– Ну правда, что вы имеете в виду?
– Если я прямо сейчас расскажу тебе, что мы делаем с отступниками, придется тебя убить.
Журналист замер, но потом попытался рассмеяться, быстро что-то черкнув в блокноте. Смех прозвучал сухо и вымученно. Бобби Жигарра тоже захохотал, и, когда они расстались, эхо этого хохота еще долго звучало у Фредрика в голове.
Глава 29
Габриэль Хельмарк оглядел зал заседаний. Понедельник, на часах – пять вечера. Несколько раз ему приходилось переносить совещание, пока все не улеглось.
Сундстрём смотрел на него.
Корель смотрел на него.
Нильсон смотрел на него.
Нина сидела и что-то писала, пару раз бросив на комиссара короткий взгляд.
Каждый из них слышал, как Эва Аксберг кричала: «Убийца!» Никто ничего не говорил, но все понимали: она имела в виду вовсе не снайпера, который выпустил пулю в голову ее мужа.
Стрелок лежал, укрывшись за строительной сеткой, натянутой на реставрируемом доме. В пыли отпечатались следы – не менее тридцати различных пар обуви. Найти и проверить ДНК заняло бы целую вечность. Никакой гильзы, никакого послания от снайпера в форме очевидных подсказок. Никакого оружия. Ни единого плевка, чтобы сдать на анализ.
Комиссар полиции заглянул в свои бумаги. От бездействия он потихоньку сходил с ума.
Смерть Рогера Аксберга констатировали через десять минут после того, как убитый покинул кабинет Габриэля Хельмарка. В соответствии с какими-то идиотскими инструкциями его тело на всех пара́х отвезли в Каролинскую больницу. Вылечить «пациента» не представлялось возможным. Госпожу Аксберг положили там же, в закрытое отделение, вероятно, дав мощную дозу снотворного. В себя она так и не пришла, явно двинувшись головой. И ее можно понять.
– Давайте будем реалистами, – проговорил комиссар. – Мы имеем дело с новой бандой.
– Никто из наших старых знакомых не справился бы с такой задачей, – согласился Сундстрём.
Он произнес вслух то, что знали все. Среднестатистический преступник мог сформулировать предложение из нескольких слов, чаще всего не имел никакого образования, сидел дома в майке в обветшалом пригороде и раздавал указания о том, кого нужно поколотить и на каком углу лучше сбывать героин. Забудьте изысканных негодяев из кино, которые одинаково хорошо стреляют с обеих рук и танцуют танго. Среднестатистический преступник знает только один язык – насилие – и применяет его ко всем: к мужчинам, к своим и чужим женщинам, к своим и чужим детям. Столь четкая, слаженная и продуманная операция таким просто не по плечу.
Хельмарк заставил себя сосредоточиться. Здание полиции осаждали журналисты всех мастей: телевидение, газеты, местечковые и международные, с микрофонами и камерами. Весь огонь взяли на себя специалисты по связям с прессой, но от этого было не легче.
Комиссар достал пачку бумаг.
– Здесь у меня примеры писем, составленных шведскими преступниками. – Он указал на экран, где висело письмо Рогеру Аксбергу. – Сравните сами. «Заплати иначе мы тебя убем». «Плати долг. Иначе мы тебя уберем. Твою шлюху жену. Твоих сопликов детей. Плати а не то пожалееш». «Твоя удача зокончилас. Ты умреш сволоч!» На этой записке виден также рисунок в правом нижнем углу – то ли череп, то ли Дональд Дак… Грамматика хромает на обе ноги. Письмо же, которое вы видите позади меня, написано безупречно. Сухо и официально.
Он оглядел группу.
– Не все преступники безграмотные, – сказал Сундстрём.
– Безграмотные вообще не умеют писать, – сумничал Нильсон.
Нина промолчала.
– Мы говорим о человеке или о людях, с которыми мы раньше не сталкивались, – не без раздражения продолжал комиссар Хельмарк. – Сейчас нам совершенно не нужно, чтобы какой-нибудь идиот выложил прессе детали о том, как умер Рогер Аксберг. И почему, – он нахмурился. – В особенности – почему.
– Там толпилось множество людей, – проговорил Нильсон, не затрагивая вопроса «почему». – Вдруг был и кто-нибудь из тех, кто знал его в лицо?
– Остается надеяться, что это не так. Если нам повезет, окажется, что никто не осмелился подойти настолько близко, чтобы увидеть, чьи мозги растеклись по лестнице.
Нильсон вычеркнул какой-то пункт в своем блокноте.
– Нужно проверить всех стрелков в стране.
– Профессиональных стрелков? – переспросила Нина.
– Снайперов. По словам криминалистов, выстрел совершил профи высочайшего класса. У него было всего несколько секунд. Дистанция – сто тридцать девять метров. Учитывая углы, расстояние и направление ветра, они считают, что такой выстрел мог положить в цель только суперопытный стрелок.
Нина кивнула.
– Я возьму это на себя.
Больше они так ни к чему и не пришли. После двадцати минут обсуждений на холостом ходу Хельмарк завершил совещание. Вернувшись в свой кабинет, он прослушал автоответчик на телефоне. Девять газет и три телеканала. Полный набор.
Глава 30
Время зимнего волшебства пришло и ушло. Дети баловались и радовались подаркам (Оскар в особенности), а у Фредрика и Мартины секс в рождественскую ночь получился лучше, чем за последние месяцы. Все праздники они ели до отвала, принимали гостей и пили слишком много вина. А что такого? Рождество бывает только раз в году.
За время первого этапа работы над проектом перед глазами Фредрика прошла целая череда любопытных персонажей. Возникало вполне стойкое ощущение, что в фирме Свартлинга принята своеобразная культура приспособленчества. Все, с кем он общался, были если и не отлиты по одному образцу, то казались близки к этому. Следующего героя интервью звали Конни Мёллер.
Ожидая его в кафе «Альберт» на Биргер-Ярлсгатан, Фредрик позвонил Мартине. Ему показалось, что она встала еще в четыре утра и уехала на работу. Хотя это были дни между Рождеством и Новым годом, и она могла бы себе позволить поспать подольше. Но у жены тоже были свои дедлайны. Это повторялось каждую зиму, когда приближался конец декабря.
– Привет, это я, – Фредрик отпил глоток кофе и переложил трубку в другую руку.
– Привет, – ответила она. – Что-то случилось?
– Нет, ничего. Сижу вот в кафе на Биргер-Ярлсгатан…
– Ага.
Он отхлебнул еще кофе.
– Фу, мне кажется, им пора очистить кофеварку от накипи. Думаю, надо дать им парочку советов. Ведь так они теряют клиентов.
– Но ты ведь не поэтому позвонил? – спросила Мартина.
Фредрик услышал, как на заднем фоне зашуршало. Поскольку, находясь на работе, она, собственно, работала, он предположил, что сейчас Мартина сидит, зажав трубку между ухом и плечом, и перелистывает бумаги, ища какой-то суперважный документ.
– Да нет, я просто хотел узнать, как ты. Я спал, когда ты уходила.
– Не хотела тебя будить. Дорогой, я…
– Как ты считаешь, спальню тоже стоит перекрасить? Мы ведь весь второй этаж уже закончили.
– Ты чего-то хотел?
– Мне надоели обои, – пожаловался Фредрик.
– Послушай, я должна идти, у меня важное совещание. Ты приготовишь ужин? Я положила в холодильник четыре куриных филе из морозилки. К пяти они должны разморозиться.
– Ужин будет, как всегда, в шесть, – вздохнул он. – И у нас еще осталась еда с Рождества.
Тренировки, приготовление пищи, садовые работы – в их семье все происходило в определенное время. Удобно – это правда, но как же спонтанность? В самом начале их совместной жизни Мартина ввела правило: ужинать всегда в шесть часов. Почему? Потому что к этому времени всем будет проще приспособиться. Сперва жена постоянно оставляла ему напоминания, что в 18:00 они должны сидеть за столом.
Фредрик хотел есть тогда, когда проголодается, но Мартина была непреклонна. Когда они заведут детей – что у нее, конечно же, тоже было запланировано, – исключительно важно будет иметь постоянный распорядок дня. В ответ на это он шутливо спросил, не пометить ли в календаре даты для занятий сексом. Когда она согласилась с разумностью такой мысли, он взорвался. «Боже мой, и правда, почему бы заранее не запланировать страсть и желание потрахаться! Это же всегда случается по расписанию!» – крикнул он тогда. Это не произвело на нее никакого впечатления. Эмоциональные всплески Мартина не воспринимала. К тому же она терпеть не могла вульгарные выражения. Она просто дала ему проораться, затем спокойно спросила: «Ты закончил? Мы можем продолжить беседу как цивилизованные люди?» Он закончил. И они продолжили.
– Нужно время, милый, чтобы еда приготовилась, – напомнила она ему теперь.
– Да я знаю. Как дела с тем сотрудником, который клал деньги в свой карман?
– Я наметила план. Он уже реализуется, если я правильно понимаю. Спасибо тебе за подсказку. Ты знаешь толк в нетривиальных решениях. Мне пора.
Она повесила трубку.
– Люблю тебя, – произнес Фредрик в наступившую тишину. Вздохнул и положил мобильный телефон в карман.
Мёллер опаздывал на десять минут. Журналист огляделся по сторонам – впервые с тех пор, как переступил порог кафе. Зал был заполнен наполовину. Чуть в стороне сидели несколько подростков с синими кругами вокруг глаз. Они выглядели как выбравшиеся из могилы. Волосы у всех одинаково торчали дыбом, и Фредрик стал развлекаться, пытаясь угадать, которые из них парни, а которые девушки. Да, непросто сейчас быть подростком. Если это вообще когда-то было просто…
За другим столом сидели две новоиспеченные мамаши с такими же синими кругами вокруг глаз. В этом городе хоть кто-то высыпается? В сетках обоих колясок теснились пакеты – видимо, покупки с распродаж между праздниками. Казалось, одна из мамаш уже прошла точку невозврата. Фредрик подумал, что она как обезжиренное молоко: жиденькая, с синевой по краям. Волосы у нее были сальные, она судорожно сжимала большую чашку с чаем, словно все будущее зависело от того, удержит ли она ее в руке. Коляска заходила ходуном, из ее недр донесся громкий плач, и журналист заметил, как женщина замерла, еще крепче вцепившись в чашку. В ее глазах читалась бездонная тоска.