— Ничего, извините, что затронул эту тему, тётя Петунья, — кивнул я. — Потеря близких — это очень тяжело. Жаль, что я не знал бабушку и дедушку, уверен, они были хорошими людьми.
— Да–да, — рассеянно ответила она. — Я поджарю картофель, а ты почисть и нашинкуй лук полукольцами, пожалуйста.
Я сосредоточенно чистил, а потом и нарезал крупную головку лука.
Очень интересные факты открываются. Может ли быть, что над ментальным воздействием семьи Дурслей поработала сама Лили? Если предположить, что в магическом мире шла война, в которой, со слов Гарри, основными жертвами Тёмного Злодея были магглы и магглорождённые… Может быть смерть родителей Лили и Петуньи–сан не была случайностью? А если и была, то лишь подстегнула мать Гарри к кардинальным действиям. Фактически, так она «отрезала» себя от родственников, вроде как «разругавшись», защищая от войны семью родной сестры. Это могли знать на «тёмной стороне», а вот в той организации, куда входила Лили и отец Гарри, — могли думать, что всё наигранно, без серьёзной магии. Или вообще не знать о планах Лили или не вдаваться в подробности. Насколько я понял, многие там были «потомственными шиноби» и могли просто не ожидать чего–то сложного или хитрого от «вчерашней крестьянки». Но женщинам свойственно защищать свою семью…
Тогда, может быть, действия Директора Хигэканэ имеют некий смысл. А данная «защита» вступила в конфликт с нахождением в этой семье волшебника, то есть — меня. Впрочем, отсутствия денежной помощи этой семье это не отменяет. Чёрт, очень мало данных. Строить можно тысячи предположений. Может быть так, а может быть сяк, а, может быть, я совершенно не догадаюсь — как, лишь по причине того, что не очень хорошо знаю мир, местную культуру, и ещё меньше — традиции магов.
Кстати, я не уверен, что буду волшебником. Вполне вероятно, что вся эта магия завязана на душе, а я — Узумаки Наруто, а не Гарри Поттер. Чакры, впрочем, я тоже не чувствую, но медитирую и пытаюсь что–то в себе обнаружить каждый день по нескольку часов перед сном. Утренняя разминка в садике под покровом деревьев, чтобы не видели соседи, приносит пока лишь большую гибкость и усиление организма, но с течением чакры всё глухо. Никогда не ощущал себя настолько пустым.
— Всё готово, — я продемонстрировал нарезанный лук. Хорошо, что очки защищают от едких испарений, но всё равно глаза немного защипало.
— Нарежь ещё бекон небольшими кусочками, размером с твой мизинец, — оторвалась на минуту от сковороды, на которой жарилась картошка, Петунья–сан.
Наш совместный пирог получился очень вкусным. Под слоем запеченного теста оказалось нарубленное мясо с жареной картошкой, потрохами и пассерованным луком.
Во время ужина тётя внимательно следила за семьёй, видимо, мои слова попали в цель. Но весь прикол менталистики, как и любого гендзюцу в том, что это на тебя действует, пока ты не замечаешь. Стоит только начать калибровать, или усомниться в реальности происходящего, как ты уже наполовину выбрался из ловушки.
— Сыночек, ты у меня такой молодец, — похвалила Дадли Петунья. — Гарри сказал, что ты помогаешь ему подтянуть английский. Ты у меня умница. Я горжусь тобой. И рада, что ты хорошо ладишь с кузеном.
Дадли засиял довольной улыбкой, чем–то напомнив мне Чёджи в детстве. Я подмигнул ему в ответ и почувствовал странную лёгкость. В буквальном смысле.
— Ай–яй–яй, что со мной? — пискнул я, чуть не потеряв очки. Запрыгивать на пару метров вверх мне приходилось, а вот просто летать, как шарик — ещё нет.
Внизу на меня, приоткрыв рты, смотрели Дурсли.
— Поттер, немедленно спускайся! — почти не потеряв самообладания, рыкнул Вернон–сан.
— А как? — бестолково махая руками, пытаясь приземлиться, спросил я.
— Хватайся! — протянул мне ручку метлы Дадли, и меня притянули к полу.
Бледная Петунья–сан дрожащими руками налила себе воды и шумно выпила. Похоже, что такое яркое «представление» на глазах у всей семьи произошло впервые. А я тут ненароком тряхнул семейными скелетами.
— Как это у тебя получилось? — спросил меня кузен.
— Не знаю, — честно ответил я, крепко вцепившись в стул. И все мы скрестили взгляды на тёте Петунье.
Н-да, интересно, как она будет выкручиваться и как теперь изменится моя судьба в семье, которая закоди… заколдована на неприятие к проявлениям магии?.. Хорошо, что поужинать я успел, а то быть наказанным на голодный желудок совершенно не хочется…
Часть 1. Глава 4. Решения и обещания
8 августа, 1988 г.
Англия, Литтл — Уингинг, Тисовая улица, дом4
Удивительное дело, но наказывать меня не стали. Вместо того, чтобы запереть в чулане под лестницей, как это было пару раз за прошедшую неделю, когда у родных начинались заскоки на мою тему, тётя глубоко вздохнула, словно готовилась к погружению под воду, и выдала Вернон–сану и Дадли–куну:
— Гарриволшебниккакиегородители.
Я вот даже не понял, что она сказала, впрочем, не я один.
— Что–что? — взметнулись вверх рыжеватые брови дяди.
— Гарри волшебник? — Дадли расслышал лучше. — Настоящий волшебник? Ух ты!
Дядя как–то странно всхрипнул и схватился за сердце.
— Спокойно, милый! — Петунья–сан взяла себя в руки и подскочила к мужу, которому от новостей поплохело.
Я, как и Дадли, серьёзно испугался за его здоровье. Вот только если мой кузен бестолково засуетился, то я почувствовал странное тепло в груди, и к хрипящему Вернону подлетела струя воды из–под крана и вылилась тому на макушку.
От такого душа дядя резко ожил и сделал что–то вроде «брр–бр–бр», смешно зашевелив своими широкими усами, которые мне жутко нравились. Маскировка отличная, если понадобится скрыться, то можно их сбрить, и никто его не узнает.
— Я всё уберу! — я быстро подхватил тряпку и затёр лужу на полу кухни.
— Папа, тебе лучше? — спросил Дадли.
— Да, — глухим голосом ответил Вернон–сан, потому что как раз вытирался полотенцем, которое ему подала тётя.
Я не отсвечивал, слившись со стулом, ожидая вердикта семьи. Всё–таки им тяжело осознать мои особенности, да и, думаю, обычной нормальной семье сложно справиться с ребёнком, вокруг которого что–то происходит, причём, бесконтрольно со стороны самого ребёнка. Конечно те, кто могут управлять чакрой, часто чувствуют себя намного сильнее других, есть побочный эффект «могущества». Но, в основном, к управлению чакрой шиноби подходит между восемью и двенадцатью годами, если не говорить о клановых гениях вроде Учиха Итачи или Хьюга Неджи. То есть, у нас нет таких «неожиданностей», для того, чтобы что–то сделать «этакого», нужно хорошо потрудиться и постараться. Для управления чакрой нужно выработать дисциплину: регулярные упражнения, особая дыхательная гимнастика, медитации — которые, конечно, не очень–то выходят в юном возрасте, точнее — не у всех. Шиноби считаются взрослыми с момента получения протектора генина, а это может быть и в десять лет. К тому же обучение клановых детей начинается лет с трёх, а в Академию принимают с шести. Так что бесполезно сравнивать восьмилетнего Дадли–куна со мной или Саске того же возраста.
Меня самого несколько напрягает то, что я не мог проконтролировать процессы, которые со мной происходили практически с интервалом в несколько минут. Сначала полетел, потом управлял водой. Может быть, до этого у меня было чакро… точнее, маго–истощение, а потом всё резко вернулось? Если предположить, что Гарри задействовал свою детскую магию, чтобы притянуть мою душу в своё тело? В прошлый раз, когда он «вызвал демона», помнится, он был вялым и сказал, что потратил слишком много сил на призыв.
А если такие штуки происходили постоянно? Думаю, если бы в моей семье рос ребёнок, который мог взять и взлететь, или поджечь волосы, или заставить кунаи кружиться в воздухе, я бы был очень нервным. Особенно если бы не был шиноби. А вдруг этот ребёнок поранит кого–то из моих близких? Выдаст меня всем остальным, которые не знают о таких детях? Тут вариант с запугиванием и ограждением от этого ребёнка «нормальных людей» не самый плохой на мой взгляд. Страшно не то, что может маленький волшебник, страшно то, что он не понимает вред, который может нанести окружающим.
Однажды я серьёзно поранил Сакуру своей чакрой, когда выпустил покров биджуу. Проблема в том, что ты в этом состоянии себя совершенно не помнишь и не контролируешь. Такая цена силы. Сакура — первоклассный ниндзя–медик, но она долго не могла убрать уродливый ожог отравленной чакры. Но упорно молчала, не хотела расстраивать меня тем, что это с ней сделал я. Хорошо, что капитан рассказал. Я взглянул на эту проблему с другой стороны. Мало, крайне мало быть сильным. Надо нести ответственность за эту силу.
— Вернон, тебе стоит прилечь, — распорядилась Петунья–сан. — Дадли, малыш, проследи, пожалуйста, за папой и посиди с ним.
Дядя бросил на меня задумчивый взгляд, но послушал свою супругу и они вместе с притихшим кузеном протопали на второй этаж.
Тётя снова глубоко вдохнула, разгладила складочки на своём платье и решительно села напротив меня.
— Гарри, у тебя, наверное, есть вопросы. Задавай, — разрешила она.
— Вы меня не выгоните? — смущаясь спросил я. Актуальный вопрос в свете произошедших событий.
— Нет, мы не можем, — отвела взгляд тётя.
— Я постараюсь больше так не делать. То есть, постараюсь контролировать это, — выпалил я, прикусив готовое вырваться «не будь я Узумаки Наруто». Всё–таки детское тело и вообще шанс побыть ребёнком в семье немного откатило моё критическое восприятие.
— Вряд ли у тебя получится, — покачала головой Петунья–сан. — С Лили иногда происходило подобное, правда, не в таких масштабах и достаточно редко. Она могла оживить завядший цветок или падающие листья в саду превращались в бабочек… Однажды я сильно оцарапалась, пошла кровь, она испугалась за меня и рана мгновенно зажила. У тебя же… Когда тебя принесли ты постоянно плакал. Не помогали ни игрушки, ни песни. Кроме того по спальне летали предметы, тлели занавески… Я… очень боялась за Дадли, и за Вернона. В итоге выходом стал… чулан под лестницей. На втором этаже, где была наша с Верноном спальня и комната Дадли, они могли это увидеть или пострадать… Я организовала тебе комнатку внизу. В темноте ты быстро успокаивался. К тому же я не боялась, что маленький ребёнок, вдруг взлетев, выпадет в окно. После твоего переселения на первый этаж магические выбросы почти прекратились.