отерпели позорное поражение (см. «Повесть о побоище на реке Пьяне» в Симеоновской летописи и Рогожском летописце). Нижний Новгород был взят «изгоном». Воодушевлённый успехом Мамай решился нанести удар непосредственно по Московскому княжеству, направив летом 1378 г. против него сильный экспедиционный корпус под командованием Бегича. 11 августа на реке Воже в пределах Рязанского княжества московско-рязанские войска нанесли татарам сокрушительное поражение. В отместку Мамай в том же году напал на рязанскую землю. Её столица Переяславль-Рязанский была сожжена, а великий князь рязанский Олег спасся, бежав за Оку. Уже второй раз Олег Рязанский в критический для его княжества момент не дождался действенной помощи из Москвы. Очевидно, именно поэтому в 1380 г. он согласился признать сюзеренитет Мамая и выплачивать ему дань, желая избежать очередного разгрома своих земель, в то же время не оказав ему никакой реальной военной помощи и предупредив Москву о его приближении. Помимо этого Олег Рязанский заключил «на всякий случай» договор и с Литвой, точная дата которого неизвестна, но о нём упоминается в московско-рязанском «докончании» 1381 г. [ДДГ, 13. № 10]. В 1377 г. умер великий князь литовский Ольгерд. Ему наследовал его сын Ягайло, против которого подняли мятеж старшие братья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, перешедшие впоследствии на сторону Москвы. Андрей Ольгердович Полоцкий в 1378 г. бежал в Псков, принявший его, т. к. присягал ему ещё в 1341 году. Оттуда он направился в Москву, куда в 1371 г. была выдана замуж за Владимира Андреевича Серпуховского и Боровского его родная сестра Елена Ольгердовна. Зимой 1379/80 г. это позволило великому князю Дмитрию провести удачную военную операцию против Ягайло, отодвинув западные границы от Москвы. Были взяты Трубчевск и Стародуб. Это военное предприятие было фактически «семейным делом», т. к. в Трубчевске княжил родной брат Андрея Ольгердовича Дмитрий, немедленно перешедший на сторону Дмитрия Ивановича, после чего получил «на прокормление» город Переяславль-Залесский «со всеми его пошлинами». В сентябре 1379 г. в Троках был подписан договор о перемирии между дядей Ягайло Трокским князем Кейстутом и Тевтонским орденом сроком на 10 лет. В результате Ягайло, хотя и скрепил указанный договор своей печатью, стал подозревать своего дядю в сепаратизме и заключил в мае 1380 г. в Давыдишках тайный договор с Орденом, по которому обязывался не оказывать реальной помощи Кейстуту в его столкновениях с крестоносцами. Об этом договоре должностные лица Ордена незамедлительно известили Кейстута. Между литовскими князьями пробежала чёрная кошка, но до 1381 г. открытого столкновения Ягайло с Кейстутом удавалось избегать благодаря усилиям сына последнего Витовта. Весной 1380 г. в Москве был подписан договор о мире и дружбе с Новгородом Великим «на всеи старине новгородчкой и на старых грамотах»[574]. Он развязывал руки великому князю, который мог теперь не опасаться возможного сговора новгородцев за его спиной с Литвой или с Тверью. В том же году Мамай присылал к московскому князю Дмитрию Ивановичу своих послов с требованием платить выход, как при Джанибеке. Тот соглашался на существенно меньшие выплаты по своему прежнему «докончанию» с Мамаем 1371 г., но Мамай, рассчитывая всё-таки на перевес в силах, не уполномочил своих послов идти на уступки. Приближалась решительная схватка… Опять из-за копеек, как при Александре в 1259? Но это же отличный повод. И Мамаю хотелось выбить контрибуцию. Весть о движении Мамая была получена в Москве в самом начале августа. Весь период мобилизации войск занял 11 дней. Это позволяет считать, что уже к 12 августа 1380 г. в Москву могли быть стянуты значительные силы, часть же войск подошла позднее уже в Коломну или даже к месту стоянки Дмитрия Ивановича на берегу Дона, как это можно предполагать относительно отрядов братьев Ольгердовичей (маршрут, очевидно, был сообщён заранее всем военачальникам). От Москвы до Коломны как раз около трёх дней пути. Так что всё было реально. Утром 20 августа войска вышли из Коломны, направляясь к устью реки Лопасни, где были удобные броды. Это расстояние (65 км по прямой) войска могли преодолеть за 2–3 дня. Т. о., уже 22 августа великий князь Дмитрий был у места переправы. До 26 августа к нему сюда подошли полки Владимира Андреевича. 26 августа русские войска переправились через Оку. К верховьям Дона пришли 6 сентября.
Битва. Гибель узурпатора
Как бы то ни было, русские войска переправились через Дон и начали строиться в боевые порядки. Вечером и ночью 7 сентября Дмитрий Иванович объезжал войска, делая смотр. Тогда же, вечером, татарские передовые части, тесня русских разведчиков Семёна Малика, увидели русские построившиеся войска. В ночь на 8 сентября Дмитрий с Боброком выезжали на разведку и издали осматривали татарские и свои позиции. Утро 8 сентября было туманным. До 11 часов, пока туман не рассеялся, войска стояли готовыми к бою, поддерживали связь («перекликались») звуками труб. Князь вновь объезжал полки, часто меняя лошадей. В 12 часов показались на Куликовом поле и монголы. Битва началась с нескольких небольших стычек передовых отрядов. Далее последовал бой сторожевого полка с татарским авангардом, возглавляемым военачальником Теляком. Дмитрий Донской сначала был в сторожевом полку, а затем встал в ряды большого полка, поменявшись одеждой и конём с московским боярином Михаилом Андреевичем Бренком, который затем сражался и принял смерть под знаменем великого князя. Этот момент вызывает споры, поэтому уточним: доспехами, конечно, князь с Бренком не менялся – больно хлопотно это, да и зачем? Главное было, уж если играть в маскарад, – смена одежды, плаща и передача княжеского знамени. Бой в центре был затяжной и долгий. Летописцы указывали, что кони уже не могли не ступать по трупам, так как не было чистого места.
В центре и на левом фланге русские были на грани прорыва своих боевых порядков, но помог частный контрудар, когда «Глеб Брянский с полками владимирским и суздальским поступи через трупы мёртвых». «На правой стране князь Андрей Ольгердович не единожды на татар нападал и многих избил», но не смел вдаль гнаться, видя большой полк в тяжёлом положении и что вся сила татарская пала, на средину жмёт, желая разорвать его строй. Основной удар татары направили на русский полк левой руки, он не удержался, оторвался от большого полка и отступил к Непрядве; татары преследовали его, возникла угроза тылу русского большого полка, русское воинство было оттеснено к реке, русские боевые порядки выгнулись в дугу. Лишь на правом фланге атаки монголов не увенчались успехом, т. к. там монгольским воинам приходилось взбираться на крутой холм. Владимир Андреевич, командовавший засадным полком, предлагал нанести удар раньше, но воевода Боброк удерживал его, а когда татары прорвались к реке и подставили засадному полку тыл, приказал вступить в бой. Удар конницы из засады с тыла на основные силы монголов стал решающим. Монгольская конница была загнана в реку и там перебита. Одновременно перешли в наступление полки Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Татары смешались и обратились в бегство. Ход боя переломился. Мамай, наблюдавший издали за ходом сражения и увидев поражение, бежал с малыми силами, как только засадный полк русских вступил в бой. Перегруппировать татарские силы, продолжить бой или хотя бы прикрыть отступление было некому. Поэтому всё войско побежало. Надо признать грамотность и понимание местности русскими воеводами. В силу местности они были спокойны за свой правый фланг Андрея Ольгердовича. И устроили засаду исходя из возможности прорыва именно левого фланга.
Засадный полк преследовал татар до реки Красивой Мечи 50 вёрст, «избив» их «бесчисленное множество». Вернувшись из погони, Владимир Андреевич стал собирать войско. Сам великий князь был ранен и сбит с коня, но смог добраться до леса, где и был найден после битвы в бессознательном состоянии [575]. Народ радовался победе и прозвал Дмитрия Донским, а Владимира Храбрым.
Каковы же были результаты и последствия Куликовской битвы? Ещё в 1379 г., благодаря Вожскому разгрому Мамая, хан Белой Орды Тохтамыш, поддерживаемый Тимуром, овладел Сараем. В 1380 году, после перехода эмиров Мамая на его сторону, Тохтамыш стал ханом Золотой Орды. Разгром Мамая невольно способствовал объединению ордынских земель под властью законного хана. Зимой и весной 1381 г. русские князья, в т. ч. и Дмитрий Донской, отправили своих послов в Орду «с дары и поминки». Летом того же года восстановились дружеские отношения между Москвой и Рязанью. Договор с Олегом Рязанским составлен по образцу договора 1375 г. с Михаилом Тверским. В нём Олег признаёт себя «молодшим братом» Дмитрия Ивановича и равным «братом» Вламимира Андреевича Серпуховского. Предусмотрены и совместные действия против татар. На всякий случай. Однако историческое значение Куликовской битвы выходит далеко за рамки конкретных политических последствий. По существу, она стала одним из ключевых пунктов исторического самосознания русского народа. Л. Н. Гумилёв в своей книге «Древняя Русь и Великая Степь» принимает 8 сентября 1380 г. за начальную точку явной фазы подъёма в этногенезе российского суперэтноса. Как бы ни относиться к созданной им «пассионарной теории этногенеза», очевидно, здесь Гумилёв недалёк от истины. По его образному выражению, на Куликово поле пришли москвичи, серпуховчане, ростовчане, белозёрцы, смоляне, муромчане и т. д., а ушли с него – русские. И ещё один результат – это репутация русской армии. Классический пример: 1759 год, центр Европы, жаркий летний день 1 августа около прусского города Франкфурта-на-Одере, знаменитое Кунерсдорфское генеральное сражение между русской армией графа Салтыкова и прусской армией короля Фридриха Великого. Пехота и конница сцепились в жестоком рукопашном бою, матёрые воины падают от нечеловеческого напряжения сил, и король спрашивает у своих генералов: что делать дальше? – «Ваше величество, – отвечают ему хмурые генералы с пасмурными лицами, – битву надо сворачивать. Войска уже в изнурении. Люди выбились из сил от марша, зноя и жестокого боя». – «Как???» – «Вот так. Если сражение затянуть хотя бы на час, весь наш первый успех полетит к черту». – «Вы не понимаете, – возмущается в ответ король. – Мы должны сегодня их поколотить.