Стен-Инге медленно покачал головой.
– Если этот босс действительно существует – зачем ему так все усложнять? Не проще ли было бы убрать тебя?
– Но тогда я не смог бы закончить всю эту высосанную из пальца биографию Свартлинга, – Фредрик развел руками. – У Крестного отца не такое самомнение, как у Люцифера. Тот хочет, чтобы о нем говорили, а Крестный отец избегает славы. Свартлинг честолюбив, хочет прослыть великим гангстером. Крестному отцу это не нужно, он хочет действовать втихомолку.
– Не сходится, – отрезал тесть, словно был главным экспертом по мафиози.
– Почему?
– Исходя из того, что ты рассказывал о Лукасе Свартлинге, получается, что тот тоже не особо хочет светиться. Ты же не выложил в его биографии голую правду, как она есть. – Он поднялся. – А этого человека, прячущегося за кулисами, никогда не найдут – если он вообще существует, в чем я сильно сомневаюсь. Не забивай себе голову этой мифической личностью.
Стен-Инге вышел из комнаты. Фредрик посмотрел ему вслед и покрутился на стуле. Выводы старика звучали логично. Возможно, он и прав.
Тут его взгляд упал на кресло, где только что сидел тесть. Он обронил мобильник. Наклонившись вперед, Фредрик взял в руки его мобильный телефон. Смерил его долгим взглядом: пухлый пластиковый чехол с пылью в дырочках для динамика, потертый экран. Журналист опасливо огляделся, прислушался. В доме было тихо.
Черт знает, что его дернуло – наверное, какой-то укол подсознания, – но Фредрик засунул телефон за свой пояс и прикрыл сверху джемпером. Пошел в туалет, заперся там и разблокировал телефон тестя.
На лбу от напряжения выступили капли пота. Что он делает?
Он залез в сообщения. Ничего. Пусто. Либо отец Мартины слишком стар, чтобы писать СМС, либо тщательно все удаляет. Обе папки, «Входящие» и «Отправленные», были пусты.
Фредрик тяжело плюхнулся на унитаз, пытаясь мыслить конструктивно.
«Никакого главного босса не существует».
С чего бы ему так на этом настаивать? Неужели неинтересно докопаться до истины? Это же практически как детективное реалити-шоу прямо у него под носом.
Список недавних звонков состоял из длинного ряда номеров. Юнссон. Дом. Муниципалитет. Кто-то по имени Хельге. Мастерская. Банк. Сантехник. Мартина. Детский сад.
Детский сад?
Наверное, осталось с тех пор, как жена пару раз просила своего отца забрать из садика Юханну.
А затем Фредрик увидел нечто, от чего у него перехватило дыхание.
Запомнить тот номер было непросто – длинный ряд цифр без всякой логичной закономерности. Он узнал его по одной простой причине. Сам он в последнее время не раз набирал эти цифры.
Он вытащил из заднего кармана джинсов собственный телефон. Отыскал номер. Все сходится. На букву «С», как в слове «сволочь».
Или «С» – как в фамилии Свартлинг.
Фредрик был не просто напуган или шокирован – буквально придавлен к полу. Один за другим вставали на место кусочки пазла. И он чувствовал, что нервные окончания словно находятся снаружи его кожи.
Как, собственно говоря, он получил этот заказ? Ему позвонил Линдеборг из журналистского агентства. Предложил работу. Заявил, что держал перед собой резюме Фредрика в тот момент, когда к нему обратился человек по поводу написания биографии. Две случайности пересеклись на одном письменном столе.
На самом деле все гениальное просто.
Все внимание – Свартлингу. Когда выйдет книга, о ней будут кричать на каждом углу все газеты. Журналисты испишут километры бумаги, гадая, сколь велика в книге доля истины. Крестный отец уйдет в еще большую тень, если это вообще возможно. Просто растворится в реальности, будто никогда и не существовал.
В одном Стен-Инге прав: у Свартлинга не такое уж раздутое самомнение.
Фредрик осознал: единственное, что ему нужно сделать, чтобы найти ключ к разгадке, – это посмотреть на себя в зеркало. Почему именно этот журналист? Потому что брат у него – комиссар полиции. Стало быть, он сможет отслеживать, что известно копам и как там вообще дела в мире ищеек.
И если бандиты подвергнут его прессингу – похитив его дочь, – он сделает все, как они скажут.
Значит, это и будет следующим шагом? От него потребуют добывать информацию о полицейских расследованиях, например? Но ведь ни Свартлинг, ни Жигарра не знали о пропаже Юханны. Морды у них были удивленные – они не настолько хорошие актеры.
Значит, за всем этим точно стоит сам Крестный отец. Другого объяснения просто быть не может.
Чем сейчас занимается Габриэль? Об этом Фредрик не имел ни малейшего понятия. Может быть, он действительно сел на хвост главному боссу? Возможно, Фредрику как раз дадут задание это выяснить, чтобы получить назад Юханну? Он читал про мафию. Она никогда не отпускает людей. Но мог ли Стен-Инге похитить Юханну? Поступить так с собственной внучкой? С другой стороны, для него это как раз плевое дело: девочка сама бы потянулась к дедушке.
Фредрик крался по дому в поисках хоть каких-нибудь следов. На лестнице по пути в комнату Мартины он остановился и стал разглядывать фотографии, аккуратно развешанные по всей стене в одинаковых рамочках. Вот мать и отец Мартины. И она сама в детстве, с игрушками, на санках, в школе… Одни снимки были сделаны членами семьи, другие – явно из фотоателье.
На одной из фотографий Стен-Инге гордо стоял с крупной рыбиной в одной руке и удочкой в другой. Этот снимок Фредрик не раз видел раньше, но всегда рассматривал только рыбу. Теперь, взглянув на тестя, он осознал, что ответ все это время находился прямо у него под носом. Глаза его открывали все, что нужно было знать, – целеустремленные, непоколебимые, жесткие. Фредрик понял, что это и есть настоящий Стен-Инге. Не папа Мартины, не «деда» Оскара и Юханны.
Если ему чего-то захочется, он обязательно это получит.
Что Фредрику на самом деле известно о детстве своей жены? Они учились в одном классе, но он никогда не задумывался о том, что происходит у нее в семье. Ее мать довольно рано умерла, а больше он почти ничего и не знал. Казалось, вся ее семья – это папаша Стен-Инге.
Фредрик поднялся еще на несколько ступенек и остановился у другой фотографии. Вечеринка в саду. Куча народу. Несколько мужчин окружили его тестя – словно они его охранники.
Фредрик немного перевел взгляд и замер.
Да ведь это…
Ему вспомнился ужин дома у Мартины в самом начале их знакомства. Множество солидных людей, вращавшихся вокруг господина Стена-Инге Юханссона. Фредрик всегда думал, что это просто его деловые знакомые. На самом же деле все они находились там совсем по другой причине.
Он провел кончиком пальца фото, оставив едва заметный отпечаток на стекле рамки.
Мужчина был гораздо моложе, у него не было бороды. Одет в строгий костюм и килограмм на двадцать стройнее… Но, черт подери, это точно он!
Глава 91
– Ты что, поселился тут у нас? – спросил Хельмарк, глядя на Алекса.
Тот пожал плечами.
– Я подумал, что могу пригодиться.
Они втроем обедали в столовой здания полицейского управления. Алекс придумал повод, чтобы заглянуть к Нине на работу. Дежурный начал ворчать, что он то и дело тут околачивается, хотя не внесен в официальный список посетителей. Пришлось сделать несколько звонков, чтобы его пропустили.
– Стало быть, Юнас Роос сменил фамилию, – сказал Алекс.
Комиссар вытер губы и проговорил:
– Он, должно быть, стеснялся свой банальной скучной фамилии.
– Магнуссон, – пояснила Нина. – Фамилия как фамилия.
– Но ведь не все, у кого фамилия оканчивается на «сон», ее меняют? – проговорил Алекс и отставил тарелку. Больше он не в состоянии есть эту безвкусную отбивную.
Внезапно его осенило.
– Слушай, а что, если мы не можем найти твоего брата, потому что ищем во всех гостиничных реестрах на фамилию Хельмарк? Вдруг он использует другую фамилию? Юханссон, например. Ведь это фамильное имя Мартины?
Хельмарк приосанился.
– Здесь есть рациональное зерно. Но это – следующий вопрос на повестке дня. Сперва я хотел бы услышать, как обстоят дела с финансами у семейства Роос.
– О’кей, – сказала Нина. – Я откопала несколько любопытных фактов. Мари Роос владеет огромным капиталом – сотнями миллионов.
Комиссар негромко присвистнул. Пара человек в столовой обернулась.
– Так уж и сотнями? Во множественном числе?
– Смотря как считать. С учетом инвестиций, недвижимости и заграничных счетов выходит что-то около миллиарда.
– Миллиард! – Габриэль Хельмарк, выходец из простой семьи, где к людям с деньгами относились подозрительно, просто не мог представить себе такую сумму.
– Когда я посмотрела списки акций компаний, которыми владеет семья, и сопоставила их с нынешними биржевыми курсами, сумма оказалась еще больше. Кроме того, во владении Мари несколько домов и квартир в разных частях Стокгольма. Кадастровая стоимость сто миллионов. Но рыночная цена может быть в пять раз выше – я даже не представляю себе сколько.
– А если ее вдруг убьют, кому достанутся эти деньги? Юнасу? Если это не мотив, то я уж не знаю, что это тогда.
Нина покачала головой.
– Между ними заключен брачный договор. Если она умрет, он получит пятьдесят миллионов крон единовременно.
– А при разводе? – спросил Алекс.
Нина загадочно улыбнулась.
– Ничего.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Затем Хельмарк проговорил:
– Ничего не сходится. Я помню Юнаса со школы как слабака, и сейчас он показался мне таким же слабаком. Убить Юнггрена, Аксберга, потом жену за пятьдесят миллионов… Не сходится. Этот пухлый слюнтяй даже голубю шею не свернет. Впрочем, он может кого-то нанять…
– Что, если два первых убийства были прикрытием? – спросил Алекс.
Комиссар пожал плечами.
– Почему бы нет?
Нина возразила:
– Когда я посмотрела декларацию Юнаса, то никаких денег не нашла. Он получает хорошую зарплату, почти два миллиона в год, но никакого сколоченного состояния у него нет. На три заказных убийства у него просто нет денег. И я не думаю, что такой парень, как Бобби Жигарра, довольствуется оплатой в рассрочку.