[67]. В культуре майя в Центральной Америке эти мифы в основном строились вокруг образа Типаака, героя, который избавил свой народ от необходимости приносить в жертву детей и первым стал выращивать кукурузу. Он хранил ее в огромном столпе, поддерживавшем небосвод. В регионе Уастека есть гора высотой в 3000 метров, которая называется Т’итач. Давным-давно жила-была одна птица, которая заметила, что муравьи-листорезы таскают зерна кукурузы из этого столпа. Во время грозы местный бог дождя метнул в столп молнию, расколол ее, и так люди получили кукурузу. Это миф о благодарности за кукурузу, окрашенный тропами быта охотников-собирателей. То же самое можно сказать и о группе легенд, которые Клод Леви-Стросс собрал в бразильском регионе Мату-Гросу в тысячах миль к югу. Там зарождение цивилизации описано в мельчайших подробностях, и возникает ощущение, что труд земледельца – это наказание за проступок, совершенный в лесном раю, что явно перекликается с мифами из Книги Бытия: «в поте лица твоего будешь есть хлеб». Леви-Стросс пишет:
Эти мифы восходят к тем временам, когда люди ничего не знали о земледелии и питались листьями, древесными грибами и тухлой пищей, пока небесная женщина, принявшая обличье опоссума, не поведала им о кукурузе. На вид кукуруза была как дерево и росла в диком лесу. Однако люди совершили ошибку – они повалили дерево, после чего пришлось делить между собой семена, расчищать землю под пашню и сажать кукурузу, поскольку мертвого дерева для их нужд не хватило. С одной стороны, это породило всевозможные разновидности культурных растений (они изначально росли все вместе на одном дереве), а с другой – различия между людьми, языками и обычаями[68].
Миф связывает эволюцию разных сортов кукурузы с возникновением и разделением обществ и культур – как это характерно для антропологии! (См. рис. 16 на цветной вклейке.)
Единой научной теории о происхождении культурных сортов кукурузы не существует, и противопоставить этим мифам нечего, однако самая распространенная и авторитетная из них перекликается с нарративом Мату-Гросу. Диким предком кукурузы «ур-маис», как теперь полагают, была однолетняя трава под названием теосинте, которая растет на сухих пустошах Мезоамерики. Она вырастает до метра-полутора в высоту и дает боковые побеги наподобие ветвей с тонкими початками; когда зерна созревают, початки раскрываются и разбрасывают их. Поэтому зерна трудно собирать, и они легко становятся добычей зверей и птиц, питающихся злаками. Это растение исследовали несколько десятков лет, и по археологическим данным удалось установить не менее трех отдельных областей, где произошло окультуривание кукурузы, и теперь представляется, что переход от теосинте Zea mays подвид parviglumis к кукурузе Z.m. подвид mays состоялся в бассейне реки Бальсас на западе Мексики примерно 9–10 тысяч лет назад. Самые древние физические остатки початков кукурузы обнаружены в глубокой пещере в мексиканском штате Оахака и датируются примерно 5400 г. до н. э. Однако слои пыльцы и исследования темпов генетических вариаций указывают на гораздо более раннее время.
Скорее всего, дело было так. Жители Центральной Америки поначалу просто жевали стебли теосинте, поскольку в них содержится много сахара, как в сахарном тростнике; это в обычае и у современных мексиканцев. В эпоху неолита, когда крепло понятие о земледелии, люди пересадили отборные растения теосинте в свои рудиментарные «лесопитомники» и ухаживали за ними – пололи и поливали. Несомненно, они иногда употребляли в пищу и зерна теосинте, но эти зерна мелкие, и их трудно собирать в больших количествах. Однако у теосинте много разновидностей, и иногда наверняка появлялись мутанты, в которых, к примеру, было четыре ряда зерен вместо одного, а также экземпляры с зачатками защитных оболочек из модифицированных листьев, которые так заметны на современных початках, а значит, зрелые зерна у таких растений не рассыпались. А еще это значит, что новый сорт не мог давать потомство, если зерна не сажали преднамеренно. Следовательно, именно так и произошло. Земледельцы неолита, должно быть, заметили эти полезные вариации и отбирали зерна именно таких растений для посева на следующий год. В процессе получалось, что случайное перекрестное скрещивание между избранными разновидностями становилось вероятнее. Первые культурные сорта кукурузы возникли из этих разновидностей спустя относительно недолгое время, однако судьба этого злака сложилась так, что с тех пор ему для выживания всегда необходимо вмешательство человека и культивирование[69].
Древние початки кукурузы были не слишком похожи на современные. Тонкие, короткие, с твердыми неподатливыми зернами. Но Zea mays также бывает всевозможных разновидностей и легко образует гибриды. При культивации зачастую неожиданно появляются мутанты (спонтанные разновидности), у которых зерна красиво окрашены или особенно крупны, или в початке больше рядов, или они слаще. Вероятно, у каких-то из них больше шансов быть отобранными для культивирования. На открытом пространстве на границах поселений, скорее всего, благодаря естественному перекрестному опылению и возникновению обратных гибридов с дикими теосинте появлялось еще больше разновидностей. Так маис начал распространяться по всей Центральной Америке во все стороны, а оттуда – и на северную и южную оконечности континента. Однако распространение шло не только географически, но и генетически, поскольку в разных регионах прижились и размножались различные виды в соответствии с местными вкусами и культурными потребностями. Пути кукурузы в человеческом и генетическом пространстве – одно из сложнейших упражнений в любительском (и зачастую непреднамеренном) одомашнивании растений, которое тем не менее было бы невозможным, не обладай кукуруза такой генетической изобретательностью.
В дальнейшем кукуруза добралась до Амазонии и подножия Анд. И где-то тут появились первые растения кукурузы сахарной. Эта разновидность ничем не напоминала своих современных потомков – толстенькие початки, которые мы едим в стадии «молочной зрелости». В ее початках с мелкими сморщенными зернышками было необыкновенно много сахара по сравнению с содержанием крахмала. Если их варить, они становятся неаппетитно вязкими. Однако в Перу и Боливии их высоко ценили, поскольку при брожении из них получается кукурузное пиво чича, играющее важную роль и как прохладительный напиток, и в религиозных церемониях. Современная перуанская кукуруза, которая идет на чичу, – настоящий уродец по сравнению с обычной кукурузой. Ее початки почти шаровидные, размером с апельсин, со множеством рядов неправильных заостренных зерен. Они бывают самого разного цвета – от светло-лимонного до яркого кроваво-красного. Эти нюансы начали проявляться еще в древности, на полях и в лесопитомниках южноамериканских индейцев, и лишь потом проложили себе путь обратно на север и повторно внесли свой вклад в генетический банк мезоамериканской кукурузы.
Лесопитомники можно считать концептуальным перевалочным пунктом между охотой-собирательством и настоящим сельским хозяйством, хотя лесопитомники и сами по себе – вполне устойчивая модель[70]. Они и по сей день существуют в доиндустриальных сообществах по всей планете и везде обладают одной и той же базовой структурой (см. рис. 17 на цветной вклейке). Вырубают небольшой участок леса, часть древесины и листву оставляют на месте, как и все полезные или ритуально значимые растения вроде бразильского ореха или коки. Оставшиеся стволы и ветви сжигают, золу – очень выборочно – пускают на удобрения. На участке, где гниет древесина и листва и лежат обугленные ветки, сажают посевы вроде маниока и ямса. В Амазонии кукурузу всегда сеют на периферии такого лесопитомника, поскольку ее жизненный цикл отличается от жизненного цикла туземных растений. Иногда здесь растет и сочная зелень, ананасы и другие растения, чьи листья толкут и сбрасывают в реки, чтобы глушить рыбу. В Колумбии индейцы племени тукано не считают свои сады ни «вырубками» в лесу, ни оазисами «культивирования» во враждебном окружении. Подобные сады антрополог Херардо Райхель-Долматофф называл «убежищами» (“safe-hold”): по его мнению, это временный второй дом, где растения можно выращивать при содействии леса. Тукано понимают природу плодородия джунглей примерно так же, как и экологи. Органический мусор, попадающий на землю из крон деревьев, – важнейший ингредиент культивации. В них «содержатся питательные вещества («энергии»), которых нет в почве, но которые ниспосланы «свыше» и обеспечивают культивируемым растениям связь с окружающим лесом». Идею, что в экосистеме джунглей «плодородие» существует в самой растительности, а не в почве, и циркулирует именно там, с трудом воспринимают многие современные агрономы.
Лесопитомники тщательно пропалывают, оставляя все потенциально полезные проростки, поэтому они и стали идеальным местом, где новые мутантные экземпляры кукурузы росли на открытом пространстве, сразу бросались в глаза, и их можно было отбирать для дальнейшего размножения. Скорее всего, предшественниками лесопитомников были области так называемого нарушенного грунта поблизости от временных поселений кочевых охотников-собирателей, особенно рыбаков и первых скотоводов, где накапливались пищевые отходы и навоз – весьма благоприятные условия для появления новых видов. Выдающийся американский ботаник Эдгар Андерсон разработал теорию «компостной кучи», согласно которой земледелие появилось именно благодаря таким свалкам. На доисторических помойках вместе росли съедобные растения, которые собирали в разных местах, – поскольку их семена попадали в отходы, – и возникали соседства, невозможные в дикой природе. При удачном стечении обстоятельств возникали спонтанные гибриды, у которых было больше шансов выжить именно на открытом нарушенном грунте, чем среди зрелой лесной или полевой растительности. Возможно, небольшие интерактивные драмы размножения растений на этих кучах – выплюнули семечко, выбросили навоз, копнули землю, заметили незнакомый побег – и породили саму идею культивирования.