? А как тогда будет называться единица измерения?
Я искренне желаю Кайдену счастья. Во мне нет к нему ненависти, несмотря на все его не самые приятные поступки. Даже то, что я считала, что он любит Эльвину, не могло отменить моих чувств.
Но он не знает, что такое любовь. И едва может понять дружбу.
После перенесенного предательства, когда растивший его два десятка лет отец безжалостно открыл на него охоту, способен ли Кайден впустить в свое сердце другого человека? Найдет ли в себе силы довериться кому-то снова?
Он считал святую полезной, видя в ней преимущества как у инструмента, ставил себя выше девушки. Сказал, что любил, и в его понимании это слово равняется терпению и жертве. Но тогда между ними не было никаких препятствий.
Это не было чувством вопреки, когда готов пройти сквозь любые преграды ради другого. Скорее, это было обязанностью заставить замолчать свое сердце, чтобы поступить как велит рассудок. Терпеть подле себя того, кто не нравится, жертвовать своим мнением в угоду высоким целям.
Принц даже заявил, что был готов погибнуть, если понадобится, чтобы защитить святую, но руководствуясь чистым прагматизмом. Другого короля можно найти, но святая незаменима.
Ради любви вполне можно терпеть и идти на жертвы, но только тогда, когда искренне любишь. А вот ломать себя и перекраивать, чтобы подстроиться под другого — это уже не любовь.
Жаль, Кайден этого не понимает. Именно поэтому он продолжал допытываться о причинах моих поступков. Вопрос «почему» звучал как «в чем твоя выгода?». Словно бы принц ждал, когда я продиктую ему список условий. Ведь так ему бы не пришлось ломать голову, пытаясь осознать мои мотивы.
Но мне от него ничего не нужно. Даже взаимности.
Если бы он понимал, вряд ли бы спрашивал. Мое поведение было довольно очевидным.
Страсть тоже похожа на любовь. Для кого-то она и является ею. Разница лишь в том, что первая мимолетна, а для второй порой и жизни мало.
— Где ты была?
— И тебе доброе утро, — отвечаю, закатив глаза, когда вхожу в столовую и присаживаюсь за стол, на котором уже накрыт завтрак.
— На поле, проверила напоследок кукурузу и отдала распоряжения старику Роланду. Кто знает, когда я теперь вернусь.
Кайден щурится на меня со своего места напротив.
Мажу булочку маслом и вареньем и жадно кусаю, запивая горячим чаем с молоком. Прогулка верхом с утра пораньше поспособствовала разыгравшемуся аппетиту.
— Мы можем остаться…
— Что?! — поднимаю глаза, когда до ушей доносится тихое бормотание.
Остаться? Здесь? В герцогстве?
Проглатываю то, что у меня во рту, и подозрительно разглядываю принца:
— В каком статусе ты желаешь здесь остаться?
Кайден пожимает плечами:
— Эн, твой муж. Вполне приличный статус. Если не нравится…
Поджимаю губы, ожидая продолжения этой несмешной шутки.
— То имя можно и поменять. Кай, Дэн, Кен. Что тебе нравится?
Качаю головой, не веря, что ему хватило ума сказать что-то подобное.
— Вопрос времени, когда его величество узнает о том, что ты вообще-то жив и скрываешься в моих землях. Нам следует поторопиться и как можно скорее созвать собрание Совета Семи, чтобы решить вопрос с наследованием и обязанностями святой. Давно пора на бумаге юридически регламентировать ее положение и ответственность. Раз имеется сила, должна быть и ответ держать. Непозволительно скакать по стране туда-сюда и вести себя, словно малое дитя, с которым все должны нянькаться.
Кайден усмехается и закидывает в рот кусочек сыра.
Возвращаюсь к еде, все еще прокручивая в голове слова мужчины.
Остаться…Поверить не могу, что он так сказал. Он на самом деле этого хочет или просто выводит меня из себя?
— Мне бы хотелось исправить все, в чем, на твой взгляд, у меня имеются недостатки.
Одно откровение за другим, только поглядите!
— Похвальна позиция, — киваю серьезно, решая подыграть. — Когда ты улыбаешься, у тебя правый уголок рта поднимается выше левого.
— Э-э, хорошо…Но ты же знаешь, я не в этом смысле?
Поглядите, какое растерянное лицо. Словно он действительно ожидал от меня руководства к действию.
Пожимаю плечами, найдя вдруг в себе веселье:
— Ты сказал, что исправишь. Я сказала, что именно. Какой такой смысл?
Пригубливаю чашку с чаем и с наслаждением отпиваю, следя за тем, как лицо Кайдена приобретает страдальческое выражение.
— Смысл такой, что, как твой друг, я, конечно, должен быть рядом. Но, как оказалось, товарищ из меня неважный. Поэтому мне необходимо измениться в лучшую сторону. Разве не говорят, что недостатки человека виднее со стороны? Лисси, ты должна помочь мне исправиться. Ты же столько всего для меня уже сделала, помоги и с этим.
— Зачем? — искренне не могу понять. — Меня твои заскоки уже не удивляют. Если ты изменишься, это уже будешь не ты. Вот тогда мне станет по-настоящему страшно. Тебе же ничего во мне не хотелось бы изменить, верно?