— Разве нет?
Она прищурилась.
— Если твоей целью было заставить меня уйти от тебя, то ты в этом преуспел.
Отвесив насмешливый поклон, Нийкс сказал:
— Тогда моя работа здесь закончена.
Они нуждались в этом. В этом моменте. В этом легкомыслии. В этой часть их прощания. Это облегчило тяжесть, которую они оба чувствовали, особенно когда Нийкс взял Алекс за руку и подвел ее обратно к маленькой картине, остановившись перед ней вместе с Алекс.
— Не хочу прощаться, — тихо сказала она, переводя взгляд с картины, изображавшей прихожую, на него. — Не в этот раз.
Поняв, Нийкс повторил свое предыдущее движение и наклонился, чтобы в последний раз поцеловать ее в лоб, прошептав:
— Тогда не надо.
У нее перехватило дыхание, в глазах снова заблестели слезы, но она кивнула и на мгновение крепче сжала его пальцы, прежде чем отпустить. И затем, бросив на него последний долгий взгляд, который сказал ему все, что он для нее значил, все, что он всегда будет для нее значить, она протянула руку, чтобы коснуться портрета, и исчезла из «Золотых скал», оставив Нийкса одного.
По крайней мере, она так предполагала.
Но он был не один.
И его — их — не было на протяжении всего разговора.
Проведя рукой по лицу, Нийкс понял, что нет смысла откладывать неизбежное, как бы ему этого ни хотелось. Сделав глубокий, успокаивающий выдох, он заставил себя шагнуть вперед, направляясь туда, где он ждал прибытия Алекс, скрытый деревьями Серебряного леса, но все еще с видом на скалы и город вдалеке. Он остановился, как только достиг того, что оставил позади, когда появилась Алекс.
Кого он оставил.
Потому что сейчас перед Нийксом стоял Эйвен Далмарта, застывший на месте у ствола Серебристого дерева, будто его привязал к нему Моксирель, его золотые глаза горели.
Если бы взгляды могли убивать, Нийкс сейчас лежал бы на глубине шести футов.
Это было то, о чем он не хотел, чтобы Алекс знала… она предполагала, что Эйвен не сможет убить его во второй раз, но она ошибалась. Из того немногого, чем Библиотека поделилась с Нийксом, следует отметить, что он действительно может умереть — снова — и если это произойдет, он не вернется в мир за пределами звезд. Вместо этого он будет стерт с лица земли.
Хлоп. Ушел.
Это было предупреждение, то, что сказала Библиотека, когда просила подтвердить, что он хочет пройти через это. Было много причин, по которым Нийкс хотел отказаться, но это не была одна из них. Однажды он уже умер, и этого было достаточно. Он не планировал делать это снова и не собирался позволять страху быть вычеркнутым из жизни — что бы это ни значило — удерживать его от выполнения задания.
Но, по крайней мере, ему не пришлось беспокоиться о том, что его вторая смерть может произойти от руки Эйвена, не в этот раз. Потому что…
— Теперь ты можешь разморозиться. Двигайся, говори, делай все, что хочешь, — сказал Нийкс, чувствуя неестественную тягу к команде, которая передавалась через него прямо Эйвену.
Нийкс все еще не мог поверить в то, что Библиотека предложила ему сделать — провести запретный ритуал предъявления прав на мятежного принца. На самом деле ему удалось осуществить это только благодаря его собственной связи с Алекс и силе ее воли, которая все еще текла по его венам. Эйвен был ошеломлен неожиданным появлением Нийкса ранее в тот день, его мгновенный шок позволил Нийксу за считанные секунды прорваться сквозь его защиту, вскрыть его плоть…
И заявить о своей воле.
Нийкс почувствовал отвращение при одной мысли об этом. Но он также понимал, почему это было необходимо. Потому что теперь, если Эйвен попытается убить его, он сам решит свою судьбу.
Если Нийкс умрет, то и Эйвен тоже.
У Библиотеки было извращенное чувство юмора, это уж точно. Особенно учитывая все остальное, что она рассказала Нийксу.
— Как поживает наша дорогая Эйлия? — спросил Эйвен вкрадчивым тоном, который противоречил смертельной ярости на его лице.
— Во-первых, она вовсе не твоя «дорогая», — сказал Нийкс, небрежно скрестив руки на груди. — Звезды, можно подумать, ты уже должен был это понять. Безответная любовь, что-нибудь напоминает? — Он нашел мстительное удовольствие в том, как Эйвен заскрежетал зубами, прежде чем продолжить: — А во-вторых, новое правило: тебе запрещено говорить о ней.
И снова он почувствовал, что команда покинула его, а затем Эйвен резко закрыл рот, не сказав того, что собирался.
— А теперь, — продолжил Нийкс, — у тебя есть какие-нибудь вопросы? О том, что я сказал тебе раньше?
Эйвен перешел с общего языка и ответил на меяринском, который он всегда использовал гораздо менее официально.
— Ты имеешь в виду, как Сорайя де ла Торра вернула тебя к жизни, чтобы ты мог отправиться в место, которое не было разделено с тобой, для выполнения задачи, которая не была разделена с тобой, и как я вынужден сопровождать тебя против своей воли, по — как ты уже догадался — причине, которая не была разделена с тобой? — Гнев Эйвена усилился, его насмешка стала еще более явной, когда он сказал: — Нет, Нийкс. С чего бы мне задавать какие-то вопросы?
Это были те моменты, которых Нийкс боялся, те, когда становилось легче забыть все, что произошло, о том, как тьма уничтожила его когда-то лучшего друга. Потому что этот Эйвен, язвительный, саркастичный, сообразительный Эйвен, был тем, кого Нийкс давным-давно считал своим братом. Но теперь того Эйвена не было. Заявленный или нет, Нийкс не мог рисковать и терять бдительность рядом с ним, даже если Библиотека поощряла его к этому.
— Каждый заслуживает шанса на искупление, — сказала Библиотека Нийксу после того, как раскрыла намерение, чтобы два врага-меярина сотрудничали. — Даже Эйвен Далмарта.
Нийкс настаивал, что это были напрасные усилия, что после того, что он сделал, пути назад нет. Что Эйвен не хотел возвращаться. Но Библиотека осталась непреклонной, заявив, что они оба необходимы для выполнения предстоящей задачи.
Однако ему не говорилось, в чем заключалась эта задача. Эйвен был прав насчет этого. Но он ошибался насчет того, где именно.
Потому что Библиотека отправляла их в другой мир.
Это было все, что Нийксу сказали, это и тот факт, что мир каким-то образом находился внутри Библиотеки, и именно поэтому он сможет оставаться в своем нынешнем состоянии. Нийкс не понимал, как такое возможно, до сих пор не понимал, но он вспомнил, что Алекс однажды рассказывала ему о древней экосистеме, которая была предложена в качестве убежища ее родителям. И потом, конечно же, в долине внизу, где он сейчас стоял, все еще виднелась липовая Мейя. Казалось, что возможности Библиотеки безграничны, что не оставляло ему никаких оснований сомневаться в существовании замкнутого мира в ее стенах.
Но даже в этом случае…
— Не могу поверить, что я действительно согласился на это, — пробормотал Нийкс себе под нос, уверенный, что ему нужно проверить голову.
— И ты, и я, — процедил Эйвен сквозь зубы.
— Пора, — прервал его голос Библиотеки, этот звук успокаивал Нийкса и напоминал ему о том, зачем он здесь. Он мог не знать деталей, мог понятия не иметь, что ждет его впереди, но он должен был верить, что в том, что он собирался сделать, была цель — даже если эта цель означала, что он должен был сделать это бок о бок со своим смертельным врагом. Бессмертным врагом.
Эйвен, очевидно, не испытывал такой же целеустремленности, что проявилось, когда он сказал, и в его голосе прозвучало мрачное обещание:
— Однажды я найду способ освободиться от твоих притязаний, и первое, что сделаю, это перережу твою…
— Ладно, хватит болтовни, — спокойно сказал Нийкс, посылая мысленную команду Эйвен замолчать. — С этого момента соблюдай дружеское молчание.
Или, возможно, не такое уж и дружеское. Но Нийксу было все равно, что чувствовал Эйвен, тем более что это чувство было взаимным. Библиотека была безумна, если думала, что они когда-нибудь смогут поладить, точно так же, как она была безумна, если думала, что Эйвен когда-нибудь сможет найти дорогу обратно к свету.
Но Нийкс знал, что это не его проблема. Сейчас имело значение только то, что Эйвен не мог причинить никому вреда, пока он был связан волей Нийкса. А что касается того, что будет дальше…
Что ж, они встретят это вместе.
К лучшему это или к худшему, но им придется.
При этой несколько тревожной мысли перед ними, прямо внутри картины, появился дверной проем. Он был открыт, но, тем не менее, из него не было видно, что находится по ту сторону, не было и намека на то, куда они могут попасть, не было и намека на то, что им придется делать, когда они прибудут.
Их будущее предстало перед ними, как чистый лист, готовое и ожидающее.
Повернувшись от дверного проема обратно к молча кипящему от злости Эйвену, Нийкс посмотрел ему в глаза и сказал:
— Пришло время посмотреть, осталось ли в твоем кровожадном сердце что-нибудь, что стоило бы искупления.
И с этими словами Нийкс приказал Эйвену двигаться вперед, проигнорировав уничтожающий взгляд, который бросил на него мятежный принц, и вместо этого в последний раз взглянул из-за деревьев на Золотые скалы. Он упивался этим зрелищем, понимая, что даже если это и не настоящая Мейя, то, возможно, он видит сияющий город в последний раз.
Но он не мог так думать. Не станет так думать. Он, как никто другой, знал, что все может случиться… он был живым доказательством того, что это правда.
Или, возможно, предсмертным доказательством.
В любом случае, нет ничего невозможного, о чем он и напомнил Алекс. Они оба знали это лучше, чем кто-либо другой.
Позволив этому знанию поселиться где-то глубоко внутри, Нийкс расправил плечи и последовал за Эйвеном в дверной проем, понятия не имея, что ждет его впереди, но все же уверенный в двух вещах:
В Библиотеке его ждало приключение.
И он был готов.
Глава 3. Эйвен
Было много вещей, которые Эйвен Далмарта, некогда правитель Мейи и дважды принц-изгнанник, ненавидел всей душой.