Во-первых, никогда еще Север не выступал единым фронтом с югом.
Мало того, история знает всего два случая, когда по каким-то причинам один из лордов земли не мог присутствовать и передавал свое право голоса близкому родственнику, с согласия на это остальных феодалов.
Но то, что Дренгар выступает от лица не только себя, но и Ностры с Винтервальдом — поистине ужасающе. Тут и без слов понятно, что Ларс не будет разделять голоса, и все три мнения едины в его лице.
Южане, обольщенные возможностью заиметь крепкие и тесные отношения с соседствующей с ними империей, больше пекутся не о традициях и семейных отношениях короля, а о собственной выгоде.
Среди них также не отмечается тенденции разобщенности.
Единственный, кто против и отчаянно, словно умирающий зверь, пытается атаковать и оказать всевозможное давление на остальных — это представитель центральных земель, избранный монарх — его величество король Лесетиус.
Уникальный случай.
Политика двора «разделяй и властвовуй» дала осечку.
Во-вторых, не бывало еще таких собраний Совета, чтобы на них присутствовали не относящиеся к власти, не имеющие титулов люди из народа.
А именно таким простолюдином и является найденный недавно главный герой — Лазар.
Мужчина — впервые я увидела его воочию — и впрямь похож на королеву Хефину, чей портрет благодаря маленькому, винящему себя в гибели матери, Кайдену отпечатался у меня глубоко в памяти. Высокий, с серебристо-белыми волосами, довольно смуглый, с утонченными чертами лица, выступающими на контрасте с крупной фигурой, напоминающей строением кузнеца или дровосека, смотрящейся немного неловко в бархатном камзоле и жабо на шее.
В целом, Лазар не оставлял впечатления окруженного ореолом избранности и загадочности потерянного принца, скорее, он выглядел так, как и должен выглядеть обычный человек, внезапно вырванный из привычной среды обитания, брошенный в омут интриг и страстей высшей власти без какой-то подготовки и образования.
За последние два часа едва ли этот тихий мужчина, по крови претендующий на наследство в виде целого королевства, сказал больше трех предложений.
Чаще его взгляд устремлялся на закрытые двери совещательного зала здания одного из столичных дворцов, где осталась ждать Эльвина, которой присутствовать на собрании особой важности не позволили.
Искренние между ними чувства или же оба используют положение друг друга для достижения своих целей — я не знаю. И, честно говоря, не хочу знать.
Сейчас меня волнует только Кайден и степень прогресса стабильности этого мира. Ну и как там поживает мой будущий урожай. Как никогда прежде мне не хватает попкорна.
В первых рядах наблюдать за тем, как разгораются политические баталии — то еще зрелище. Увы, нечем похрустеть. Может, жуй я что-нибудь хрустящее, меньше бы нервничала.
Король яростно вскидывает руку вверх.
Ларс Дренгар суетится на своем месте только для того, чтобы дать и сразу же разрушить надежду монарха, сев поудобнее и скрестив руки на груди.
Южные лорды переглядываются между собой, искоса бросая взгляды в мою сторону.
Я дала все необходимые показания, подтвердив, что да — все это время, которое принц отсутствовал в столице, он находился в герцогстве Сваллоу, да — именно Кайден был представителем королевства во время переговоров и подписания договора о сотрудничестве с Эльзанией, да — я считаю его высочество наследного принца наиболее достойным преемником, и нет — мои тесные отношения и дружба с принцем никак не касаются посторонних, а о том, что совмещать управление феодом с нахождением в статусе королевы запрещено, мне известно.
Остальные не двигаются.
Его величество гневно окидывает взглядом феодалов, хмыкает и ждет, когда выбранный вести собрание герцог Ольстем — мой сосед-южанин — продолжит поднимать вынесенные на обсуждение вопросы.
— Значит, шесть против одного. Соглашение с эльзанцами официально в силе и продолжит приносить благо королевству.
Да уж, два часа жарких споров и пустой полемики — наконец-то в очевидном для всех решении поставлена точка.
— Далее, рассмотрение вопроса о статусе кровного сына его величества…Да, лорд Дренгар?
— Замечательно. Раз уж вы позволили мне высказаться по данному вопросу, то я, конечно, считаю само собой разумеющимся признать найденного спустя двадцать с лишним лет ребенка, внешне схожего с покойной королевой, безо всяких веских доказательств родства законным отпрыском, — протянул брюнет.
Король окинул его гневным взором, а герцог Ольстем и княгиня Арбет сконфуженно нахмурились, не пребывая в восторге от сарказма этого северного мужчины.
— В конце концов, это ведь его право. Захотел — стал отцом одному, захотел — другому. Только расхотеть вы, ваше величество, не можете так же просто. Посему, ваш запрос о том, чтобы лишить Кайдена вашей фамилии и права на наследование власти, Север в моем лице не одобряет. Что насчет вас, коллеги?
— Поддерживаю, — спокойно произношу я.
— Кстати, ваше величество, ваш голос по этому вопросу не учитывается…Арбет, Ольстем? Ой, право, что это я, у нас четыре против двух! — давит усмешку явно наслаждающийся собой и возникшей ситуацией Дренгар.
— Так-с, какой там дальше вопрос? О престолонаследии, полагаю. Самый важный на повестке дня. Итак, господа…и дамы, не будем тянуть кота за хвост. Принц Кайден, учитывая его сомнительное происхождение, исключительное королевское воспитание и образование, полученное с расчетом того, что в будущем он займет место монарха нашего государства, заслуги в кампании на северных землях и успешные переговоры с Эльзанией, риск войны с которой усиливался с каждым годом правления нынешнего короля…Достоин ли принц сохранить за собой статус наследника?
Поднимаю глаза и через стол смотрю на Кайдена. Северяне сидят напротив южан, а место во главе занимает король. По другую же сторону стола от его величества обычно располагаются не члены Совета семи, а приглашенные для дачи показаний и опроса свидетели.
Между Кайденом и Лазаром три пустых стула.
Поймав мой взгляд, мужчина посылает мне быструю обнадеживающую улыбку и снова становится серьезным.
— Лиссандра Сваллоу! — вдруг громко выдает король.
В недоумении поворачиваю к нему голову. Остальные следуют моему примеру.
— В виду ее тесной дружбы с Кайденом, полагаю, будет более чем уместно, если она воздержится от голосования по данному вопросу!
Надо же, до последнего трепыхается, старый змей! Разве не ясно, что он уже проиграл.
— А ты, Дренгар, не можешь голосовать от лица Ностры и Винтервальда, поскольку ты тоже пристрастен. Не надо делать такое лицо, сам же упомянул о северной кампании. Если еще взять во внимание ваше знакомство по Академии, никаких сомнений не останется.
— В таком случае, и вы, ваше величество, не можете голосовать. Вы еще более пристрастны, чем я, — нисколько не гнушаясь разозлить монарха, закатил глаза Ларс.
Говорить о пристрастности при таком-то вопросе, вынесенном на обсуждение.
— Хорошо, — король поднимает руки. — Я тоже воздержусь.
Ларс хмурится.
— За Ностру и Винтервальд я не буду говорить, но мой голос за Кайдена.
Теперь все дело за двумя южными феодалами.
Герцог Ольстем покачал головой.
— При всем моем уважении к перечисленным Дренгаром заслугам, принц Кайден не является носителем благородной крови семьи Азарин и не может претендовать на трон. Я не преуменьшаю его достижения и предлагаю присвоить ему более низкий титул учтивости — герцогский, к примеру.
Кусаю губу, чувствуя, как поднимается во мне тревога. Это тоже входило в планы Кайдена? Лицо мужчины и намека на панику не выражает.
— Княгиня, ваш голос решающий.
— Я…
Женщина с легкой сединой, успевшей тронуть ее каштановые волосы, сомневается.
— Элоиза, Хефина ведь была вашей подругой, — мягко вдруг обращается к представителю княжества Арбет его величество Лесетиус.
— Лазар — наш с ней драгоценный сын. Он наследник по праву своего рождения. Она бы хотела, чтобы ее ребенок, приведя которого в этот мир с таким трудом, и которого не смогла воспитать, получил то, что должно быть его…
— Он уже принц! Мы только что сошлись на этом решении! Никто и не оспаривает его происхождение и право! — взрываюсь я, устав от всего этого фарса.
— Но разве тот, другой ребенок, не является такой же жертвой? Вы его нашли, вы назвали его сыном и своим преемником! Даже о прирученном звере заботятся больше, чем вы заботились о Кайдене!
Годы раздражения и гнева от пренебрежительного отношения короля по отношению к моему другу выливаются в прямой поток обвинений. Перевожу дух и немного прихожу в чувство.
Смотрю сверху вниз на сидящую рядом женщину с выражением робости и неловкости на лице.
— Подумайте вот о чем, княгиня: Кайдена уже пытались убить, если его лишат титула наследника — плевать на титул учтивости — он никогда не будет в безопасности. Пока он жив — корона не оставит его в покое. Своим голосом вы спасете его. Да и разве он так плох? По-моему, лучше компетентный правитель из народа, чем самодур голубых кровей на троне.
— Ты!
Массивное кресло скрипит, резко отъезжая назад, когда его величество вскакивает на ноги.
— …Да.
За криками взбешенного монарха тихий выдох княгини Арбет едва слышен.
— Пусть…все остается так, как было…Хефина…любила эту страну. Она бы не хотела, чтобы ее сын и муж стали ее погибелью.
На это возражений нет даже у короля. Он резко смолкает и надолго уходит в неизвестные никому мысли.
— Кхм-кхм, — прокашливается герцог Ольстем. — В таком случае, Кайден остается наследным принцем…Что ж, собрание Совета семи окончено…М-да.
Над его макушкой вспыхивает золотом цифра девяносто два и быстро растворяется, незамеченная никем, кроме меня.
Значит, осталось совсем немного.
Народ быстро расходится, никто не желает дольше необходимого оставаться в обществе монарха. Княгиня Арбет и герцог Ольстем смотрят на меня так, что их намерение переговорить со мной становится более чем очевидным.