— Мэтти, — умоляюще прошептал Аарон, потянувшись к его руке.
Мэтт обхватил пальцами запястье Аарона и наклонился, чтобы поцеловать его ладонь.
— Но ты ошарашил меня своим согласием. Хотя на самом деле ты не сказал мне «да», а скорее злобно прокричал его, но все же это было согласием.
— Ты придурок, — прошептал Аарон, не сильно пихнув его плечом. — Почему, черт возьми, ты меня не послал?
Мэтт пожал плечами.
— Могу я опять списать это на идиотизм?
— Нет, — упрямо сказал Аарон.
— Ладно, я не послал тебя, потому что ты был очень зол и расстроен, и было похоже на то, что тебе действительно нужно место, куда бы ты смог уйти.
— Угу. Мой собственный дом. Ты мог бы сказать, чтобы я катился к себе домой.
Мэтт положил согнутую в локте руку на спинку дивана и, опустив голову на ладонь, улыбнулся Аарону.
— Не смотри на меня своим мэттовским взглядом.
Мэтт продолжал глядеть на него.
— Перестань.
Мэтт приподнял бровь.
— Прекрати вести себя как придурок.
Улыбка Мэтта стала еще шире.
— Ненавижу тебя. Всегда думаешь, что точно знаешь, что происходит, но это же глупо — думать, что ты знаешь абсолютно все. Никто не может знать все. Даже Стивен Хокинг. Или Папа Римский. Нет, это не очень хороший пример, потому что обычно папы довольно слабо представляют, что происходит в реальном мире — например, что на дворе 2006-й. Они так с нами говорят, что можно подумать, будто сейчас какой-нибудь 1206-й, и мы все холопы, жнущие пшеницу для Господа. Нет, я вот сейчас подумал, и решил, что все-таки ты Папа. Папа Мэтт Первый. На голове у тебя большая папская тиара, и ты приветствуешь толпу взмахом руки и говоришь людям, что делать, хотя сам — дурак дураком и давно отстал от жизни. Ты Папа.
— Я люблю тебя, Аарон.
Аарон насупился, а потом наклонился вперед и уткнулся лбом в грудь Мэтта.
— Я тоже тебя люблю, Мэтти.
— Я знаю.
— Это делает меня еще большим ублюдком, которого следует вышвырнуть из дома, чтобы он подхватил на улице малярию и помер бомжом на скамейке у дома Джейка.
— Уху, наверное, — согласился Мэтт, проводя рукой по волосам Аарона.
— Уууууууу, — драматично протянул Аарон. — Я бомж.
— Зато красивый и пылкий. Утешься этим.
— Я пылаю от малярии.
Мэтт рассмеялся и дернул Аарона за волосы, поднимая его голову, чтобы посмотреть в лицо.
— Ладно, ты, малярийно-промокший бомж, я принял твое согласие, потому что хотел, чтобы ты переехал ко мне и потому что в тот момент тебе это было необходимо.
Уголки губ Аарона опустились, когда он охнул и потер голову в том месте, где его дернул за волосы Мэтт.
— Детка, — тихо проговорил Мэтт, прежде чем продолжить: — Однако сейчас я начинаю сомневаться в правильности своего решения. Я думал, вы по-быстрому разберетесь с вашими отношениями. Не принял в расчет ваше упрямство.
— И наш идиотизм, не забывай о нем… Эли обожает его больше всего.
— Кстати, об Элисон. Ты меня только что назначил Папой, так что думаю, я причислю ее к лику святых.
— Она этого заслуживает, — согласился Аарон.
— Это точно. Но о храме в честь нее и ее плачущей статуе мы поговорим потом. Сейчас нам нужно сосредоточиться на том, что ты должен сделать, чтобы убраться из моей квартиры и вернуться к Джейку, где твой дом и есть.
— Я никогда не жил у Джейка, — упрямо сказал Аарон.
— Не придирайся к словам, ты знаешь, что я говорю не в буквальном смысле. С меня хватит твоего отрицания, упрямства и недовольной надутости. Мне надоело быть милым парнем, когда я хочу только одного — надрать Джейку задницу и куда-нибудь увезти тебя, чтобы удержать рядом с собой. Но так как этого все равно не случится, мне придется довольствоваться тем, что я разберусь с той кутерьмой, которую ты заварил.
— Почему ты это делаешь, Мэтт?
— Во-первых, потому что я тебя люблю — и не делай такое несчастное лицо, я знаю, что у нас ничего не ладится, и мы лучше останемся друзьями.
— Ты заслуживаешь лучшего друга, чем я.
— Тем не менее я хочу, чтобы ты был моим другом, так что закрыли эту тему, — сказал Мэтт. — Во-вторых, вы с Джейком подходите друг другу, несмотря на то, что оба такие ненормальные. Вы взрывоопасны, когда вместе, как чертовы спички и канистра с бензином, но я знаю, что вы созданы друг для друга. Никто другой не может и не должен приближаться к тебе — ты токсичен. Вы — наркотик друг друга, и с этим ничего не поделаешь.
— Угу, — вздохнул Аарон, — мы как Памела с Томми Ли.
Мэтт расхохотался.
— Мать твою, так и думал, что ты ляпнешь что-то подобное.
— Ну так, так оно и есть!
— А я по сценарию получаюсь Кидом Роком?
— Черт, нет! Ты намного симпатичнее его. К тому же у тебя даже нет ковбойской шляпы, и ты не любишь пиво. Так что не выходит.
— Но Кид Рок и Памела только что поженились, разве нет?
— Пфф. Надолго ли?! Пэм и Томми созданы друг для друга.
— Ну вот, теперь я представляю тебя в топике и светлом парике.
— А чего это Памела сразу я?
— Потому что у тебя самая лучшая грудь, которую я когда-либо видел?
Аарон взвизгнул, когда Мэтт протянул руку и ущипнул его за сосок.
— Ах ты засранец! — засмеялся он.
— Видишь? Лучшая грудь в городе.
— Спасибо, но это был сосок, чокнутый сукин сын.
Мэтт только ухмыльнулся, когда Аарон со страдальческим выражением лица потер свою грудь. Перестав жалеть себя, он поднял глаза и увидел, что Мэтт улыбается ему.
— Я люблю тебя, Мэтти, даже несмотря на то, что ты издеваешься над моими сосками.
— Я это запомню, — задумчиво сказал Мэтт. — Однако я немного отклонюсь от темы и спрошу тебя: что ты делаешь в пятницу вечером?
— Не знаю. Скажи мне сам.
— Ну… в пятницу будет проходить выставка фотографий. Элисон сказала, что тебе она должна понравиться…
Аарон зашел в галерею, держа Мэтта за руку. Он понятия не имел, чего ожидать. Он только знал, что нервничает из-за возможной встречи с Джейком. Он был уверен, что не увидит Джейка в толпе — тот ненавидит кучу народа. Скорее всего, он где-нибудь спрячется, оставаясь в стороне от своих обожателей. Только поэтому Аарон смог набраться храбрости и войти внутрь.
Он знал, что Джейк назвал выставку «Тот, кто мне нужен», и больше ничего. Но, не успев отойти от дверей, застыл как вкопанный, потому что, переступив порог, увидел вокруг только себя. На него смотрели десятки и десятки его фотографий. Они украшали каждую стену, каждую стойку; везде — в любом возможном месте — он видел свое лицо, свои губы, свои глаза, свою шею, свои руки на гончарном круге или завиток волос, убранный за ухо. На каждой фотографии он видел частичку себя.
— Он их сохранил, — прошептал Аарон. — Я думал, он их выбросил. Думал, они были недостаточно хороши.
— Конечно, он их сохранил, идиот, — спокойно ответила Элисон, передав Мэтту бокал и потянув его прочь от Аарона. — Джейк снаружи, за той дверью. Ну, ты же знаешь, как он относится к толпе.
Аарон в панике бросил взгляд на Мэтта, которого утаскивала за собой Элисон.
— Увидимся позже. Ты остаешься один как Перст, — широко улыбнулся Мэтт, отсалютовал Аарону своим бокалом и исчез в толпе вместе с Элисон.
— Вечно этот Мэтт со своими дурацкими каламбурами, — пробормотал Аарон, широкими шагами направляясь к двери, ведущей во двор, освещенный японскими фонарями. Он так был поглощен своим раздражением, что чуть не прошел мимо Джейка, сидящего на скамейке спиной к нему. Аарон целую минуту простоял соляным столбом, потом опустил голову и направился к скамейке. Он сел рядом с Джейком, правда отвернувшись от него и глядя не во двор, а в зал, где проходила выставка. Его пальцы с силой сжались на спинке скамейки.
Джейк не пошевелился, не повернулся к нему, никак не дал понять, что знает, что Аарон сидит рядом с ним. Аарону хотелось хоть что-то сказать, но слова застряли в горле, и он молчал.
— Я просто хотел, чтобы ты знал, — вдруг тихо произнес Джейк. — Я люблю тебя, Перст.
Всего несколько слов, а Аарон снова смог дышать.
Глава 8
Я просто хотел, чтобы ты знал. Я люблю тебя, Перст.
Слова эхом отдавались в голове Аарона и наполняли тело волной умиротворения, которое медленно накрывало и омывало его, как теплый и чистый летний дождь. Ничто не могло сравниться с этим мгновением.
С этим сейчас.
Здесь.
С Джейком.
Который его любит.
Аарон выдохнул — он и не думал, что возможно задержать дыхание на такое долгое время — и, повернувшись, обхватил руками руку Джейка, прижал ее к своей груди, к своему успокоившемуся, умиротворенному сердцу, уткнулся лицом в плечо. Вдыхая его запах. Прижимая к себе.
Джейк вздрогнул, когда Аарон дотронулся до него, словно еще не был готов почувствовать его прикосновение, но как только сильные руки обвились вокруг его локтя, нос уткнулся в его плечо, и волна теплого дыхания пробралась через рубашку к коже, он расслабился. Джейк наконец смог отпустить себя и, привалившись к Аарону, снова согреться. И все же взгляд его блуждал по двору, пока он пытался подобрать слова.
— Я хотел, чтобы ты это знал, — продолжил Джейк тем же тихим голосом, каким сказал те первые чудесные слова. — Хотел, чтобы ты знал, что все это время я тебя любил. Однажды ты сказал мне, что хочешь, чтобы кто-нибудь полюбил тебя с первой же секунды, чтобы он посмотрел на тебя и сказал: «Это тот, кто мне нужен». Этим человеком был я, Перст. Я тот, кому ты был нужен с самого начала. Ты тот, кто мне нужен, и если ты никогда ко мне не вернешься, если я никогда тебя больше не увижу, я хочу, чтобы ты это знал.
Аарон впитывал эти слова, и на плечо Джейка с его ресниц капали слезы.
— Даже если ты будешь далеко от меня, если ты бросишь меня, просто знай, что через парк от тебя живет тот, кто любит тебя и хочет воспитывать с тобой детей, и спать рядом с тобой, и спорить с тобой, и видеть твою улыбку, хочет все то, что ты говорил, тебе нужно. Мне тоже это нужно, но только с тобой. Только с моим Перстом.