Глядя на поднимающегося по ступенькам Риса, я вспомнила, что давно нигде не видела тетю Лузитанию. Если Артур не солгал, если она рыщет по дому, я должна найти ее как можно скорее.
Я проверила везде, где она могла что-либо искать: в гостиной, в бабушкиной библиотеке, в оранжерее. Я надеялась, что мы сможем поговорить. Может, я смогла бы убедить ее в том, что мне карты нужнее. Наконец, я вернулась в главный зал и обнаружила там Чарли, который стоял на коленях на столе и пытался снять со стены кабанью голову. Я наблюдала за ним из-за угла, пока он не обернулся.
– Отстань от меня, – сказал он.
– Карт там нет.
Он сел на стол рядом со стеклянной вазой с залежалыми мятными конфетами. Я скрестила руки.
– Где твоя мама?
– Она не хочет тебя видеть, – сказал Чарли. – Она знает, что ты будешь просить, чтобы она тебя научила.
Я моргнула. Эта мысль до сих пор не приходила мне в голову.
– Откуда она знает?
– Потому что мы владеем колдовством, а ты – нет.
Он выдавал тайны только затем, чтобы поддразнить меня. Если бы он окончил хотя бы начальную школу, он бы не допускал таких ошибок. Но остротой ума Чарли не отличался. Я с силой щелкнула его по уху.
– Ай!
– Почему бы ей меня не обучить? – спросила я.
– Если еще раз стукнешь, я закричу.
– Как по мне, ты врешь.
Он фыркнул.
– С тобой кое-что не так. Как и с твоей мамой. Все это знают, но никто ничего не говорит только из-за бабушки.
– И что же со мной не так?
– Если я отвечу, ты пожалеешь.
У меня в горле встал ком, но я решила не обращать на это внимания.
– Не пожалею. Говори.
– Нет.
– Говори. – То, с какой силой я произнесла это слово, поразило даже меня саму.
Чарли сглотнул. Его взгляд расфокусировался, как у бабушки Персефоны в тот момент, когда она гадала по картам.
– Ты не здешняя, – его голос стал на удивление тихим и глубоким, словно шел откуда-то издалека. – Ты не из волчьей стаи, но ты и не дочь человеческой женщины. Ты словно пришла из глубин океана. Рыба-удильщик, которая заманивает к себе других рыб и пожирает их. Ты не настоящий человек, хоть и похожа на него. Вот почему ты не нравишься маме. Она знает, что ты не настоящая.
У меня в животе все сжалось.
– Что ж, мне она тоже не нравится, – сказала я. И приблизилась к Чарли так, что наши носы почти соприкасались. – Твоя мать – чокнутая, и ты тоже.
Он схватил хрустальную вазу с конфетами и швырнул в меня, осыпав мятным дождем. Ваза угодила мне прямо в нос. По лицу ручьем потекла кровь, и я закрылась руками. Чарли был прав. Я не настоящая, и моя странная оранжевая кровь тому подтверждение. В школе я скрывала это, пряча каждую царапину, каждый порез. Втайне я думала, что это особенность нашей семьи. Но оказалось, что я такая одна.
Я побежала прочь от него, поскальзываясь на рассыпанных конфетках. Добежала до лестницы и стала подниматься выше и выше, надеясь, что никто в столовой ничего не заметил. Мне нужно было лишь добраться до ванной. Мама была внизу с гостями. У меня появилась возможность остановить кровотечение из носа так, чтобы никто не увидел моей странной крови. Я распахнула дверь.
В ванной, раздетый до пояса, стоял Рис и умывался над раковиной. Я остановилась на пороге, не зная, что делать. Хотелось убежать, но куда? Обратно вниз? К себе в спальню? На улицу, под дождь? Кровь лилась в ладонь.
Рис плеснул водой себе в лицо и так яростно замотал головой, что я даже подпрыгнула. Увидев меня в зеркале, он обернулся.
На мгновение он смутился, и вроде бы даже испугался. А потом схватил меня за плечи, и я вскрикнула.
– Кто сделал это с тобой? – требовательно спросил он.
– Чар… – рефлекторно начала я. И тут же осеклась, но было уже слишком поздно. – Стой, это ерунда!
Рис выпустил меня, практически оттолкнув, и метнулся к двери. К тому моменту, как я выбежала из ванной следом, он уже с грохотом сбежал вниз по лестнице.
– Стой!
Я поскользнулась на мокром полу, но тут же встала, пытаясь не отставать от него. В глазах Риса читалась ярость. Я должна его остановить. Этого хотела от меня бабушка Персефона.
Спустившись вниз, я увидела, что опоздала. Ошеломленный, Чарли так и сидел с окровавленной вазой в руках, когда Рис вихрем слетел с лестницы и одной рукой пригвоздил его к стене.
– Что ты сейчас сделал?
Изо рта Риса брызгала слюна, оседая каплями на очках Чарли.
– Рис, прекрати! – велела я. – Остановись сейчас же!
Рис стоял совершенно неподвижно, по-прежнему прижимая Чарли к стене.
– Ну и болван же ты, – спокойным голосом произнес Чарли. – Теперь она заставит нас уйти.
И тут вошла тетя Лузитания.
Увидев, как Рис держит Чарли, она стремительно подошла к ним и ударила Риса в нос. Рис съежился и отшатнулся. Чарли сполз по стене и снова сел на стол, обхватив руками колени. Он смотрел на меня. Тетя Лузитания, судя по всему, только сейчас меня заметила.
– Чарли ударил меня, – сказала я и тут же поняла, как глупо это прозвучало.
Чарли насупился.
– Она обозвала тебя чокнутой.
К нам, спотыкаясь, подошел мой отец.
– Что тут происходит?
Лузитания покосилась на меня, и взгляд ее был таким холодным, что у меня пробежали мурашки. Она повернулась к отцу.
– Ты должен от нее избавиться, – сказала она и указала на меня. – Папа этого не сделает. Мама тоже не стала бы. Но теперь она мертва, а он раздавлен горем, и все потому, что ты позволил этой твари вернуться в ваш дом. Значит, ответственность лежит на тебе. Так поступи же по-мужски хоть раз, Майлз, и избавься от нее.
– Вообще-то, бабушка Персефона оставила меня главной, – сказала я. – Вернее, мне она завещала бизнес. А дом – Рису. Так что вам следует обращаться к нам, а не к папе.
Я даже не поняла, как это произошло; слова сами собой слетели с моих губ, прежде чем я успела это понять. Лицо отца стало мертвенно-серым. Я знала, что он за меня не вступится. И лишь надеялась, что он не прислушается к словам Лузитании.
– Что ты сказала? – Тетя Лузитания медленно повернула голову и уставилась на меня.
– Бабушка сказала, что теперь я должна защищать остальных, – пояснила я. Мой голос звучал странно из-за разбитого носа. – Не знаю, как я должна это делать. Мне нужно, чтобы вы обучили меня магии. И тогда я смогу их защитить. Прошу вас.
Отвращение на ее лице сменилось яростью. Она медленно зашагала ко мне, пока не подошла вплотную.
– Им надо было закопать тебя вместе с остальными, – процедила она. – И никогда не впускать твою мать в этот дом. Я никогда в жизни не стану ничему тебя учить, и пока ты здесь, ноги моей не будет в этом доме.
– Я не понимаю, – сказала я.
И тут за моей спиной раздались шаги.
К нам спускалась Лума, негромко рыча себе под нос. Оглянувшись, я заметила, что ее зрачки сузились до щелочек. Ее рот был открыт, она скалила длинные зубы. И тут с другой стороны возник Рис и встал рядом со мной, тоже рыча.
На секунду мне показалось, что они отрезают мне пути к отступлению, что они послушались Лузитанию и теперь собираются меня убить. Я снова повернулась к тете, готовая сказать, что сегодня же сяду на поезд и уеду, пусть только оставят меня в живых.
Но тетя вдруг попятилась. Она стянула Чарли со стола, развернулась на черных массивных каблуках и сдернула шляпу с вешалки.
– Ни к чему весь этот цирк, – сказала она Рису. – Я ухожу. Только потом не говорите, что я вас не предупреждала.
Она вышла, хлопнув дверью. Отец посмотрел ей вслед, затем перевел взгляд на меня и покачал головой.
– Вот так, значит, Элеанор? – сказал он. И, прежде чем я успела ответить, исчез за дверью. Ему пришлось локтями расталкивать уинтерпортцев, столпившихся в дверях между столовой и гостиной. Постепенно воцарилась тишина, повсюду мелькали обеспокоенные лица.
– Простите, – слабым голосом проговорила я, пытаясь незаметно вытереть кровь с губы. – Простите, все. Не берите в голову. Это никоим образом не касается вас…
Пара человек начали тихонько отходить к выходу, и остальные последовали их примеру. Вскоре черные ручейки вытекли из дома и устремились вниз по холму; кто-то даже перешел на бег. За моей спиной стояли Рис с Лумой и ныли мне на ухо.
– Ну они же убегают, – шептала Лума. – Значит, хотят, чтобы мы за ними погнались.
– Можно я… пойду погуляю? Всего минуточку? – вторил ей Рис.
– Нет, – отрезала я и опустила ладонь ему на плечо, чтобы убедиться, что он не ускользнет. Я чувствовала, как напряжены мышцы у него под свитером. Он что, угрожал Лузитании, чтобы защитить меня? Или просто почуял кровь, и ему захотелось большего? Я сжала его плечо сильнее, надеясь, что это поможет унять мою дрожь.
Той ночью отец Томас зазвонил в городские колокола. Я вышла в главный зал, в пустоте которого колокольный звон усиливался, отражаясь от стен, и становился похожим на шум внутри ракушки. Я отбросила мысль о том, что бабушка со священником, возможно, были любовниками, и попыталась порадоваться хотя бы тому, что этот день закончился. Я справилась, и никто не умер. На сегодня этого было достаточно.
И тут сквозь тени зала я заметила дедушку Миклоша.
Он стоял неподвижно, держа одну руку перед собой – я не могла понять, то ли он пытается защититься, то ли указывает на что-то, то ли прикрывает глаза от невидимого солнца.
– Дедушка, – окликнула его я, – что с тобой?
Он как будто не видел меня, даже после того как я заговорила.
– Колокола.
– Они звонят по бабушке.
– Нет! – воскликнул он. – Нет, нет…
– Дедушка.
– Там, откуда я родом, – сказал он, – в колокола звонят, когда пора прятаться от ворон.
– Расскажи мне о воронах.
Он сделал вид, что не слышал меня, и промолчал.
– Расскажи, – настояла я. Сегодня я очень часто настаивала на своем.
Он не смотрел на меня. Когда он снова заговорил, голос его звучал тише обычного.