– Так чем вы занимаетесь? – спросил Фредрик, беря свою чашку: запах от нее исходил чудесный.
Свартлинг пил кофе, элегантно отставив мизинец. Фредрик задался вопросом, не пытается ли его собеседник показать, что, несмотря на пивную мозоль, конский хвост и одежду совсем не как у снобов, живущих вокруг площади Стюреплан, у него все же есть свой стиль. Или же это был просто оттопыренный мизинец.
– Первый этап в написании биографии, – произнес Свартлинг, – заключается в сборе фактов. Ты получишь список людей, у которых возьмешь интервью, – там несколько человек. Они дадут тебе представление о том, кто я. У тебя есть время до тридцать первого декабря, чтобы закончить этот этап. Потом мы встретимся и обсудим собранный материал.
Фредрик задумался. Последний день декабря – не самый оптимальный дедлайн, учитывая рождественские праздники. У него есть несколько дел, которые он, на самом деле, давно должен был бы сделать, но все откладывал в долгий ящик. И этот ящик хорошо бы открыть в этом году, а не в следующем. Сегодня последний день ноября. Месяц на то, чтобы провести и распечатать несколько интервью? Пожалуй, пойдет.
Он кивнул, потягивая изысканный кофе.
– Без проблем.
Свартлинг пристально посмотрел на него, и, что этот взгляд означает, понять было трудно.
– Дальше ты станешь изучать сам бизнес, – продолжал Лукас. – Возьмешь несколько интервью у меня. И, возможно, еще у кого-то, если я решу, что его сведения ценны для будущей книги.
– Без проблем.
– Тридцать первое января.
Фредрик поставил чашку, посмотрел в потолок. Прикинул сроки.
– Без проблем, – снова произнес он.
Свартлинг описал в деталях, как он хочет, чтобы журналист работал. Каждый раз, когда он делал в своей речи небольшую паузу, Фредрик вставлял: «Без проблем».
– Итак, когда вы хотите получить, так сказать, готовый продукт? – спросил он. – Когда вся биография должна быть готова, чтобы явить ее миру?
– Я хочу иметь чистовую рукопись к концу февраля. Полностью завершенную. Отредактированную и готовую к печати.
Фредрик выпрямился и фыркнул.
– К концу февраля? – переспросил он. – Это весьма сжатые сроки. Неизвестно, какие сложности возникнут в процессе.
– Никаких проблем, – отрезал Свартлинг. – Ты сам об этом только что сказал. Девять раз.
Надо же быть таким занудой!
– Вот почему мы делаем это в три этапа, – продолжал Свартлинг. – На первом ты встретишься со всеми, с кем надо, и возьмешь интервью. На втором этапе сделаешь набросок текста на основании всех материалов, включая беседы лично со мной. На третьем остается только собрать все воедино и внятно написать. Разве это так сложно?
Фредрик подался вперед на стуле и сложил ладони, соединив кончики пальцев: эффективная поза превосходства. Он это знал, но пользовался в редких случаях.
– Все это, как вы сами говорите, должно быть сформулировано так, чтобы общественность захотела прочесть. Иначе ни одно издательство не станет иметь дело с таким текстом.
– Именно поэтому я выбрал тебя, – ответил Лукас Свартлинг. – Двадцать восьмое февраля.
– Творческий процесс нельзя насиловать, поймите! Иногда некоторые вещи растягиваются на долгое время. Результат будет лучше, если я стану работать без стресса. Вы уже связывались с издательствами?
– Они будут биться за эту рукопись, могу гарантировать. Горяченький материальчик, и они оторвут его с руками. Двадцать восьмое февраля.
Фредрик уставился на заказчика. Горяченький? Знал бы он, сколько таких горяченьких историй издательства отвергают каждый месяц…
– Если сразу разбираться со всеми неожиданностями и следовать намеченному плану, то все получится, – сказал Свартлинг. – Я всю жизнь так работаю. Препятствие – решение. Без того, чтобы тянуть это препятствие за яйца.
Фредрик удивленно приподнял брови.
– Неразумно ставить слишком короткий срок. Всегда может случиться нечто непредвиденное. Поэтому успешные писатели закладывают небольшой буфер, чтобы не переносить дедлайны. Лукас, предлагаю все же договориться на пятнадцатое апреля.
Он добавил полтора месяца, а не месяц. Сейчас Свартлинг будет разыгрывать из себя крутого парня и предложит тридцать первое марта, что было бы совершенно нормально. За четыре месяца все это возможно провернуть. По-прежнему сжатые сроки, но терпимо.
Свартлинг долго смотрел на собеседника. Лицо у него было словно высечено из камня – и не поймешь, что творится в голове. Сейчас он скажет…
– Ты прав. Десятое марта.
Он быстро встал и вышел из комнаты – разговор был окончен.
Ошарашенный Фредрик остался сидеть с явным ощущением, что все пошло как-то не так. Не по тем рельсам. Он услышал, как с грохотом захлопнулась входная дверь.
– Какого черта! – воскликнул он.
В дверях появился шофер с какими-то бумагами в руках. Журналист бросил взгляд на заголовок.
«Контракт».
– Подпишите.
Забавно. Даты уже на месте. Десятое марта. Фредрик поставил внизу каждой страницы свою подпись. Шофер сунул ему в руки второй экземпляр. Черкнув последнюю неряшливую загогулину, Фредрик Хельмарк судорожно сглотнул.
На что он подписался?
Глава 25
Суматоха после смертельного выстрела улеглась. Все вернулись в свои кабинеты. Единственное, что напоминало о драме, разыгравшейся на ступенях здания полиции, – глухое неприятное чувство, угнездившееся где-то в животе. Инспектор посмотрела на свои записи, стараясь собраться с мыслями. Что-то во всем этом деле не так, но она не могла понять, что именно. Где-то не сходится. Науки о человеческом поведении Алекса Кинга – штука хорошая, однако старая добрая полицейская интуиция тоже обычно не подводит.
Нина вспомнила, что ей обычно говорил отец: «Мысли нестандартно. Не застревай в привычных шаблонах и не зацикливайся». И давал ей заковыристые задачки на логику, из тех, где для правильного результата нужно выйти за рамки условий. Провести линию за границу листа.
Удача сопутствовала ее отцу в делах, потому что он всегда избегал того, что делали остальные. Когда другие делали ставку на недвижимость, он инвестировал в сырье. Когда все бросились создавать IT-компании, он начал строить частные школы. На дальней дистанции Олаф Мандер оказывался успешным предпринимателем. Не то чтобы к нему пришла мировая слава, но на его счету была длинная череда успешных проектов.
– Не бойся быть другой, – говорил он ей. – Это не всегда самый выгодный путь, но слишком просто выть с волками. Выбирай свою дорогу.
Мать пришла в ужас, узнав, что Нина собирается стать полицейским, но Олаф Мандер поддержал выбор дочери. Она изначально знала, что тот будет на ее стороне. На чьей стороне оказалась после развода ее мать, определить было трудно. Сейчас они мало общались.
Отработав два года в кризисном центре для жертв преступлений, она пришла к профессии полицейского. Ей хотелось помогать людям, чувствовать, что она приносит пользу. Рано было говорить, нашла ли она свое истинное призвание, но со временем это станет понятно. Пока что Нина ощущала себя на своем месте.
Инспектор Мандер вернулась к своим записям. Она уже знала, как просто начать мыслить в одном направлении, вцепиться в одну версию и не замечать остальных. А комиссар Хельмарк требовал результатов. Он ожидал, что она придет к нему с идеями. Но откуда взять хоть мало-мальски вменяемую зацепку или версию?
Никаких подозреваемых, никаких мотивов – помимо самого очевидного: желания заработать деньги.
– Мысли нестандартно… Не зацикливайся… – пробубнила Нина себе под нос, цитируя отца.
Один осведомитель слышал разговоры, будто затевается нечто крупное. Обычно в таких случаях речь идет о партии наркотиков в особо крупных размерах или хитроумной схеме их трафика.
Будь преступником сама Нина, она могла бы потирать руки от удовольствия. Два убийства, а полиция по-прежнему бродит в потемках…
С другой стороны, с чего бы ему радоваться? Ведь он хотел заработать семьдесят пять миллионов, но вместо этого не получил ни гроша. А на организацию всей этой затеи наверняка ушли большие средства. Анализ ситуации, слежка, планирование. Закупка оборудования. Найм профессионального киллера? Если подумать, где-то там должен сидеть очень недовольный преступник.
Это могло означать только одно: скоро они услышат об очередном миллионере, которому угрожают. Или которому прострелили череп. Вопрос времени.
Что делает преступник, которому не повезло при первой попытке?
Нина потерла лоб. Чутье подсказывало ей, что она вот-вот что-то нащупает.
Она записала:
«Первая попытка не удалась».
Подумала. А кто сказал, что это неизменный параметр? Да, преступник не получил денег, но…
Она написала:
«Первая попытка удалась».
Предположим, что смерть Клаэса Юнггрена полностью соответствовала планам злоумышленника. Шантаж без результата, скандальное убийство, утечка информации в прессу – все было тщательно продумано.
Какая от этого польза?
Очевидно: теперь все знают, что угрозы – реальность. И следующая жертва послушно заплатит. Но если Юнггрен был убит в качестве устрашения, то это не сработало. Рогер Аксберг все же обратился в полицию.
«Подумай под иным углом зрения», – прозвучал в голове голос отца.
А что, если и смерть Аксберга была спланирована? Когда убиты два миллионера, народ будет готов раскошелиться.
«Наоборот».
Нина уставилась на то, что записала. Мыслить нестандартно – для этого нужно спросить человека совсем постороннего.
«Первая попытка удалась». Последнее слово она даже подчеркнула.
Если преступник хотел именно убить Юнггрена, а не получить его деньги, то акция оказалась успешной. Тот мертв. Может быть, Аксберг – всего лишь отвлекающий маневр? Чтобы заставить полицию сосредоточиться не на врагах Клаэса Юнггрена, а на его деньгах, которые кто-то совершенно с ним не знакомый захотел «отжать» с помощью шантажа? А полиция пусть тратит на это время и ресурсы…