Он тупо уставился в темноту. В голове зазвучал странный звук. Поначалу Фредрик даже не понял, что это. Потом сообразил: похоже на тикающие часы.
– Они похитили ее, – сообщил он опустевшей парковке.
Внезапно мужчина оказался как будто за пределами собственного тела и со стороны наблюдал человека, который не знает, что он делает и зачем. Казалось, сознание пытается выпрыгнуть из мозга. Но бежать было некуда. К каким бы защитным механизмам он ни пытался прибегнуть, по сути, сейчас это ничего не меняло.
Он с силой сжал телефон в ладони, так, что затрещал пластиковый корпус. Надо кому-нибудь позвонить. Кому?
Фредрик Хельмарк, сорокалетний журналист, закончивший институт в Гётеборге, ныне проживающий в Тэбю в окрестностях Стокгольма, плюхнулся в машину и, захлопнув дверцу, издал жуткий продолжительный вопль, от которого сердце забилось как бешеное. Вырвавшийся из него звук перепугал его самого – он не узнал собственного голоса и заткнулся, осознав, что одно жалкое мгновение отделяет его от паники и полного безумия.
Медленно повернув ключ зажигания и переключив передачу, Фредрик покатил вперед, делая вид, что слезы не текут у него по щекам. Он ехал в сторону дома со скоростью двенадцать километров в час. Не видя слепящих встречных фар, не слыша, как ему гудят, он добирался домой на той скорости, на которую осмеливался.
Где она? Что они с ней сделают?
Что вы делаете с моей дочерью?
Глава 67
Алекс узнал Лукаса Свартлинга по фотографии. Тот постригся и сбрил бороду и теперь выглядел как Ларс Свенссон, участвовавший когда-то в его тренинге. Пиджак на нем был черный, синяя рубашка расстегнута на две пуговицы. Никаких часов. Никаких перстней или других украшений.
Свартлинг уселся как можно ближе к двери. Случайность – или же он просто привык готовить себе пути к отступлению?
Только не впадать в паранойю.
Алекс прекрасно помнил указания Хельмарка. Утром того же дня они встретились в здании полицейского управления.
– Блестящая возможность, – заявил комиссар. – Узнай, чем сейчас занимается Свартлинг, есть ли у него в работе особо интересные проекты.
– Вы же понимаете, что если он и имеет отношение к исчезновению вашего брата, то не станет об этом рассказывать?
– Он не такой умный, каким себя считает. Может, и проболтается. Понятно, что не напрямую. Вскользь, намеком.
– Этого человека никак нельзя назвать дураком.
– Ты у нас эксперт, – отмахнулся Хельмарк.
Алекс не понимал до конца, какие на него возложены ожидания. Его опыт поведения в подобных ситуациях был, мягко говоря, не богат.
– Посмотрим, что мне удастся из него вытянуть. Формальная беседа никому не повредит, – сказал Алекс и поднялся, начав ходить туда-сюда по кабинету. – У меня вопрос. Охрана вокруг офиса будет?
– Да, но исключительно незаметно. Несколько человек в штатском. Если Свартлинг заподозрит, что ты привел полицию, – черт знает, что он может выкинуть. Вдруг пристрелит? Я этого не хочу.
– Трогательно…
Хельмарк хмыкнул.
– Он придет добровольно на встречу с консультантом. Ничего подозрительного. Однако он наверняка приведет с собой людей.
– Каких?
– Люцифер Свартлинг никуда не ходит без своих горилл. Они непременно будут околачиваться поблизости.
Хельмарк отошел к своему столу и уселся.
– Короче, ты нас не увидишь. Сейчас приедет техник с оборудованием. У него микрофон, который будет на тебе при встрече со Свартлингом. Очень важно услышать, что он будет говорить.
– Я буду сидеть в метре от него. И так все прекрасно услышу. – Алекс подошел к столу и уперся кулаками в столешницу, приблизившись к лицу Хельмарка. – Вы вообразили, что я позволю нацепить на себя микрофон? Малейшее его подозрение – малейшее! И он меня пристрелит. Вы же сами говорили.
– Угомонись и поменьше смотри детективы. Современные микрофоны практически невидимы. Никаких проводов и прочего дерьма. Ты и сам его не заметишь.
– А если все-таки заметит?
В голове у Алекса крутилось множество мыслей, в основном тревожных. Ну не подписывался он на такое! Гориллы, микрофоны…
Комиссар полиции скрестил руки на груди и процедил сквозь зубы:
– Если ты струсил, так и скажи. Лучше, если ты сольешься сейчас, чем завалишь саму встречу.
Консультант Кинг зло уставился на Хельмарка – у того уже грозно стали раздуваться ноздри. Пять секунд мужчины мерили друг друга взглядами, потом Алекс сдался и опустил глаза. Проклятье.
В дверь постучали, и зашел техник с оборудованием.
Три часа спустя, сидя напротив Свартлинга, Алекс заставлял себя не думать о крошечном микрофоне размером с булавочную головку в петле пиджака. Гангстер наверняка будет внимателен к мелочам, у них чуйка на подозрительные детали. Которые он наверняка интерпретирует по-своему.
Откашлявшись, Алекс Кинг начал коуч-сессию с самым опасным преступником страны. Почему бы и нет?
Микрофон Алекс сразу отдал Нине на парковке у офиса и почувствовал небывалое избавление. На встрече он удивился сам себе, насколько был собран и спокоен, но сейчас, когда все закончилось, его руки тряслись. Он покачал головой, когда Нина вопросительно на него посмотрела.
– Не сейчас. Впечатления потом. Я должен обдумать свои выводы.
– Ну хоть что-то ты можешь сказать?
Он задумался. Хоть что-то может.
– Разговор имел несколько планов. Где-то он явно притворялся, но и косвенно проговорился раз-другой. Не знаю. Надо переварить, переслушать и проанализировать.
Нина не стала протестовать. Она бросила микрофон в бардачок и захлопнула водительскую дверцу.
– Я прослушаю разговор вместе с Хельмарком. Посмотрим, сможем ли мы что-нибудь из него извлечь. Поехали.
Они сели в машину. Теперь нужно было посетить детский сад, куда ходила Юханна Хельмарк. Если вся семья исчезла, то, может быть, в садике что-нибудь знают. Кто-то из персонала наверняка что-то слышал… Попробовать стоило.
Их встретила Моника Биландер, моложавая заведующая детским садом «Одуванчик» в Тэбю. На ее лице застыла внимательно-страдальческая маска, как только она узнала, что к ней обратились полицейские. Она провела их в комнату персонала, где повис запах подгоревшего кофе и детской блевотины, а на стенах были развешаны веселые примитивные рисунки. Все здесь казалось потрепанным, из цветов мебели доминировали коричневый и серый. Яркие игрушки и книжки мало оживляли картину. Беззаботное детство, счастливая пора, ага.
– Хотите кофе?
– Нет, спасибо. Итак, Моника, – серьезно проговорила Нина, глядя в глаза заведующей, – что вы можете рассказать по поводу Юханны?
Несколько мгновений взгляд Моники блуждал между Ниной и Алексом, она стала заламывать руки, подбирая слова.
– Она часто отсутствует?
– Только когда болеет, – ответила заведующая с натянутой улыбкой, не способной никого обмануть. Наверное, она так много времени проводила среди детей, что забыла, как общаться с взрослыми.
– Так родители сообщили вам, что она болеет?
После слишком долгой паузы Моника ответила:
– Я точно не знаю.
– Как это?
Казалось, заведующая вот-вот заплачет.
– Детский сад находится в вашем ведении. Как вы можете не знать?
– Нет-нет, у нас во всем порядок, правда, – проговорила Моника, качая головой, а потом начала кивать безо всякой причины.
Нина строго посмотрела на женщину. Моника все больше нервничала.
Прошло больше полминуты. Алекс пытался вычислить, какую стратегию выбрала инспектор Мандер, но, какой бы та ни была, она явно не работала. Он положил ладонь на плечо Нины.
– Могу я поговорить с тобой наедине?
– Мы отлучимся на минуту. А вы пока подумайте, заявляли родители Юханны о ее болезни или нет. Позвоните кому надо, выясните.
Они вышли из комнаты для персонала.
В коридоре, стоя рядом с доской объявлений, он спросил:
– Как, по-твоему, идет процесс?
– Она лжет.
– Я не называл бы это ложью.
Нина фыркнула.
– Она не говорит правды, увиливает от ответа – и это не ложь?
– Она говорит то, что считает правильным ответом, – тихо проговорил Алекс. – Она «зеленая». Рассказывает то, что, как ей кажется, мы хотим услышать.
– Я из полиции. Она не должна мне лгать, как и не должна ничего утаивать.
– При виде нас она как язык проглотила. Она всячески старается избегать конфликтов, а тут ты внезапно решила включить «плохого копа». Если повысишь голос, у нее будет нервный срыв или того хуже – обморок. С «зелеными» надо вести себя очень аккуратно, они раскрываются только в комфортных условиях.
Нина сжала губы и нахмурилась, но ничего не сказала.
– Если ты дашь мне шанс попробовать, я смогу сделать так, чтобы она рассказала, при каких обстоятельствах видела Юханну Хельмарк в последний раз. Мы же это хотим узнать?
Нина покачала головой.
– Мне все больше кажется, что этим делом должна заняться полиция. Официально. Завести дело и допросить всех свидетелей под протокол.
– Я могу убедить ее рассказать, что она думает о своей работе, выяснить, как зовут ее мужа. Если у нее есть дети, ты узнаешь, чем они занимаются. А потом мы сможем спросить, что произошло, когда исчезла Юханна Хельмарк. С «зелеными» не следует идти вот так в лоб.
Нина уставилась на него. Желваки у нее на лице напряглись, по шее поползли красные пятна. В конце концов она кратко кивнула. Вот и славно. С ее вспышкой гнева он разберется позже.
Вернувшись в комнату, они поменялись местами.
– Моника, я вижу, что вам тяжело, – сказал Алекс.
Заведующая смотрела в стол.
– Могу себе представить, как много у вас забот…
За окнами раздался дикий вопль, словно во дворе кого-то убивали. Следом – некрасивое слово, за которое родители грозятся помыть детям рот с мылом. Еще через секунду послышался строгий выговор воспитательницы.
– Здесь очень стрессовая обстановка, – констатировал Алекс.