В 6 утра 5 октября родной полк Калашникова — 216-й танковый — занял исходные позиции для атаки в направлении на Павловичи и восточной окраины Горбачи. Израсходовав боеприпасы, к 13.00 танки вышли на сборный пункт Жирятино. В 14.30 авиация противника в составе 12 самолетов нанесла бомбовый удар по танкам. Были подбиты и сгорели 3 Т-34, 6 Т-40, 2 автомашины.
6 октября выпал первый снег. Он быстро растаял и превратил дороги в реки жидкой грязи. Утром опять начались атаки Карачева, в 10 утра город бомбили, и немцы начали обходить его слева. В полдень частям, оборонявшим город, был отдан приказ отходить, чтобы не оказаться в окружении.
Ударную группу прорыва сформировали из усиленного 405-го мотомеханизированного полка 194-й стрелковой дивизии. Возглавил прорыв через позиции немецкого моторизованного полка «Великая Германия» командир полка подполковник Федор Федорович Сажин. Мост на шоссе Орел — Брянск через реку Снежеть при отступлении был взорван. Дивизия вырвалась из окружения.
Захватив Карачев, силы немецкого 47-го моторизованного корпуса по лесной дороге Свень — Брянск устремились в тыл 50-й армии и к Брянску. Одновременно 2-я немецкая полевая армия прорвала оборону 50-й армии и повернула навстречу войскам Гудериана, чтобы соединиться с ними в районе Брянска. Таким образом, противник перерезал все коммуникации Брянского фронта, занял построенные в тылу укрепления и поставил войска Брянского фронта в условия оперативного окружения. Войска фронта оказались рассеченными на части, а пути их отхода — перехваченными.
В результате отсутствия 108-й танковой дивизии на предписанных ей позициях (командующему армией никто не доложил о переподчинении дивизии и о невыполнении его приказа о занятии ею оборонительного рубежа) немецкие танки без боя захватили фронтовые склады в районе Брянска. 47-й моторизованный корпус немцев вышел в район восточнее Брянска, 13-й армейский корпус — к Сухиничам, а 43-й армейский корпус начал охват 50-й армии с севера, стремясь соединиться у Брянска со 2-й танковой армией. К вечеру Брянск был взят немцами.
10 октября 108-я танковая дивизия совершила отход по маршруту Клен — Вытебет — Просвет — Каменка и к 19.00 сосредоточилась в районе Вытебет — Каменка — Каменский. Штаб дивизии расположился в Каменке. Но из-за отсутствия горючего 11 октября дивизия уже не могла продвигаться дальше. Было выставлено боевое охранение. Выбираясь из Брянского леса, дивизия была вынуждена оставить четыре танка Т-34 в районе высоты 169.3. Один танк КВ подорвался на фугасе в районе высоты 182.7 в лесу западнее Подлесного.
Из окружения дивизия вышла 22–24 октября. В ее составе к этому времени было 17 боевых машин (2 КВ, 7 Т-34, 2 Т-40, 3 БА-10, 3 БА-20), три 76-мм орудия, восемь зенитных орудий и 1200 человек личного состава. Полностью были сохранены все тылы дивизии. Остальная часть соединения продолжала оставаться в районе села Брусничного, угрожая флангу и тылу группировки противника на этом направлении.
По оценке командования Брянского фронта, немецкие потери составили: в живой силе — не менее четырех тысяч человек, 110–115 танков и 45 орудий. Едва ли эти цифры соответствовали действительности, однако факт крайне низкой боеспособности немецкой 17-й танковой дивизии в начале сентября неоспорим.
Гудериан вспоминал это танковое сражение следующим образом: «В полосе 47-го танкового корпуса русские наступали на запад и на северо-запад силами 108-й танковой бригады, а начиная с 1 сентября также силами 110-й танковой бригады, сильно потеснив стойко державшиеся части 17-й танковой дивизии…»
В соответствии с директивой командующего Брянским фронтом от 28 сентября 1941 года 108-я танковая дивизия определялась в резерв фронта с дислокацией в районе Пилыпино — Красное, в готовности к контратакам совместно с 287-й стрелковой дивизией в направлении на Жуковку — Почеп — Погар.
В начале ноября 1941 года дивизия была выведена на переформирование в город Владимир. 10 ноября после продолжительного периода действий без материальной части дивизия получила из Москвы 10 танков КВ и 20 Т-60. С 19 ноября 1941 года она вошла в состав Западного фронта.
Дивизия участвовала в обороне Тулы. Ее командир — полковник Иванов одновременно являлся начальником Тульского гарнизона. 2 декабря дивизия была расформирована, а на ее базе создана 108-я отдельная танковая бригада под командованием полковника С. А. Иванова.
За весь полуторамесячный напряженный период боевых действий войска Брянского фронта солдаты, командиры, политработники показали себя отважными воинами. Они нанесли чувствительный урон танковой армии Гудериана и удержали свои оборонительные позиции в районе Трубчевска и на Брянском направлении, проявив в боях исключительный героизм и самоотверженность.
Всего в дивизии выращено 18 Героев Советского Союза, 902 кавалера ордена Красной Звезды. Когда в 1949 году М. Т. Калашников увольнялся из Вооруженных сил, командиром правопреемника дивизии — 108-го танкового Бобруйского краснознаменного орденов Ленина и Суворова полка был полковник Баранюк, начальником штаба — подполковник Глазунов.
Эта и другая информация широко представлена в экспозициях Брянского государственного объединенного краеведческого музея. Нашлось достойное место и для участника боевых действий на Брянском фронте Михаила Калашникова. Там представлены документы об истории стрелкового оружия, созданного М. Т. Калашниковым, два АК, а также книги с автографом автора.
…Под Брянском война для Калашникова закончилась.
«В гигантской эпопее Второй мировой войны битва за Брянск была лишь небольшим эпизодом, которому ученые посвятят разве что пару строк, — писал в газете «Вашингтон пост» в декабре 2006 года американский журналист Ларри Каганер. — Однако в истории это сражение занимает особое место. Именно там безвестный командир танка по имени Михаил Калашников принял решение: он сделает так, чтобы его товарищей-красноармейцев никто и никогда больше не смог победить. Уже после Великой Отечественной войны, как окрестила этот конфликт советская пропаганда, именно ему было суждено создать оружие настолько простое и вместе с тем революционное, что оно изменило методы ведения боевых действий и представления о том, как добывается победа. Это был автомат АК-47».
М. Т. Калашников, из «Записок конструктора-оружейника:
«Нет, война не могла перечеркнуть то, что было до нее. Не в ее силах переписать биографию человека с чистого листа. В нашей довоенной жизни все мы готовились к часу испытаний, хотя и пробил он неожиданно и застал нас с надеждой на лучшую долю, на исполнение мирных желаний и устремлений».
Глава пятаяРОЖДЕНИЕ КОНСТРУКТОРА
…Конструкторский успех достигается не изобретением гениальной детали или узла (никому нет прока от отдельно взятого «колеса»!), а тем, чтобы наиболее эффективно связать эти детали и узлы и получить реальный результат.
Итак, после тяжелого ранения 31 августа 1941 года Михаил Тимофеевич длительное время лечился в госпитале № 1133, расположенном в городе Ельце Орловской области.
М. Т. Калашников:
«В госпитале я как бы заново переживал все, что произошло за месяцы участия в боях. Вновь и вновь возвращался к трагическим дням выхода из окружения. Перед глазами вставали погибшие товарищи. Ночью, во сне, нередко чудились автоматные очереди, и я просыпался. В палате была тишина, прерываемая лишь стонами раненых. Лежал с открытыми глазами и думал: почему у нас в армии так мало автоматического оружия, легкого, скорострельного, безотказного?»
Больничные палаты были просто пропитаны сомнениями да разочарованиями. Как же так, фашисты вооружены пистолетами-пулеметами да автоматами, а мы идем в бой с пятизарядными винтовками Мосина? Да еще со старыми, времен Первой мировой войны винтовками Лебеля. Так что лавине вражеского огня наши солдаты противостояли в основном одиночными выстрелами. В 1941–1942 годах вопрос о создании эффективного скорострельного оружия сверлил мозг каждому мало-мальски мыслящему советскому человеку. Не говоря уже о тех, кто, подобно Калашникову, ощутил дыхание смерти.
Действительно, в начале Второй мировой войны Красной армии практически нечего было противопоставить автоматическому стрелковому оружию гитлеровских оккупантов. Во всяком случае, до тех пор, пока в войска не стал в массовых масштабах поступать знаменитый дисковый автомат ППШ — пистолет-пулемет конструкции Шпагина.
Правда, «автоматами» во время войны у нас назывались пистолеты-пулеметы, и до сих пор эта неточность зачастую вызывает путаницу. Роль главного автоматического оружия Второй мировой пистолет-пулемет занял в общем-то случайно: считаясь до войны вспомогательным оружием, он в ходе нее оказался самым простым и доступным средством повышения плотности огня.
РККА к началу войны располагала 7,62-мм пистолетом-пулеметом системы Дегтярева (ППД) нескольких модификаций — в основном это был ППД образца 1940 года с барабанным магазином на 71 патрон. Это было новое индивидуальное автоматическое оружие ближнего боя, в котором сочетались боевые качества пистолета (малый вес, портативность) и пулемета (высокая огневая мощь).
М. Т. Калашников:
«Хотя нам, танкистам, не полагалось иметь на вооружении личного состава ППД, держать его в руках, разбирать и собирать мне доводилось. Знал я и о том, что пистолет-пулемет системы Дегтярева широко и успешно применялся в период советско-финляндской войны. По эффективности огня в ближнем бою его трудно было сравнить с какими-то иными образцами оружия. Он удачно сочетал в себе легкость и портативность с непрерывностью пулеметного огня, что и определило его наименование.
Кстати, и ППД мне казался все-таки далеким от совершенства. Обо всем этом я размышлял, просыпаясь по ночам, пытаясь представить: а какой бы я сам сделал пистолет-пулемет? Утром вытаскивал из тумбочки тетрадку, делал наброски, чертежи. Потом неоднократно их переделывал. Я заболел по-настоящему идеей создания автоматического оружия, загорелся ею. Мысль о создании своего образца прес