Тут лицо Хагрида вытянулось.
— Ой! Вы про Пушка–то не… Забудьте, что я вам это сказал!
— Хагрид, так ты про это и тому типу рассказал? Про Пушка и флейту? А как тот тип выглядел? — взял след наш сыщик Драко.
— Так… — Хагрид захлопал глазами. — В капюшоне он был. В «Кабаньей голове» нормально это… Там много разных людей ходит… Не видел я, как он выглядел.
— Ага! — одновременно и очень многозначительно сказали Гермиона и Драко.
И я почувствовал тоску.
С другой стороны, философский камень, из которого сделали наживку, не принадлежит Хигэканэ. Удобно так из чужого и чужими руками… Эх…
— Нам пора, Хагрид, — вежливо сказал Драко. — Мы обещали Блейзу и Невиллу, что к обеду будем у озера, — глаза у Малфоя горели лихорадочным огнём первооткрывателей.
После того случая с троллем и после наших тренировок он явно хотел что–то доказать себе… или мне. Понимаю Шикамару, любимой присказкой которого было: «Как же это проблематично».
Часть 3. Глава 17. Время собирать камни
26 июня 1992 г.
Шотландия, Хогвартс
Обеденный пикник возле озера получился приятным и расслабленным. Девчонки из Хаффлпаффа не подвели. А то с этими экзаменами, всеобщим ажиотажем и беготнёй, о пропитании порой нужно было заботиться самим. Впрочем, мне показалось, что еды в итоге было больше, чем принесли девчонки, наверное, всё–таки подсуетились домовики. К нам присоединились ещё несколько ребят из Райвенкло. Кстати, по факультетским «часам», в которых появлялись или исчезали цветные камешки, в зависимости от наказаний или поощрений, выходило почти равное количество кристаллов: у нас даже чуть–чуть больше, чем у остальных, но без существенного отрыва. У Хаффлпаффа — меньше всех, но тоже не критично. «Барсуки» и «змеи» вообще традиционно получали меньше всех снятых баллов. Первые — не нарывались, вторые — не попадались.
Зато, как недавно обмолвился Перси за ужином, в этом году у Гриффиндора было самое маленькое число «вычетов» за последнюю пятилетку — и выразительно так смотрел на своих братьев–близнецов.
Теперь многое зависело, как каждый сдал экзамены — нам пообещали, что все оценки будут «переведены» в очки–кристаллы и на последнем пиру, когда раздадут результаты экзаменов, всё станет ясно — кто одержал победу в первенстве факультетов.
Поедая на берегу озера бутерброды и запивая их соком, мы обсуждали экзаменационные вопросы, кто что написал и какие «злоключения» были на практикумах. Рон рассказал, что табакерка у него получилась с крысиным хвостом и лапами, и пыталась сбежать со стола, попискивая. Наверное, крысе надоело, что её превращают во всякие странные вещи.
В конечном итоге усыпить бдительность и сбить с мыслей насчёт философского камня ни Драко, ни Гермиону не получилось, зато в процессе обсуждений прошедших экзаменов была разгадана загадочная нумерация вопросов в сводной работе, которую мы сдавали в понедельник. Насчёт чар просветил Терри Бут из Райвенкло. Оказалось, что раньше «чары» назывались «колдовство», да ещё и делились на «Bewitchment» — «женское колдовство» и «Enchantment» — «мужское колдовство». Потом, по распоряжению Министерства магии, с семидесятых годов эти два предмета упразднили и объединили в один. А Гермиона, которая обожала не только чары, но и трансфигурацию, и была любимицей и Флитвика, и МакГонагалл, наставительно сказала:
— Гарри, разве ты не смотрел дополнительную литературу? Насчёт чар Терри совершенно прав, я тоже об этом читала. А вот слово «Трансфигурация» было предложено в восемнадцатом веке Эмериком Свитчем — он, между прочим, написал тот самый учебник, по которому мы учимся. До этого трансфигурация не была выделена в отдельный предмет, и все превращения назывались «fantasy», то есть «вымысел, фантазия, сила воображения».
В общем, всё дело оказалось в банальной лени переделать бланки задания. Типа «так уж повелось».
Но раскрытием этого «секрета» мои друзья, к сожалению, не удовлетворились.
После нашего обеда Гермиона настояла, чтобы мы всё–таки пошли к Хигэканэ и рассказали о том, что Хагрид проговорился, и как нейтрализовать цербера вероятный вор знает. Рон интересовался, насколько ценен этот философский камень, и Драко прочёл целую лекцию, что это уникальный алхимический ингредиент, который, мало того, что превращает любой металл в золото, но и на его основе можно сделать эликсир жизни и стать практически бессмертным. Гермиона подтвердила, сообщив, что Николасу Фламелю — создателю философского камня — и его жене больше шестисот лет.
Возле учительской мы столкнулись со Снейпом–сенсеем, и Драко спросил у него про директора, который частенько бывал там — в башню с горгульей идти не очень–то хотелось, да и пароля мы не знали.
— Директор Дамблдор отбыл в Министерство до завтрашнего дня, — внимательно посмотрев на нас, сказал сенсей. — Что у вас за дело к нему?
Тут Гермиона хотела сказать о камне, но Рон дёрнул её, перебив.
— Нет, ничего, мы просто так, — и потащил нас из коридора. А потом пояснил свои действия, что профессор Снейп ему никогда не нравился, и он может быть заодно с вором. К тому же зельевару наверняка хочется такой философский камень себе.
Драко явно разозлился из–за Снейпа, и они с Роном поругались недалеко от входа в гостиную Гриффиндора. Ладно, что почти никого не было.
Ну как «никого» — Невилл был. Его тоже просветили в проблему похищения философского камня. И даже время они дружно определили — сегодня после отбоя. Так как всё совпадает: и директор уехал, и про «Пушка» вор знает, и заняты все сейчас под завязку, кроме разве что первокурсников.
— Я с вами пойду, — сказал Невилл ещё до того, как мои друзья произнесли фразу типа «ночью идём спасать философский камень».
— Ты–то нам зачем? — подбоченился Рон.
— Если я помогу спасти камень, то, может быть, директор или сэр Николас разрешат немного… Сделать целебный эликсир для моих родителей, — сказал мертвенно–побледневший Невилл. Он выпятил губу и пригнул голову, явно готовый отстаивать свою точку зрения и свои мотивы до конца.
— Но там могут быть ужасные ловушки! И трёхголовый пёс! И этот вор! — воскликнула Гермиона.
— Вот поэтому ты с нами точно не идёшь, — сказал я своё веское слово, понимая, что дальше молчать и откладывать нет смысла. — Во–первых, ты — девочка, во–вторых, ты — магглорождённая, и не имеешь защиты в магическом мире. Если тебя исключат за эту вылазку, то тебе некуда будет пойти. К тому же, ты сообразительная и в случае чего сможешь нас прикрыть. Идём я, Драко и Невилл. Рон тоже останется.
— Почему это я останусь?! — возмутился Уизли.
— Извини, но, если ты забыл, у тебя магический контракт, — напомнил я. — Вдруг понадобится замереть, а у тебя, раз ты бодрствуешь и явно потратил на безделье свои три часа в сутки, магия шибанёт. Ты нас выдашь. К тому же, вчетвером мы будем делать слишком много шума, и нас обязательно поймают. Плюс, мы с Драко и Невиллом живём в одной комнате, Блейз нас точно не выдаст. А у тебя три соседа, которым придётся объяснять, где ты был после отбоя. Три — это оптимальное число участников миссии. Драко достаточно подготовлен. У Невилла — серьёзная причина.
— Не переживай, Уизли, если нам дадут за это какое–то материальное вознаграждение, то мы с тобой обязательно поделимся, — хмыкнул раздувшийся от гордости Драко, как всегда видевший самую суть «проблемы».
В нашей комнате ребята до вечера обсуждали, что да как, Гермиона немного тренировала Драко и Невилла открывать замки и спешно повторяла им заклинания, которые могли пригодиться. Блейза не было — он любил погулять и поразвлекать девчонок — малолетний Джирайя, блин. Я проверил свои запасы: лекарства, кунаи, свитки с мелочёвкой.
Когда вернулся Блейз, Гермиона и Рон ушли. Я попросил их вести себя как обычно и отправляться спать.
— Блейз, если что, ты спал и ничего не видел, — сказал Драко, когда часы на Астрономической башне глухо отбили десять часов.
— Ага, — понятливо задёрнул свой полог Блейз и сонно пробормотал, — я вообще уже полчаса, как крепко сплю. Устал после недели экзаменов.
Он на самом деле почти мгновенно уснул. Чудо, а не сосед!
Мне осталось достать из свитка мантию–невидимку.
— Мы спрячемся под ней и незамеченными дойдём до места, — тихо сообщил я.
Несколько минут парни молча, но восхищённо осматривали артефактную одёжку, потом мы немного потренировались идти под ней втроём дружно и ровно. Хорошо, что мы ещё мелкие, наверное, если были бы выше, пришлось бы чуть ли не на корточках идти, и такой толпой точно не спрячешься. К тому же — чем меньше народа знает о том, что у меня есть мантия–невидимка, тем лучше. Хорошо, что я не поленился запечатать её в свиток, когда возвращался после того ритуала с Кибой.
В гостиной сидел Рон, видимо, решил караулить нас и уговорить взять с собой, не знаю. А может, хотел удачи пожелать. Мы прошли мимо него, не выдавая себя, и покинули башню Гриффиндора.
Дверь в комнату Кибы была отворена настежь. В последнее время мой друг ещё подрос и занимал большую часть пространства. Да и после ритуала я даже не подумал заковать его снова в цепи. Во–первых, в имеющиеся двери он всё равно не пролезал, во–вторых, Хагрид кормил его из коридора и особо не совался. Ну и усыпительная магия никуда не делась. Как раз тихо играла золотая арфа в углу, показывая, что усыпить Кибу попытались.
— А где же цербер? — удивлёно пробормотал Драко мне на ухо.
Мы вошли в комнату с люком и прикрыли за собой дверь. Я снял мантию, компактно свернул и запечатал её в свиток.
— Кто знает? — расплывчато ответил я на закономерный вопрос.
Не рассказывать же о «встроенной» в уши Кибы мини–печати с воском, которая срабатывает через десять минут музыкального воздействия?! Мой пёс слишком беспомощен в этом случае. И у него был приказ уходить в свой мир при подобной попытке «акустической атаки». А воск потом вытряхнуть или выковырять можно, не страшно.