– Паноптикум… – я покачала головой и, подумав, сообщила, – Нет уж. Если во всей вашей бизнес-тусовке такие семейные отношения, то ну её на фиг. Кстати, о разрушенной репутации…ты не в курсе, кто мог видеть нас в «Амбассадоре»? А то я такие занятные сообщения потом стала получать…
– Что ты имеешь в виду? – Беляев резко насторожился и даже выпрямился в кресле. – Что значит «занятные»?
Я полезла за телефоном, нашла эпохальное сообщение с фотографией и показала Беляеву. Он внимательно посмотрел на снимок, хмыкнул и тут же набрал кого-то на своем телефоне.
– Володя, мне нужно, чтобы ты срочно выяснил, кому принадлежит номер, – тут он быстро продиктовал номер телефона, с которого была прислана фотография. – Скорее всего, конечно, он левый, но попробовать стоит. И мне нужно, чтобы уже вечером я знал отправителя. Мне не интересно, как ты это сделаешь, просто – сделай.
Выслушав ответ, он отключился и внимательно посмотрел на меня. Я поёрзала в кресле и, подумав, спросила:
– Может, кофе? А то пироженки придётся выкинуть, а у меня рука не поднимется…
Беляев усмехнулся и отправился в ванную мыть руки. Когда он вышел, то задумчиво посмотрел на меня, а потом аккуратно так спросил:
– Лер, а почему у тебя мыло в форме облачка такого странного химозного лилового цвета?
– Облачка? – я сначала даже не поняла, про что он спрашивает, а потом, засмеявшись, объяснила. – Это не облачко, это Принцесса Пупырка.
– Принцесса – кто??! – Беляев посмотрел на меня, как на сумасшедшую, – Пупырка? Я правильно услышал?
– Ну да, – я удивлённо посмотрела на него, – Пупырка. Ты что, не знаешь? Есть ещё Принцесса Хот-Дог и Принцесса Слизь… И Мятный Лакей… И Король-Червь…Это из мультика.
– Из мультика? Да ладно! Пупырка? Принцесса Хот- Дог?? Король-Червь???– он смотрел на меня с неприкрытым ужасом в глазах. – Ты дуришь меня…Однозначно… Не может быть мультика с такими дебильными именами героев.
– Да ну, ты что, правда не знаешь? Сейчас все дети смотрят, «Время приключений» называется. У меня племянница обожает, поэтому я героев знаю. Ну да, согласна, имена так себе, но ничего. Я даже привыкла как-то уже…
Наверное, теперь я видела в этой жизни всё, так как сейчас имела возможность наблюдать редчайшее, видимо, зрелище: до глубины души потрясённый Беляев.
– А что…нормальных мультиков не осталось что ли? – он растерянно нахмурился и задумался. – Кот Леопольд там, Винни Пух, кот Матроскин…Господи, какое счастье, что я уже вырос…
Я хихикнула, достала банку с кофе и тут у Беляева булькнула напоминалка на телефоне. Он вздрогнул, оторвавшись, видимо, от глубоких раздумий на тему нейминга в современной мультипликации, и сказал:
– Лера, у меня завтра открытие нового центра на Юго-Западе, а после него небольшая пресс-конференция. Пообедаешь потом со мной?
– Конечно, – я кивнула, – а тебе надо как-нибудь помочь? Не знаю, речь там составить или что-нибудь ещё? Ты же меня вроде на работу звал спичрайтером. Я, конечно, не умею ничего, но если ты объяснишь, то, думаю, справлюсь.
– Всё уже написано, – небрежно отмахнулся Беляев, и я вспомнила слова Макса о том, что спичрайтер Дмитрию Васильевичу не нужен от слова вообще. Приятель оказался прав, как ни печально это признавать. – Но я буду рад, если ты придёшь.
– Приду, – пожала я плечами и улыбнулась, – буду тебя морально поддерживать. Хочешь?
– Очень, – он подмигнул мне, – я постараюсь убрать из речи все числительные!
Глава 9
Открытие нового медицинского центра было помпезным, суетливым и для меня, как человека в общем-то постороннего, невероятно скучным. То тут, то там мелькали дамы и молодые мужчины в ультрасовременной серо-фисташковой медицинской форме. Нервничала достаточно красивая уставшая женщина в скромном деловом костюме и совершенно нескромных бриллиантах – как я потом поняла, директор этого самого суперсовременного центра. Скучали по углам охранники, которые из-за наплыва корреспондентов и лиц, облечённых властью и деньгами, даже сканворды извлечь не могли и были вынуждены изображать бдительность.
От нечего делать я изучала рекламные буклеты, просто в невероятном количестве разложенные по столам и предлагающие самый широкий спектр услуг: от простого массажа до создания лица и фигуры «под ключ». К счастью, в них не были указаны цены, поэтому комплексом неполноценности я не обзавелась, да и не планировала я никакого вмешательства с свою внешность.
Заметив в углу зала столики с чашками и высокими белоснежными кофейниками, я вздохнула и отправилась туда. Разговаривать мне было категорически не с кем, я никого тут не знала и не горела желанием знакомиться, хотя пару раз поймала на себе заинтересованные взгляды.
Я собиралась дождаться появления Беляева, который за последние сутки звонил несколько раз и которому я клятвенно пообещала прийти и «морально поддерживать», а потом – как сложится, потому что как-то в моей жизни в последнее время напряжённо с планированием. Но пока главный виновник сегодняшнего мероприятия, он же владелец нового центра, не появился, я скромно сидела в уголке и пила кофе, который, кстати, мог бы быть и получше.
Глубоко задумавшись, я не сразу заметила, что беспорядочная суета граждан в просторном холле перестала напоминать броуновское движение: все сгруппировались в соответствии с какими-то мне неведомыми интересами, а я и ещё несколько оставшихся бесхозными личностей образовали свою немногочисленную компанию. Все смотрели в сторону входной двери, которая не замедлила распахнуться, и в холле появился Дмитрий Васильевич Беляев собственной персоной.
Как же хорошо, что я предусмотрительно поставила чашку с недопитым кофе на какой-то подоконник, так как иначе мой новый (надетый с учётом торжественности мероприятия) светлый пиджак мог оказаться безнадёжно испорченным. Ибо сегодня, в отличие от прошлого раза, господин Беляев шествовал по расстеленной красной дорожке не один: рядом с ним цокала каблучками сияющая безликой официальной улыбкой Вероника.
Дмитрий Васильевич был весел, бодр и барственно благодушен. Он улыбался знакомым, с кем-то здоровался за руку, кого-то покровительственно похлопывал по плечу, а я смотрела на него и судорожно пыталась совместить в голове картинки: этот Беляев, демонстративно излучающий оптимизм и царственную снисходительность, и Беляев, в одних джинсах пытающийся разлить шампанское на моей кухне. Картинки категорически не совмещались, настолько, что я помотала головой, стряхивая наваждение. Нет, он не может быть таким разным: или один, или второй вариант – обманка. И как же мне хотелось верить, что второй образ, который на кухне, – истинный.
Между тем Дмитрий Васильевич поравнялся с той группой, в которую нечаянно попала и я, скользнул по нам взглядом, никого не выделяя, наградил общей, абсолютно безликой улыбкой и двинулся дальше, к лестнице, перед которой была натянута красная ленточка и толпились лица, приближённые к императору. А я осталась стоять в состоянии совершенной прострации. Нет, я, разумеется, не думала, что, увидев меня, он бросится ко мне с радостным криком и распростёртыми объятиями, но… Но вот так просто равнодушно мазнуть взглядом, не задержавшись ни на секунду, ни улыбнувшись хотя бы глазами…
Пока я в растерянности пыталась осмыслить происходящее, супруги Беляевы под бурные аплодисменты торжественно перерезали красную ленточку, и положили откромсанный кусочек в какую-то шкатулку, видимо, на память. Я смотрела на Беляева, который, наклонившись к Веронике, слушал, как она что-то ему говорит, и согласно кивал. В ту сторону, где стояла я, он не посмотрел ни разу, и я с трудом боролась с желанием развернуться, уйти и вычеркнуть этого человека из своей жизни. Вдруг за спиной раздался знакомый негромкий хрипловатый голос:
– Лер, ты лицо сделай попроще, а то скоро начнут внимание обращать, а оно тебе надо?
Я резко повернулась и увидела Макса, который стоял, опираясь плечом о стену и улыбался мне усталой, какой-то вымученной улыбкой.
– Макс? Что ты здесь делаешь? – я даже сама себе не хотела признаваться, насколько была рада его видеть, даже сейчас…или особенно сейчас…
– А ты?
– Я? Я обещала…прийти, – я посмотрела в сторону Беляева, который в данный момент любезничал с женщиной – директором центра, поддерживая её за локоток и показывая что-то в бумагах, которые держал в руках. – Только уже не уверена, что это так уж необходимо. Похоже, моральная поддержка нужна здесь исключительно мне. А ты с Вероникой?
Я оглянулась, чтобы убедиться, что нас никто не слышит, но народ перебазировался поближе к руководству и не обращал на нас внимания.
– Да, – Макс кивнул, – я обещал забрать её после мероприятия, мы договорились пообедать. Нам с ней надо поговорить без нервов и эмоций. Пока мы смогли только поссориться. Теперь попробуем помириться. Вероника говорит, что фотография – это монтаж, фотошоп, что у неё никогда ничего не было и нет с этим Анатолием.
– И ты ей веришь? – я с сомнением посмотрела на друга, – Макс, мне фотография показалась подлинной…
– Я – верю, – убеждённости в голосе Макса хватило бы на несколько человек, так что мне только и осталось, что пожать плечами. Как говаривал классик: «блажен, кто верует, тепло ему на свете!» – А у тебя с Беляевым как – всерьёз что ли?
– Не знаю, Макс, вот правда – не знаю. С одной стороны, он меня невероятно привлекает, я, возможно, даже влюбилась. Знаешь, в него трудно не влюбиться. Да и он вроде бы, как мне казалось, ко мне неравнодушен, во всяком случае, так было вчера. Но сегодня он прошёл и даже не посмотрел на меня, взглянул, как на пустое место…Обидно…
– Ну, это как раз объяснимо, – Макс усмехнулся, – пока он не решит, что пришло время, он так и будет ходить с каменной мордой лица. Не обращай внимания, Леруня.
– Макс, а что я буду делать, когда у него это пройдёт? – я очень серьёзно посмотрела на Макса, потому что вдруг поняла, что не хочу, чтобы Беляев, так внезапно возникший в моей жизни, из неё исчезал. – Для него это просто эпизод, а я …я ведь могу…всерьёз…