Я открыла сумочку, извлекла из неё небольшой ежедневник и ручку, полистала его, нашла нужную страничку, куда вчера ещё записала, что нужно будет сегодня купить, перечеркнула список и крупно написала рядом «похищение», потом задумалась и обратилась к сурово сопящему Геннадию:
– Извини, Гена, а ты не можешь мне сказать, во сколько именно вы меня похитили?
– В смысле? – он посмотрел на меня, как на умалишённую, – тебе что, точное время назвать?
– Ну вообще хотелось бы, – я пожала плечами, – во всём должен быть порядок. Ты наверняка должен знать.
– Почему это? – вступил прислушивавшийся к нашему фееричному разговору Рома.
– Но вы же планировали моё похищение, значит, всё рассчитывали, продумывали, и соответственно, у вас был план… У вас же был план? – и я с подозрительностью уставилась на Романа.
Мужики переглянулись и промолчали, почему-то, как мне показалось, слегка смутившись.
– У вас что – не было плана? – я со смесью осуждения и разочарования смотрела то на одного, то на другого, – Ну как же? Это же ответственное дело, а вы так легкомысленно отнеслись. Опять же не мешок с картошкой увезти собирались, а живого человека, как же можно без плана?!
– Да уж лучше бы мешок с картошкой, он хотя бы молчит, – проворчал Гена.
– Если мне понадобится кого-нибудь похитить, никогда не обращусь к вам, вы ужасно безответственные, – сурово проговорила я, обмирая в душе от собственной наглости. Но, как говорится, хочешь жить – умей вертеться, причём в данном случае «жить» – в самом прямом смысле этого слова.
– И слава богу, век бы такую тарахтелку, как ты, не видеть, – Роман откровенно тяготился моим соседством, видимо, своей болтовнёй и суетливостью я ни разу не соответствовала его представлению о правильно себя ведущей жертве похищения. Предполагалось, видимо, что я буду либо плакать, либо просить отпустить, либо (оптимальный вариант) – валяться в обмороке. Ну, извините, я к вам в похищаемые не просилась, а если вас не предупредили – кто ж вам виноват? Заказчик? Вот к нему и все претензии.
– А куда вы меня везёте? – я решила, что, пожалуй, слишком уже выбилась из образа и пора задавать «правильные» вопросы. Мужики, услышав то, что и должна была бы по идее говорить нормальная жертва похищения, слегка расслабились и успокоились.
– Куда надо, туда и везём, – выдал исчерпывающую информацию Гена, – не переживай, не в сыром подвале сидеть будешь.
– Прекрасно, – кивнула я, действительно искренне порадовавшись новым сведениям: не люблю, знаете ли, сырые подвалы. – А где я буду сидеть?
– Приедем, там и увидишь, – проворчал Рома, – скоро уже.
И действительно, не успели мы помолчать и трёх минут, как машина куда-то свернула, и за окном замелькали засыпанные снегом деревья, в основном ёлки. Значит, меня привезли куда-то за город. Интересно, куда и зачем.
Когда машина остановилась, меня аккуратно выгрузили и даже относительно бережно поставили на утоптанный снег. Я осмотрелась и увидела небольшой коттедж, очень живописно расположенный посреди леса. Этакий охотничий домик в лучших европейских традициях. Вслед за своими крупногабаритными провожатыми я поднялась по ступенькам, вошла в светлый холл, таки действительно украшенный охотничьими трофеями, и прошла в комнату, видимо, служащую хозяину кабинетом.
В кресле, развёрнутом к окну, кто-то сидел, но мне была видна только темноволосая макушка. Я кашлянула, и владелец домика медленно развернул кресло.
– Опаньки! – только и смогла сказать я.
Мужчина в кресле вполне доброжелательно мне улыбался, демонстрируя безупречные белоснежные зубы из разряда «мечта стоматолога» и уже знакомые милые ямочки на щеках. И только глаза под пушистыми тёмными ресницами оставались настороженными и внимательными.
– Удивлена? – вопрос был, скорее, формальностью, поскольку я даже не пыталась делать вид, что это не так. А смысл? Кроме того, мне не сложно, а человеку приятно. Тем временем мозг, вспомнив, что его когда-то, в общем-то, учили и аналитике, и сравнительному анализу, и, главное, логике, лихорадочно раскладывал по файлам новую информацию.
– Очень, – я кивнула, отвечая на вопрос и добавила на всякий случай, – я бы даже сказала – потрясена. Ожидала здесь увидеть кого угодно, но не тебя. Ты казался мне таким милым, таким обаятельным…Нет, милый и обаятельный ты и сейчас, – поспешно поправилась я, заметив, как недовольно дрогнула бровь у моего похитителя, – ты казался…безобидным, вот.
– Я очень старался, – усмехнулся Анатолий, мягким кошачьим движением поднимаясь из кресла, – хотя, знаешь, иногда всё это так раздражало. Ты просто себе не представляешь, Лера, как мне хотелось послать всех и свалить куда-нибудь на Гоа или на Бали.
– И что тебя останавливало? – мне действительно было интересно, к тому же понять мотивы преступника (похищение – это же ведь преступление, верно?) – это главное. Этому нас постоянно учат Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро, Дин Винчестер, Дэйл Купер и агенты Малдер и Скалли. – Судя по дому, у тебя нет финансовых проблем. Или это не твой лесной особнячок?
– Родительский, – недовольно нахмурился Анатолий и повернулся к панорамному окну, рассматривая нереально красивый заснеженный лес. – Отец почему-то считает, что я должен сам пройти весь путь от клерка до руководителя. Идиотская идея, на мой взгляд: если есть возможность сразу заняться серьёзными проектами, на кой вся эта суета на мелких должностях? Чему я могу там научиться? По телефону о встречах договариваться или документы в папки подшивать? Вот уж ни разу не нужные руководителю навыки! Если только возможность к источнику нужной инфы быть поближе – это да, в этом есть хоть какой-то здравый смысл.
– А меня ты зачем похитил? – решилась перевести разговор в конструктивное русло я, поняв, что о собственных страданиях по поводу родительского гнёта Анатолий может говорить бесконечно, а я пока так и не поняла, зачем он всё это затеял, и потому решилась спросить напрямую. А что? Имею права знать причину творящегося в отдельно взятом лесу беспредела.
– Вы не оставили мне выбора, – Анатолий оторвался от созерцания зимнего пейзажа и сердито посмотрел на меня, – пришлось пойти вот на такие радикальные меры. Думаешь, мне самому эта игра в дешёвый триллер нравится? Да ни разу!
Я ненавязчиво покосилась на явно удобное кресло, постаравшись проигнорировать зловещее слово «триллер», и Анатолий, то ли вспомнив о вежливости, то ли поняв мой более чем прозрачный намёк, сделал широкий приглашающий жест, мол, присаживайся. Изящно (надеюсь) опустившись в кресло, я расправила на коленях юбку, стряхнула с неё несуществующие пылинки и посмотрела на мужчину.
Он, в свою очередь, тоже внимательно меня рассматривал и делал, видимо, какие-то свои выводы. Хотелось бы верить, что выгодные для меня, ну или хотя бы нейтральные. Где-то на задворках сознания билась паническая мысль о том, что случись что – закопают в снегу и никто не найдёт до весны, а то, что найдут весной, никто не сможет опознать. Вот не хотелось бы, честное слово, очень не хотелось бы. Я, можно сказать, только жить начинаю – развожусь, передо мной расстилаются такие перспективы! А тут вы – со своим похищением. Не вовремя, господа, ну вот совсем не вовремя…
Но от пустых мечтаний следовало вернуться к суровой реальности: для следующих шагов было катастрофически мало информации. Хотя что-то подсказывало мне, что при грамотном подходе вытащить её из Анатолия – не сверхзадача. Главное – не спугнуть.
Когда-то давно муж брал меня с собой на рыбалку и объяснял, как правильно вываживать рыбу, когда она уже клюнула, но может сорваться. Я тогда слушала вполуха, мне это было абсолютно неинтересно, но вот сейчас нужно бы извлечь из подвалов памяти полезные сведения.
– Стесняюсь спросить, а «мы» – это кто? – очень скромно и очень вежливо поинтересовалась я, – вот как-то не припоминаю, чтобы у нас с тобой были не то что какие-то конфликты интересов, а вообще отношения. Может, я не имею отношения к твоим заморочкам и ты меня по ошибке похитил?
– Нет, Лера, не по ошибке – это точно. Потому что ради того, чтобы я тебя отпустил и не закопал под ёлкой (паническая мысль оживилась и заметалась сильнее), твой Беляев подпишет так необходимые мне документы. И не надо мне рассказывать, что он не станет этого делать: станет как миленький.
– Ну, во-первых, он не «мой Беляев», а скорее – твой, – привычно открестилась от сомнительной чести обладания Дмитрием Васильевичем я, – а во-вторых, с чего ты взял, что он ринется меня спасать?
– Я знаю, что он провёл с тобой ночь, – торжествующе уличил меня в сокрытии важных сведений Анатолий, – а Беляев, чтоб ты знала, обычно предпочитает ночевать в собственной постели, с кем бы он ни кувыркался до этого. Фишка у него такая, понимаешь?
Я хотела было поинтересоваться, откуда такая специфическая осведомлённость о беляевских постельных предпочтениях, но решила, что подобный вопрос как минимум вдвое ускорит мой путь под ёлку. Поэтому просто пожала плечами и благоразумно промолчала. Мне всё меньше нравилось находиться в гостях у Анатолия, поэтому против спасения беззащитной меня мужественным Беляевым я абсолютно не возражала. И даже была готова выразить потом благодарность любым удобным и приятным герою способом. Ну…или почти любым.
– А если на минутку предположить, что он этого не сделает, – аккуратно задала я всё же беспокоящий меня вопрос, – что тогда? Тебе настолько важны эти документы? Может быть, можно договориться как-то иначе, не столь экзотическим способом?
И тут в моей бестолковой голове всё-таки наступило просветление, хотя и несколько запоздалое: я вспомнила подслушанный разговор Макса и фразу о том, что его собеседник должен сделать что угодно, но «документы должны быть подписаны». Чёрт! Неужели за всем этим стоит он, мой замечательный любимый друг детства? Как он там сказал … «Надо украсть – укради, надо соврать – соври» … ну вот Толик и украл. Меня! Вот теперь пазл сложился, хотя бы в общих чертах.