. Правда, цены на зерно существенно выросли и составили 1,3 динара за центнер, или 5,2 руб. за тн. Много. Ведь при 4,5 млн чел. потребление зерна д. б. около 1,8 млн тонн. (0,4 т/чел.) Но даже при потреблении 1 млн тн на это уходило 5,2 млн руб. из 5,82. А на Руси при потреблении (согласно [120] в среднем 3,36 т/5,5 чел = 0,6 т/чел.) 1 млн т зерна на 1,75 млн чел. (втрое больше на душу!) на него уходило 1,25 млн руб. из 2,25 млн нац. дохода. Т. е. реально Русь уже стала богаче и сытнее Ближнего Востока. В середине XIII века все пережили вторжение монгол. А дальше – интересный нюанс: русская экономика стала восстанавливаться и расти выше прежнего (Соловьёв, Дж. Феннел), а данники Ильханата – разоряться из-за тяжести даней, поборов и злоупотреблений (что подробно описано у Рашида ад Дина и Хамдуллаха Казвини). Т. е. эти страны стали ещё беднее Руси, находясь в состоянии глубокого упадка и разорения. Особенно наглядно это показано грузинскими историками (Нико Бордзенишвили и др.). Турецкие вассалы грабились ещё сильнее, т. к. кроме огромных даней и повинностей османы перекрыли румынско-молдавскую внешнюю торговлю, превратив её в простой отъём продуктов и товаров по произвольным ценам. В Англии, по кадастру Вильгельма Завоевателя, составленному в конце XI века, поземельный доход с налогов был 73 000 английских фунтов (см. www.i-u.ru/ biblio/ archive/ shtokmar_ist/ 01. aspx). Годовой нац. доход с земли – 400 000 фунтов, или 1 800 000 руб. XIV века. При 1,5 млн населения (без горожан и рыбаков, а также правящих сословий с их прислугой и семьями воинов), т. е. 1,2 руб. на душу. Примерно как в XIV веке на Руси (2,25 млн руб./1,75 млн чел. = 1,29 руб.). Уровень цен XII века выше русского XIV века (http://www.fordham.edu/ halsall/ source/ medievalprices. html). Значит, и в 1000 г. он отличался не сильно. И тоже был выше русского, но не так радикально, как на Ближнем Востоке. А Уэльс до 1000 года стоит особняком: уровень жизни был значительно ниже всех остальных рассматриваемых стран; причём оценить – насколько, – не представляется возможным. И для них указанная дань была тяжёлой.
390. Заметим, что описанные выше страны, указанные в таблице даней, физически платили свои дани серебром (и частично – продуктами, товарами и скотом). В том числе и Грузия с Валахией, про которые говорится, что они платили столько-то золотых перперов и дукатов, реально расплачивались серебром: дирхемами, аспрами, акче. (См. прим. 105 по Грузии, 111–114 по Валахии.) Ибо именно серебро было в ходу в этих странах в описываемые времена как основной монетный металл. И только Уэльс в счёт своей дани Англии должен был уплатить 20 фунтов золотом (см. [276]). Поэтому, сравнивая в таблице дани разных стран, мы оперируем серебром, переводя их монеты в русские рубли. И колебания соотношений цен золота и серебра на Руси можно просто не рассматривать.
391. (Чарльз Гальперин.) HALPERIN CH. J. Russia and the Golden Hord. The Mongol Impact on Medieval Russian Histori. Bloomington. 1987. P. 61–74. Более того, в статье «Вымышленное родство» (перевод Александра Филюшкина, журнал «Родина» № 12, М., 2003) он показывает, что Москва не была политическим наследником Золотой Орды и не считала себя таковой.
В XIV веке на исторической арене появилась Московия. Она выступила одним из главных соперников Орды в борьбе за объединение восточнославянских земель под единой верховной властью. К началу XVI века весь северо-восток и северо-запад Руси оказались под рукой московитов.
Являлась ли московская держава Ивана III политическим наследником Золотой Орды? Рассматривала ли она себя так? Эти вопросы необычайно важны для изучения более широкой и сложной проблемы – о степени воздействия Золотой Орды на русскую государственность, о «монгольском наследии» в российской державности.
Среди историков распространена концепция трактовки московской государственности как исторического преемника Золотой Орды. Однако тезис о родстве этих держав чаще всего декларируется, а вот обоснований данной теории немного. Результаты их научных поисков можно обобщить следующим образом.
Русские дипломаты и политические деятели знали хорошо политическую систему Золотой Орды. Московия заимствовала многие торговые, политические, административные, финансовые, военные и дипломатические учреждения от Золотой Орды. В области политической практики московиты, как доказал Майкл Чернявский, перевели «хан» как «царь». Московские князья употребляли в своих отношениях с чингисидами юридическую терминологию татарского государства.
Важнейшим этапом становления московской государственности стало покорение в 1550-х годах Иваном IV Казани и Астрахани, исторических наследников Золотой Орды. Великий князь приобрел имперский статус, став господином татарских «царств». С этого момента Грозный называл себя «белым царем». Иван IV даже хвастался, что связан своим происхождением с Чингисханом. Александр Беннигсен считал эти события свидетельством «экуменизма» московской власти, а Крэйг Кеннеди видел в них кульминацию процесса узурпации Калитовичами прерогатив чингисидов, начатого с установления протектората над Казанью в 1487 году.
Осознание себя преемниками монгольской государственности придавало уверенность русским правителям. Москва – это «Новый Сарай», конкурент Крымского ханства за право быть главным наследником Золотой Орды.
Подобная трактовка происхождения московской державности кажется весьма убедительной, но это только на первый взгляд. Степень заимствования Московией у монголов политических институтов сильно преувеличена. Московия проявляла немалую компетентность при осуществлении «восточной» дипломатии. При чтении посольских книг о переговорах Москвы с Ногайской Ордой возникает ощущение, что русские мастерски воспроизводили «язык Степи». Но русские контакты с христианскими европейскими странами строились по иной модели, вовсе не татарской. Дипломатические памятники сношений с западноевропейскими странами переполнены повторяющимися апелляциями к христианскому единству и недопущению пролития христианской крови. Это, казалось бы, однозначно свидетельствует, что московиты считали себя полноправными членами христианского мира. Территориальный рост Московии и протяженности ее границы также не подтверждают идею, будто бы она хотела стать преемницей Золотой Орды. Московия никогда не выдвигала лозунг собрать под своей властью земли Золотой Орды. Вплоть до конца XVII столетия Россия не ставила перед собой задачи победить Крым, который являлся главным наследником Ордынской государственности, да и в ХVII веке наступление на южное ханство было обусловлено участием России в европейском антимусульманском союзе, «Священной лиге».
Поскольку географические границы Московии и Орды не совпадали, русские не могли иметь ту же самую геополитическую ориентацию, что и Золотая Орда. Например, Россия имела сферу интересов в Поволжье (прежде всего торговлю). Но она едва ли нуждалась в азербайджанских кочевых пастбищах, за которые Орда постоянно спорила с Ильханатом. Стремление Ивана IV к балтийским портам в Ливонской войне не имело исторического прецедента в политике Орды.
Очень показательна идеология завоевания Казани в ХV – ХVI веках. Русская дипломатия обосновывала свои права на эту территорию тем, что Казань якобы была преемником Великой Булгарии. А Булгарию в древности победили предки великих князей московских – князья владимирские и киевские. Ногаи называли Ивана IV «белым царем», что означало «хан Западной Орды». Это подразумевало трактовку статуса правителя Москвы как наследника ханской власти. Однако, как показал Д. Островский, это обращение присутствует в посланиях, адресованных Ивану IV, но его нет в документах, исходящих от Ивана IV. Во всех русских текстах титул царя писался согласно московскому протоколу: «царь и великий князь всея Руси». Московиты перевели ногайские послания и оставили в них титул «белый царь». Это показывает, что Московия позволяла ногаям и другим кочевникам, например калмыкам, в XVII веке называть своего государя титулом правителя Монгольской империи, но не более того. Причем именно «позволяла» – Москва была крайне чувствительна к любым неточностям в титуле монарха. Русские дипломаты не отрицали обращения «белый хан», но и не подтверждали его уместность. Иначе Московия реагировала на попытку в некоторых ногайских посланиях, например от Белек Булат мурзы в 1551 году, объединить родословия Чингисидов и Рюриковичей. Ногайская «генеалогическая лесть» не была оценена Россией. Для нее было значимо только возведение рода русских царей от Августа кесаря.
Это все доказывает, что Московия не нуждалась в декларации своей преемственности от Золотой Орды ни на словах, ни на практике. Перед нами однозначные свидетельства невосприимчивости Московии восточной политической идеологии. Однако есть эпизод, казалось бы, свидетельствующий об обратном. М. Чернявский утверждал, что в течение ХVI столетия образ хана был более широко представлен в московской политической культуре, чем образ византийского василевса. Ученый считает временную передачу Иваном IV престола Чингисиду Симеону Бекбулатовичу в 1575–1576 году ярким примером, подтверждающим данный тезис. Но Симеон никогда не был царем Московии. Он носил титулы касимовского хана, позже великого князя Тверского. Назначение Симеона следует рассматривать как политический театр и не стоит расценивать как возвеличивание чингисидской родословной. Таким образом, легковесные декларации, будто московская государственность являлась преемницей Золотой Орды, не выдерживают научной критики. Московия была прежде всего православным христианским царством, наследником Киева и Владимира, а вовсе не Сарая.
392. Западные историки в основном придерживались т. н. «смягченной» концепции вассалитета, впервые сформулированной в работах Ф. Грэхэма и Дж. Куртэйна. / Graham F. R. The Arches and the Steppe or the Empires of Scythia: A History of Russia and Tartary. London., 1860.; Curtain J. The Mongols in Russia. Boston., 1908; Dawson Chr. The Mongol Mission. London-New York. 1955 / Дж. Феннел ещё смягчает картину, ограничивая время существенного влияния Орды на Вел княж. Владимирское сроком с 1281 по 1331 год. А Чарльз Гальперин идет дальше, развивая доводы о том, что отношение ордынских ханов к Северной Руси было весьма лояльным «…Для Золотой Орды – в силу географического и торгово-экономического факторов – не было смысла управлять Русью».