Следуя его указаниям, я вернулась, открыла шкаф и нашла нужную сковородку. Небольшая и прямоугольная. Точно такая же была изображена и в книге, но я подумала, что ее используют профессионалы.
— Сначала хорошенько разогрей ее. Чтобы яйца зашипели, когда ты выльешь их туда. Достаточно добавить одну щепотку соли. Немного масла, но лей не прямо на сковородку, а смочи в нем салфетку и протри ее. Переворачивать нужно чуть раньше. Я подожду, так что попробуй.
Я поставила телефон на край полки с посудой и сделала все, как говорил Тэруя. Эта сковородка оказалась легкой, и пользоваться ею было проще. Я даже не поверила, что получился такой красивый омлет. Яйца, которые расплывались по углам, было легко сформировать. Можно сказать, я сдала экзамен, пусть и не на сто процентов.
— Ну, получилось?
— Да.
Даже когда я перекладывала омлет на тарелку, сковородка все равно осталась гладкой и к ней ничего не прилипло.
— Какая хорошая сковородка! Круглая совсем никуда не годится.
— Да нет, круглая тоже неплохая. Она глубокая и увесистая, поэтому ей легко пользоваться. Она лучше всего подходит для жарки на раскаленном масле или приготовления острого тофу. В ней даже можно сделать пасту. Какой бы новой и удобной ни была квадратная, сковородка для омлета не подойдет для приготовления китайских блюд. У всего есть свое предназначение.
Свое предназначение. Я почувствовала, что эти слова как-то успокоили меня. Я даже стала ценить большую круглую сковородку, доставившую мне столько хлопот. Хорошо, что я поговорила с Тэруей. Я уже собиралась поблагодарить его, как он меня опередил:
— Ты хорошо постаралась! Ты прекрасная мама, вовсе не никчемная. Я люблю твою честность и искренность, Асами.
Дыра, зияющая в душе в последнее время, стала потихоньку затягиваться. Слова Тэруи убедили меня, что я на своем месте.
Я медленно проговорила:
— Пусть твои картины увидит много людей.
Понемногу я научусь справляться и с домашними делами. Слова почти сорвались с моих губ, но сегодня я решила оставить их при себе. Завтра, когда я встречусь с госпожой Соэдзимой в полосатой рубашке, я скажу ей: «Доброе утро».
Я не успела опомниться, как на кухне снова появился Такуми и спросил: «Можно я это съем?» Его круглая головка была на уровне моей талии. Ладошка моего сына, указывающая на неудавшиеся рулетики омлета, напоминала белую бабочку-капустницу, присевшую на цветок.
3. Наше взросление. Розовый / Токио
— Воспитательница, покажите руку.
Уговоры Моки немного смутили меня. Она таращилась на меня во все глаза. Утром, стоило ее маме уйти, Мока нетерпеливо подбежала ко мне.
— Дайте руку. Вот так.
Я широко расставила пальцы, и Мока сразу приуныла.
— Ногти больше не розовые?
Я с улыбкой ответила:
— Да, больше не крашу.
— Почему?
Потому что мне запретили.
Проглотив эти слова, я взяла Моку за руку.
— А давай почитаем книжку с картинками?
Мока кивнула, но у нее явно остались вопросы. «Почему?», повиснув в воздухе, так и продолжило преследовать меня.
Это произошло на той неделе во вторник.
На трехдневных выходных в сентябре состоялась встреча выпускников средней школы, и после нее я пошла на работу, забыв стереть лак с ногтей, которые накануне накрасила впервые за долгое время.
Окончив краткосрочные курсы, я устроилась в детский садик, и с того момента прошло уже полтора года.
Наверное, я дала слабину.
У нас не было запрета красить ногти. Однако это стало негласным правилом, и некоторые воспитатели не то что маникюр, даже макияж не делали.
Мои ногти были розовыми. Не такой уж и яркий цвет. Коротко подстриженные, на них не было ни наклеек, ни страз. В еду попасть ничего не могло, да и детей я бы не поцарапала.
Все в порядке. Сегодня схитрю, решила я.
Всю первую половину дня я старалась делать так, чтобы мои накрашенные ногти не попадались на глаза ни воспитателям, ни детям.
И вот настало время обеда. Когда я несла стаканчики с молоком, Мока вдруг воскликнула:
— Ух ты! Воспитательница Эна, у вас красивые руки!
Я наскоро попыталась спрятать ладони, но это было невозможно: я все еще держала поднос со стаканчиками. Удостоверившись, что никто из коллег не услышал, я с улыбкой прошептала: «Спасибо» — и поставила стаканчик на стол.
Сидящий рядом с Мокой Такуми с прической в форме шляпки грибочка гордо сказал:
— Моя мама тоже красит. В салоне, где на ногтях рисуют картинки.
Услышав разговор, сидящая напротив Руру тоже заинтересованно потянулась ко мне и взглянула на мои пальцы. Кончики косичек Руру едва не попали в молоко, поэтому я быстро убрала стакан.
— Вы тоже там красили, воспитательница?
Она схватила меня за руку. Теперь я точно не могла ничего скрыть.
— Нет, я красила сама, не в салоне.
— Вы умеете?
— Умею, это очень просто.
Я раздала стаканчики и отошла, сдержанно улыбаясь.
Перед уходом Мока робко подошла ко мне и тихо спросила:
— Воспитательница, можно будет завтра тоже посмотреть на ваши руки?
Я взглянула на смущенно смотрящую на меня Моку и едва не расчувствовалась. Надо было держаться.
— Хорошо, до завтра.
И на следующий день, и еще день после я приходила на работу с накрашенными ногтями.
— Зайдите в кабинет, — шепнула мне воспитательница Ясуко, когда я занималась уборкой после закрытия садика вечером пятницы. Под беспокойными и любопытными взглядами коллег я проследовала за ней.
Воспитательница Ясуко проработала здесь солидные пятнадцать лет и была из тех, кто не носит макияж. Она даже не красила брови. Мне кажется, с макияжем она была бы настоящей красавицей — у нее были правильные черты лица. Хотя какое мне дело. Характер у нее довольно деспотичный, и с самого начала работы здесь я чувствовала, что она меня недолюбливает. Зайдя в кабинет и оказавшись со мной один на один, Ясуко сказала:
— Покажите ваши руки.
Прямо и без церемоний. Я протянула левую, которую она в ярости схватила.
— О чем вы вообще думаете, крася ногти! — крикнула Ясуко, отбросив мою ладонь, словно та была выпачкана в грязи. — От мамы Руру Соэдзимы поступила жалоба. Из-за вас Руру разрисовала ногти фломастерами. Потому что вы сказали детям, что накрасили их сами, а не в салоне и что это легко. Вы ведете себя вызывающе!
Мы, кстати, не так давно виделись с мамой Руру. Когда я поздоровалась с ней, она брезгливо отвернулась. Я запомнила ее благодаря полосатой рубашке, которую она часто носила.
— И вовсе не вызывающе…
— Не оправдывайтесь. Другие мамы тоже заметили. Вы хотите, чтобы не только о вас, но и обо всем детском саду начала ходить дурная слава?
Я стиснула зубы. Не могла и слова вымолвить, когда мне говорили прямо в лоб, какая я плохая. Воспользовавшись моим молчанием, Ясуко продолжала:
— Красоваться вы можете вне рабочего времени на свидании с парнем, но работа есть работа, а личная жизнь должна оставаться за этими дверями.
Нет. Все совсем-совсем не так. Я хотела возразить, но остановила себя. Ясуко всегда права. Понятно, что говорить что-либо бесполезно. Да, я усердно работаю. Но я не знала, как объяснить «причину», по которой не сняла маникюр, и не была уверена, что меня правильно поймут.
— В общем, сотрите лак.
— Хорошо.
Сумев сказать только это, я крепко сжала кулаки. Словно хотела спрятать свои розовые ногти.
Тем же вечером, смачивая вату в жидкости для снятия лака, я вспоминала свою двоюродную сестру. Она была старше меня на год, и я всегда восхищалась ею. Красивая и умная. Как делать прическу, как завязывать шарф и красить ногти — всему меня научила она.
В старшей школе Мако училась по обмену в Сиднее и, окончив педагогический факультет в университете, сейчас преподавала в школе английского языка. Однажды она рассказала, почему пошла работать учителем не в обычную школу, а именно туда.
— Потому что я хотела работать с людьми, которые готовы заплатить за то, чтобы еще раз начать заниматься английским и заговорить на нем. Которые хотят чувствовать радость от того, что узнают что-то новое, а не просто ходят на занятия ради получения хороших баллов на тестах.
В немалой степени на мой выбор курса дошкольного образования повлияла Мако. Я хотела попробовать себя в преподавании. Но только это нас объединяло, и я понимала, что выбрала этот путь без какой бы то ни было особой причины. Только потому, что дети милые.
Полностью стерев лак с ногтей, я легла в кровать и взяла телефон.
Открыла сайт Canvas, сохраненный в закладках. Одноименный журнал издается в Сиднее для японцев и рассказывает о разных ресторанах и событиях. Еще там бывают объявления о наборе персонала. Во время обучения в Австралии Мако подружилась с создателями Canvas и благодаря этому даже сейчас иногда сотрудничала с журналом и сайтом.
Но если бумажное издание можно было приобрести только в Сиднее, то статьи выкладывали в общий доступ, поэтому я часто проверяла обновления.
Я бесцельно просматривала случайные страницы — «голые» пальцы легко скроллили ленту, — как вдруг остановилась на статье «Опыт рабочего отпуска».
Я слышала о таком. Когда ты не только путешествуешь, но и ходишь на учебу, работаешь, и на это время тебе выдается годовая виза[3]. Старшая коллега, когда ей исполнилось двадцать девять, сказала, что уезжает в такой «отпуск», и уволилась. Смысл этой программы в том, что ты можешь отправиться туда до определенного возраста. У меня все еще был шанс.
В поисковой строке я вбила слова «Австралия», «рабочий отпуск» и погрузилась в чтение информации на каждом сайте, который мне выпадал.
Разрешение на визу для такой поездки можно получить с восемнадцати до тридцати лет, пошлина составляет сорок тысяч иен, для проживания там необходимо примерно четыреста пятьдесят тысяч иен. Если есть медицинская страховка, паспорт, кредитная карта, то можно оформить все документы онлайн. Экзамена никакого нет, поэтому идти в посольство Австралии не нужно. Как же легко, оказывается, туда попасть!