— Я рад за вас обоих. Но если ты еще раз посмеешь огорчить Лисс, пеняй на себя. Мне все равно, наследник ты или сам император.
— Как будто тебя это когда-нибудь останавливало, — проворчал Кайден, но в его голосе отчетливо слышались довольные нотки.
Я нежно погладила его руку, властно обвившуюся вокруг моей талии, и он тут же успокоился, словно мурлыкающий от нежности кот, получивший свою порцию ласки.
Наслаждаясь замешательством подруги, я прижалась щекой к плечу Кайдена. Его тепло согревало меня изнутри, а уверенность, с которой он прижимал меня к себе, дарила ощущение защищенности.
Я думала, что любовь — пугающая вещь. Она заставляет кого-то смеяться, кого-то плакать, причиняет боль и приводит к ошибкам. Но теперь я понимаю, что любовь — это когда вы вместе преодолеваете трудности, вместе растете, делитесь друг с другом счастьем и болью. Это нежное чувство, которое невозможно полностью описать словами.
— Слышал, кто-то снова недавно сбежал из дворца? — Бенедикт поднимает брови.
Кайден неспешно разжимает руки, заметив, что глаза всех присутствующих приклеились к нам двоим, но тут же берет меня за руку, как будто боится, что я вдруг сбегу.
— Все-то ты знаешь, — закатывает любимый глаза. — Порой у меня возникает чувство, что ты живешь в столице, а не за морем, в Кашиме.
Я улыбаюсь и решаю сгладить напряженность.
— Мы приехали позавчера.
— Вместе? — взлетают от удивления брови Мариз.
— О, так вот, значит, куда ты сорвался, — понятливо кивает Бенедикт. — Хотя, ожидаемо.
— Что ж, это тебе было слышать неоткуда.
Музыка сменяется с мазурки на вальс.
Тяну мужчину за собой ближе к центру бального зала.
— Хватит спорить, пойдем лучше потанцуем. Нужно же убедиться, насколько улучшились за десять лет твои навыки.
Кайден фыркает:
— Сколько еще тебе нужно проверок, прежде чем согласиться уже на мое предложение?
Загадочно пожимаю плечами, и встаю напротив партнера, кладу руки ему на предплечья, его горячие ладони приземляются на мою талию, и мы начинаем кружиться в ритме танца.
В танце Кайден преображается. В его движениях чувствовалась не только сила, но и грация, которой я раньше не замечала. Он вел меня уверенно, и я без страха отдавалась ритму, чувствуя себя легкой, словно перышко. Его взгляд, наполненный нежностью, был прикован только ко мне, и я тонула в глубине его синих глаз, забывая обо всем на свете.
— Ты прекрасна, Лисси, — прошептал Кайден, склонившись к моему уху. Его дыхание опалило мою кожу, и по телу пробежала легкая дрожь. Я улыбнулась, прижавшись к нему еще ближе.
— Ты тоже ничего, — ответила я, хитро взглянув на него снизу вверх.
Вокруг нас закружилась вереница пар, но мы не замечали никого, кроме друг друга.
— Пойдем отсюда, — прошептал Кайден, поцеловав меня в висок. — Мне нужно побыть с тобой наедине.
Я кивнула, и он повел меня к выходу из бального зала, не обращая внимания на удивленные взгляды, которыми нас провожали. Мы вышли на крытую веранду. Снаружи, подсвеченные огнем фонарей, кружились в саду снежинки.
Кайден прижал меня к себе и долго молча смотрел в мои глаза, прежде чем снова заговорить.
— Не хочу тебя отпускать.
Вздохнув, я подняла руки и погладила его по спине.
— Знаю, что ты не останешься, как бы я ни умолял.
Мужчина опустил голову, найдя приют в изгибе моей шеи.
Я беспомощно улыбнулась, хотя он и не видел моего лица. Мне не место в столице. Все здесь движется так быстро, так стремительно. Дни проходят в ожидании чего-то. Сезон за сезоном, один бал за другим. Роскошь, лоск, лицемерие и фальшь. А ты будто птичка, запертая в клетке на потеху публике.
В герцогстве же простор. Свежий воздух, природа, все такое уже ставшее родным. Да и ответственность у меня имеется перед своими людьми, как же я их оставлю? Управлять феодом нужно, находясь там постоянно, а не наездами и перекладывая работу на управляющих.
Мама с папой тоже там, мне не хочется больше с ними расставаться так надолго. Я сама ухаживаю за их надгробиями, а время от времени, когда становится грустно или тяжело, прихожу делиться своими невзгодами, и мне кажется, что они меня слышат.
И дела с кукурузой спорятся, мы увеличиваем оборот, сеем все больше и стараемся удовлетворить запросы. Я и производство масла наладила, после стольких провалов наконец получилось изготовить успешный образец маслопресса — в разы упрощающий изготовление масла из семян — теперь дело за тем, чтобы довести этот агрегат до ума и пустить в оборот.
Мне никак нельзя сейчас бросать начатое, планов море, а с ростом спроса на продукцию герцогства Сваллоу, наконец, бюджета хватает на их осуществление.
— Прости, — срывается с моих губ.
Я и сама не хочу больше оставлять Кайдена, не хочу с ним разлучаться. Но зная, что я в его сердце, как и он в моем, решиться на это проще.
— Подождешь меня? Обещаю, как можно скорее я со всем разберусь. Процесс уже запущен, эти два года я не сидел без дела.
Наверное, не найти больше в мире человека, что так отчаянно бы хотел сбежать от неограниченной власти, титула принца королевства и всего того, что идет с ними в комплекте.
— М-м-м, — согласно мычу я, утыкаясь носом в плечо любимого.
Не могу надышаться этим родным запахом. По этому я точно буду очень скучать.
Скоро нам придется вернуть обратно в бальный зал. Кайден будет принимать поздравления от дворян. Этот день — его день рождения — никогда не дарил ему ощущения праздника.
Его не праздновали прежде, потому что день его появления на свет также был днем гибели королевы Хефины, которую до событий двухлетней давности все считали родной матерью Кайдена.
Настоящих родителей Кайден так и не отыскал. Король наотрез отказался говорить ему, откуда взял ребенка, а тех, кто в то время исполнял приказы его величества, его доверенных лиц, которым он доверял хранение своих секретов, спустя два с лишним десятка лет, в живых давно не могло быть. Правитель предпочитал не оставлять потенциальных предателей живыми.
Пожалуй, сегодняшний бал — это первое настоящее празднество в жизни мужчины. Хотя по пути в столицу он мне признался, что ему было бы достаточно меня и небольшого тортика, прямо как тогда, в детстве.
Мы могли бы простоять так — в обнимку — вечность, ну или по крайней мере несколько танцев, доносящихся снаружи, но вдруг мой принц отстранился от меня и настороженно принялся вглядываться вдаль, вглубь заснеженного сада, туда, где внезапно погас фонарь.
— Что такое? — спросила я.
— Мне показалось, что там кто-то есть.
Кайден инстинктивно задвинул меня за свое плечо, его рука потянулась к бедру, где к ремню были прикреплены ножны. Только прямым наследникам и монархам разрешалось носить оружие при себе во время светских раутов во дворце.
Фонарь несколько раз мигнул и окончательно затих.
Но под ним внезапно вспыхнула вспышка серебристого сияния, и вскоре в том же месте из света и воздуха воплотился ребенок. Мальчик лет десяти со светлыми волосами и невинным личиком.
Не знаю, что именно снилось Кайдену — мне было неловко, да и, честно говоря, стыдно его об этом расспрашивать в подробностях, не хотелось ворошить прошлое — но на его лице мелькнуло узнавание. Рука мужчины нашла мою и крепко сжала. В этом жесте я прочитала страх и нежелание со мной расставаться, словно Энок явился припомнить старые договоренности и напомнить об условиях сохранности мира, по которым нам не стоило снова встречаться.
Мое тревожно разогнавшееся сердце кольнул страх.
Божок не появляется просто так. Обычно ничем хорошим это не заканчивается.
Энок словно ждал. Он щелкнул пальцами, и фонарь над его головой загорелся вновь, ярче всех остальных, освещающих безлюдный заснеженный сад.
— Пойдем, — вышла я из-за плеча Кайдена и потянула его к лестнице наружу.
Я знала, что избежать этой встречи не удастся.
Кайден молча последовал рядом. Он открыл передо мной дверь, и моих голых рук сразу же коснулся холод. Середина декабря, чего ты еще ждала, Лиссандра? Совсем отвыкла я от зимы.
На мои плечи опустился теплый камзол принца, в который я тут же закуталась. Но вот шелковые туфельки под юбкой платья быстро намокли, едва коснулись покрывающего ступени снега. Однако меня едва ли волновала погода и легкий морозец.
Мы спустились в сад, Энок терпеливо ждал. Кайден перехватил инициативу и вел меня вперед, как мог, закрывая меня от устремленных в нашу сторону глаз юного божества, пока я нервно гадала, что именно вдруг ему могло понадобиться по прошествии такого количества времени.
Неужели мир снова под угрозой? И снова я должна чем-то пожертвовать для его спасения? Почему он просто не может оставить меня в покое? Я так устала терять то, что мне дорого.
В десяти шагах от мальчика Кайден остановился. Руки моей он не выпускал все это время. Встав рядом, я пыталась прочитать в серых, незамутненных мирскими проблемами глазах ребенка намеки на очередное бедствие.
Изо рта принца вырывался пар, я пару раз шмыгнула носом, прежде чем бог заговорил.
— Давно не виделись.
В его голосе была, казалось бы, радость от встречи.
— Что тебе нужно? — а вот в тоне Кайдена звенела сталь. Если бы я не сжала успокаивающе его ладонь, боюсь, его высочество уже тянулся бы за клинком.
Брови Энока взметнулись вверх.
— Ничего. Правда. Я больше не имею власти в вашем мире.
— Тогда зачем ты здесь? — не выдержала я.
Мальчишка перевел взгляд на меня и улыбнулся.
— Попрощаться. Наблюдательный срок окончен. Ваш мир стабилен и, как вы уже могли заметить, ему больше не грозит печальный конец.
Энок развел руки в стороны, вокруг него закрутился вихрь из света и снега, и через несколько мгновений, прежде чем я или Кайден успели отреагировать, на месте божка появился высокий молодой человек: светловолосый, сероглазый, в белых одеждах и с повзрослевшими чертами лица.
— Ах, наконец! — улыбнулся Энок.