Он помолчал, словно желая убедиться, что Джордан слушает, а затем продолжил:
«Члены королевской семьи всегда должны сохранять невозмутимый вид. Они должны излучать спокойствие и уверенность. Если потребуется, достаточно сыграть роль, но ради вашего долгосрочного благополучия вам будет очень полезно, если вы сможете создать свой собственный внутренний сад», — он многозначительно обвел взглядом тихое пространство, окружавшее их, — «и наполнить его бабочками».
Джордан приподнял бровь.
— Вы хотите сказать, что хотите, чтобы я… заставил бабочек порхать у вас в голове?»
Мастер Инг кивнул, стряхивая разноцветное насекомое со своей головы и заставляя его улететь.
«Да, это метафорические бабочки. Те, которые олицетворяют терпение, терпимость, спокойствие, внимательность, почтительность и тому подобное. Когда бы вы ни нуждались в этих «бабочках», они уже будут у вас внутри, если вы будете их кормить и лелеять».
— Э, — сказал Джордан. — Речь идет о внутренней силе… стойкости ума, эмоциональном интеллекте и тому подобном, верно?
«Верно», — сказал мастер Инг.
Испытав облегчение, Джордан уверенно улыбнулся и сказал:
— Я всегда хорошо справлялся с подобными вещами, а также с людьми… им требуется немало усилий, чтобы вывести меня из себя. Итак, мой внутренний садик довольно ухожен. Терпение, спокойствие, внимательность — все, что вы перечислили, я бы сказал, что я уже сделал этих бабочек.
«Замечательно», — сказал Инг с ноткой веселья в голосе. «Тогда эта задача должна быть для вас легкой».
Учитель вытащил что-то из складок своего изумрудного пальто: пустую книгу с чистыми страницами без линовки. Он протянул ее Джордану, а затем набор цветных карандашей.
Джордан, уже не веря своим глазам, вопросительно посмотрел на учителя.
«В этом саду обитает более трех тысяч различных видов бабочек — настоящих, а не метафорических», сказал мастер Инг. «Ваша задача — зарисовать как можно больше из них до моего возвращения».
Джордан моргнул, глядя на него. Затем моргнул еще раз.
— Вы хотите, чтобы я порисовал? Так что это похоже на… урок рисования?
«Я хочу, чтобы ты ухаживал за своим внутренним садом», — поправил Инг. «Дыши. Медитируй. Обрати внимание на пространство вокруг. Все это время вы должны оставаться на своем месте… вы не можете отправиться на поиски бабочек; вы должны подождать, пока они сами прилетят к вам. Это потребует спокойствия, терпения и многих других качеств, которые, как вы утверждаете, уже развились в вас».
На этот раз Джордан был уверен, что услышал веселье в голосе Инга.
«Я вернусь позже», сказал наставник, поднимаясь на ноги. «И помните, вы не должны покидать это место».
Мастер Инг неторопливо удалился, исчезнув в густой растительности. Джордан некоторое время смотрел ему вслед, затем покачал головой и открыл альбом для рисования. Как и на уроках этикета у госпожи Альмы, он не был уверен, что рисование насекомых поможет ему заслужить благословение короля и королевы, но и не собирался сдаваться, когда на карту было поставлено так много. И это задание, по крайней мере, было простым, хотя и скучным.
Джордан не был искусным художником, но и не был ужасным, поэтому он быстро нарисовал первых нескольких бабочек, которые пролетели мимо — одну сине-черную, следующую оранжевую, а затем и других в различных оттенках красного, фиолетового и зеленого. К тому времени, как Джордан расправился с пятой бабочкой, на этот раз мерцающей золотистым цветом, которая сидела на соседнем листе, у него потекло из носа. Через несколько минут он чихнул, отчего бабочки вокруг него разлетелись в разные стороны.
Вздохнув, Джордан подождал, пока они вернутся, и продолжил рисовать. Температура становилась все выше, и пот неприятно струился по спине. Но, кроме как раздеться, он ничего не мог поделать, поэтому заставил себя не обращать внимания на растущее тепло.
Он снова чихнул, снова распугав бабочек… на этот раз досадно, потому что несколько ранее невиданных видов только что приземлились перед ним.
И снова он ждал их возвращения, стряхивая комаров с кожи. Несмотря на жару, часть его была благодарна, что длинная одежда не позволяла им высосать всю кровь из его тела.
Еще один чих, и снова разлетелись бабочки, и Джордан начал понимать, что у него, возможно, проблема. В саду явно было что-то, что его раздражало, какой-то аллерген, о котором он не подозревал, что делало его задачу более сложной, чем он предполагал вначале. Вместе с комарами и жарой, чем дольше он оставался неподвижным, тем сильнее сводило судорогой конечности, а растущий голод начал терзать его изнутри, заставляя пожалеть, что он не съел пирожное, предложенное королевой, — все это означало, что Джордан быстро становился несчастным.
Но он также понимал, что в этом и был смысл.
«Я хочу, чтобы ты ухаживал за своим внутренним садом», — сказал Инг.
Задача заключалась не в том, чтобы понять, насколько Джордан искусен в искусстве, а в том, чтобы понять, как он поведет себя, когда жизнь станет неуютной.
Что ж, Инг не знал, как Джордан рос — и с кем — а, следовательно, парень знал все о неудобстве, во всех его проявлениях. Инг также не знал, через что прошел Джордан, пока на него претендовал Эйвен, и что ему потребовалось, чтобы прийти в себя. Джордан все еще носил на себе ментальные и эмоциональные шрамы от того испытания, и они всегда будут с ним, но они были отметиной его прошлого, не более того. Доказательство внутренней борьбы, которую он вел… и выиграл.
Джордан не солгал, когда сказал мастеру Ину, что его мысленный сад ухожен. Хотя он никогда раньше не использовал эти слова для описания происходящего — и не стал бы использовать в будущем, если бы у него был выбор, — за свою короткую жизнь он пережил достаточно, чтобы стать сильнее многих других людей его возраста. И поэтому он не роптал, когда жара, казалось, усиливалась, когда все больше кусачих насекомых прилетало полакомиться его мясом, когда его конечности продолжали сводить судороги, когда голод превратился в физическую боль в животе, и когда он продолжал чихать, чихать и чихать, а его аллергия неуклонно усиливалась.
К тому времени, когда мастер Инг вернулся несколько часов спустя, Джордан, несомненно, чувствовал себя ужасно, и ему удалось нарисовать лишь несколько десятков бабочек из-за слишком частого чихания. Но он не сдвинулся с места. Он не сдался и никогда не сдастся. Не тогда, когда речь шла о Д.К. и их будущем.
Потому что, как он знал, именно в этом и заключалась суть этого задания.
Мастер Инг взял у Джордана альбом для рисования, но не открыл его, поскольку, как Джордан уже знал, это испытание никогда не было связано с искусством. Вместо этого Инг спросил:
«Как ты себя чувствуешь?»
— Готов к приему сильных антигистаминных препаратов, — ответил Джордан сквозь заложенный нос. — Но в остальном все отлично. Я мог бы продолжать несколько дней. Даже недель.
Он не упомянул об укусах насекомых, которые были отчетливо видны на его теле, или о поте, пропитавшем его одежду и кожу, и о том, что его светлые волосы прилипли к лицу. Он также не прокомментировал почти яростное урчание в животе. Инг мог видеть все это своими глазами и слышать.
В глазах наставника светилось одобрение, когда он повторил свои предыдущие слова:
«Корона — это привилегия, но она также может быть и бременем.» Он выдержал взгляд Джордана. «Однако я верю, что если и есть кто-то, кто может вынести это бремя и помочь нести его нашей принцессе, то это ты, Джордан Спаркер».
Джордан сглотнул от неожиданной похвалы. Все его тело чесалось и жгло, глаза были красными и опухшими, а на промокшей от пота одежде было столько соплей, что у госпожи Альмы случился бы сердечный приступ, но поддержка мастера Ина с лихвой компенсировала то, что он пережил за последние несколько часов.
— Это много для меня значит, спасибо, — хрипло сказал Джордан.
Учитель кивнул, а затем жестом попросил Джордана подняться со скамьи… наконец-то.
Подавив проклятие, когда его онемевшие конечности застонали в знак протеста, Джордан потер ягодицы, возвращаясь к ощущениям, и остановился только тогда, когда мастер Инг протянул ему что-то.
Пузырек со сферником.
«Это поможет тебе перейти к следующему заданию».
— Я покидаю дворец? — спросил удивленно Джордан.
Инг кивнул:
«Бывший дворцовый служащий присмотрит за вами до конца дня. Пойдемте, я провожу вас в комнату для приемов».
Поначалу двигаясь с трудом и все еще периодически чихая, Джордан последовал за учителем через сад, а затем вышел из стеклянного купола и вернулся в залы золотого дворца. Почти сразу же его глаза перестали слезиться, а носовые пазухи начали очищаться. Но, несмотря на это, он чуть не застонал, когда мастер Инг достал из кармана пузырек с оранжевой жидкостью и протянул ему. Джордан проглотил его без колебаний, и облегчение, которое он почувствовал после, было почти мгновенным.
— Вы мой новый любимчик, — сказал Джордан наставнику, впервые за несколько часов глубоко дыша через нос. Все укусы тоже прошли, а температура тела быстро нормализовалась. Однако голод был сильнее, чем когда-либо.
«Эти задания не предназначены для того, чтобы доставлять вам длительный дискомфорт», сказал мастер Инг. Улыбка тронула его губы, когда он добавил: «Хотя те, что остались, могут заставить вас поверить в обратное».
Одна половина Джордана хотела спросить, что он имел в виду, а другая была вполне довольна тем, что продолжала отрицать. Но прежде чем он смог решить, какая половина сильнее, они подошли к приемной, вход в которую охраняли двое стражей. Джордан вежливо кивнул им обоим, затем повернулся к мастеру Ингу.
Наставник слегка поклонился и сказал:
«Было приятно познакомиться, Джордан Спаркер. Я с нетерпением буду ждать встречи с вами в ближайшее время».
И точно так же, как госпожа Альма ранее в тот же день, мастер Инг повернулся и ушел, прежде чем Джордан успел попрощаться сам.