Но потом что-то произошло. Один день Фредрик вкалывал, не покладая рук, на следующий проснулся – в голове ни одной идеи.
Слова не приходили. Полный вакуум и тишина в эфире.
«Если ты не можешь продвинуться по тексту – тебе не хватает информации», – он вспомнил, как умничал этой мыслью на одном из барбекю с друзьями.
Нужен был дополнительный материал.
Свартлинг подался вперед, не сводя глаз с Фредрика.
– Иногда я ощущаю усталость. Как уже говорил ранее, я работаю в этой отрасли всю взрослую жизнь. Но сейчас дела пошли вразнос. Лояльность испарилась. Все воюют со всеми. Каждый год мы теряем толковых парней. Кого-то закрывают за решетку, в основном по их собственной глупости. Других убивают – их же единомышленники.
– По каким признакам стало заметно, что лояльность испарилась? Что на это указывает?
– Некоторые люди на удивление легко предают организацию. Ты не представляешь, как просто захапать что-то себе в карман. Нужно лишь немного фантазии и недостаток инстинкта самосохранения. Ты можешь за короткое время собрать изрядный куш, а затем уйти в тень под выдуманным предлогом.
То, что в среде организованной преступности есть мошенники, крадущие у своих же, казалось довольно естественным. Может нарисоваться интересный угол зрения. Надо не забыть включить этот момент в книгу.
– А ведь у меня семья. Приличного семьянина в тень тянет еще быстрее. Ты наверняка понимаешь, что я имею в виду.
Фредрик кивнул, по правде, не понимая до конца, на что намекает собеседник.
– Все эти девки, которых притягивает к нашему бизнесу… Я мог бы без всяких усилий взять себе пару-тройку и повести их куда угодно и когда угодно. И они сделали бы все, что я им скажу.
Свартлинг откинулся на спинку стула и ухмыльнулся. Фредрик не понял: тот говорил все это, чтобы произвести впечатление или же желая показать, как ему все надоело?
– Если я захочу, чтобы они болтали всякие мерзости и удовлетворяли друг друга, пока я смотрю, достаточно сказать об этом. Если я захочу трахнуть их сам, они раздвинут ноги быстрее, чем я успею выговорить «хламидиоз». Если я захочу их снимать, останется только включить камеру. А если я предпочту… Чего-то поострее – дам им в руки плетки, и они уйдут от меня в крови, но с довольными улыбками на лицах.
– Что это за женщины, которых так привлекают преступники? – с сомнением спросил журналист.
Свартлинг задумался. Похоже, раньше он этой мыслью не задавался.
– Самооценка на нуле. Они обычно тощие, ярко накрашенные и совершенно неуверенные в себе. Эти девчонки обычно убеждены, что чем больше на свете парней, которым они сделали минет, тем выше их статус. Чем больше мафиозных членов в них вставят, тем значительнее они будут выглядеть в своей социальной группе. Многие из моих товарищей по оружию любят унижать и избивать женщин. Так что девкам частенько достается – и изрядно.
С какой же холодностью он об этом рассуждает!
Гангстер тем временем продолжал:
– Возьми, к примеру, Бобби. Он работает эффективно, но я порой задаюсь вопросом, в своем ли он уме. Я имею в виду не придурь, а настоящее клиническое сумасшествие. На прошлой неделе ему поручили взыскать долг – плевое дело. Знаешь ли, лобная кость прочна, будучи в сантиметр толщиной, но у Бобби, черт меня подери, она куда толще. Он треснул мужика по башке. Носовая кость мягкая. Понимаешь? Сломал ему нос, раскрошил обе скулы. Бедный мужик теперь дышит через шланг. На грани жизни и смерти. Он из албанцев, а они парни суровые. Если умрет, будет война.
Внезапно дрожащим пальцем Свартлинг указал на Фредрика. Он так разозлился? Или это невроз? Наркотики? Настроение у гангстера явно скакнуло не в лучшую сторону. Совсем как у Жигарры.
– Это можно было решить по-другому. А теперь я должен разгребать дерьмо, которое он подбросил мне под дверь, чтобы не допустить боев с другой организацией…
По спине Фредрика пробежал холодок. Всю бандитскую романтику разом сдуло. Ему пришлось напомнить себе, что за человек на самом деле сидит перед ним. Нужно срочно менять тему.
– А чем вы планируете заниматься? Если отойдете от дел?
Свартлинг уставился на журналиста – видно, переключался обратно на режим «интервью» где-то внутри своей головы. Несколько раз провел рукой по бородке. Как же забавно наблюдать!
Было бы забавно, не будь так жутко, – поправил себя Фредрик.
– У меня есть планы. Большие. Бросить все эти мелочные разборки, – сказал тот после паузы. – Жить в мире с женой и спиногрызами. Но будь я хоть самим чертом лысым, если понимаю, сколько для этого еще придется пролить крови. И кому она будет принадлежать.
Глава 56
Где-то внизу хлопнула дверь.
Послышались медленные шаги.
Фредрик посмотрел в сторону лестницы и с изумлением увидел, как там появилась Мартина. Жена поднималась тяжело, опустив плечи. Глаза полузакрыты, пальто не снято. Когда она поставила ногу на верхнюю ступеньку, Фредрик увидел, что и ботинки тоже на ней. За последние десять лет он не мог вспомнить ни одного случая, когда его жена вошла бы в дом, не разувшись.
– Как дела? – спросила она усталым голосом, присаживаясь на диван. Впечатление, что на эти два слова она потратила остатки энергии.
Журналист почесал в затылке и задумался. Хороший вопрос. Как у него дела? Если честно?
«Мне постоянно угрожают физической расправой, если я не соберу воедино фрагменты тщательно отобранной лжи об одном из крупнейших негодяев нашего времени. Возможно, мы найдем на террасе парочку соседей с перерезанным горлом. Не волнуйся, дорогая, я все уберу».
– Нормально, – буркнул он вместо этого. – Ты плохо себя чувствуешь?
– У меня какое-то странное состояние, – проговорила жена. – В голове жуткая тяжесть.
Она пашет как лошадь с утра до ночи. Как аудитор, Мартина постоянно на бегу, временам почти круглосуточно. Командировки, затянувшиеся совещания, работа в выходные. В начале их семейной жизни он пытался поговорить с ней об этом, но она не стала его слушать.
Мартина закрыла глаза, тяжело откинувшись на спинку дивана.
– Наверное, переработала, – предположил Фредрик. – Ложись и отдохни, завтра будешь как новенькая. Тебе просто нужно хорошенько выспаться.
Приоткрыв один глаз, она взглянула на него. Щеки у нее стали бледные, дыхание слабое. Совершенно невозможно было сказать, о чем она сейчас думает.
– Наверное, ты прав. Я уже и забыла, что такое отдых.
– Конечно, – ответил Фредрик. – Если что-нибудь понадобится, скажи.
С большим трудом его жена поднялась с дивана и, шатаясь, побрела по коридору. С ней все будет в порядке. Просто устала. И он тоже устал. Что это за жизнь такая, когда в любой миг под твоей задницей может взорваться бочка с порохом? Да уж, подкинули ему работенку. Недавно звонил Линдеборг из агентства, спрашивал, как дела с проектом. Фредрик чуть было не разразился откровенной тирадой, но вовремя прижал язык. Он все равно ничем ему не поможет. Впрочем, пробурчал что-то про напряженную работу, идиотский договор и неадекватного заказчика. Наверняка Линдеборг слышит такие жалобы по сотне раз на дню.
Фредрик подошел к окну и выглянул из-за занавески. Снова эта машина. Он был уверен, что уже видел ее раньше. Кажется, она проехала мимо дома в десятый раз. Или у него стремительно развивается паранойя.
Нужно проведать детей. Вдруг кто и правда околачивается рядом с домом?
Юханна устроилась на диване рядом с Оскаром в гостиной перед телевизором. Фредрик взъерошил сыну волосы. Тот не обратил на него внимания: сидел, полностью погрузившись в мультик. Губка Боб с невероятной скоростью решал межличностные проблемы. Вот бы его неприятности разрешались так же лихо, как в дурацком мультике. Но нет, парень, по эту сторону экрана жизнь гораздо сложнее.
– Хотите мороженого? – спросил Фредрик. Ну и что, что до ужина не так много времени и Мартина наверняка будет недовольна, что он испортил детям аппетит.
– ДА! – хором закричали Юханна и Оскар. Все-таки у него чудесные дети.
Пока они ели мороженое перед телевизором – жена такого никогда не разрешила бы, но ведь она уже давно спит, не так ли? – он пытался вспомнить, на какой стадии процесса находится. Сколько дней осталось? Времени еще предостаточно, хотя он не уверен. Чутье подсказывало, что до срока сдачи остается еще как минимум две недели. Надо бы проверить календарь.
Пора сосредоточиться, а не устраивать охоту за привидениями среди бела дня. Ему следует работать день и ночь, отложив все прочие дела. Теперь все зависит от него самого. Сосредоточиться жизненно важно – буквально.
Но писать – это не то же самое, что перекладывать бумажки, сидя в офисе. Тут не заставишь себя вкалывать по восемь часов в день. Сейчас материала у него набралось предостаточно, но, отстучав сегодня по клавишам часа три после завтрака, Фредрик почувствовал себя совершенно усталым. Просто до изнеможения. Он уже выдал сто страниц текста, что само по себе неплохо. Но теперь ему надо пойти, сесть за компьютер и основательно поработать над главой о методах создания столь дорогой сердцу Свартлинга корпоративной культуры.
Фредрик оставил детей наедине с мультиками и остатками мороженого (рискованное сочетание), поднялся к себе и… принялся читать книгу, которую нашел на тумбочке. Жутко увлекательная и совершенно не подходящая для того, чтобы тратить на нее сейчас время. Потом выпил кофе, чтобы взбодриться. Но нельзя же приниматься за дело сразу после чашечки вкуснейшего кофе, верно? Поэтому он прогулялся по району, чтобы не затекало тело. Нужно же двигаться, в конце концов! Работа у него сидячая, вредная. Уже подходя к дому, он вспомнил, что так и не прибил половицы в подвале. Когда, если не сейчас? Поработав молотком, Фредрик понял, что утомился. Позвонил нескольким приятелям, поболтал с ними о пустяках. Это хорошо отвлекает.
Он отдавал себе отчет, что занимается самообманом и вполне заслуживает звания Короля Прокрастинации, но никак не мог разрушить стереотип. Воображаемая корона наглухо прилипла к голове и мешала работать. Он занимался всем, кроме того, что действительно требовало его внимания. Чувствовал стыд и продолжал отвлекаться, чтобы как-то угомонить бунтующую совесть. Какой-то порочный круг.