Она закрыла глаза и ещё сильнее обхватила колени. Пальцы её побелели от напряжения.
***
Примерно к обеду все были готовы.
— Ну. Выходим? — Дукан закинул на плечи потяжелевший мешок с припасами и с нескрываемым садизмом улыбнулся их посеревшим лицам.
Розари кивнула, а Кальдур посмотрел на него виновато.
— Надо бы с Анижей попрощаться, — пробормотал он.
— Ага. — скривился Дукан. — Ну и дурак же ты, Бальбадур. Кого чёрт помянет…
К ним шла Анижа. Её походка была твёрже, чем обычно, она сменила одежду на чистую и стала снова походить на одну из послушниц. За её спиной болталась тяжёлая походная сумка.
— Вот же ж неугомонная! — воскликнул Кальдур.
Анижа услышала его вскрик и подняла на него взгляд, полный упрёка, жажды жизни и готовности перенести ещё ни одну такую ночь.
Дукан встретил её теплейшей улыбкой и обнял как родную. Она заплыла краской, хотела что-то сказать, но тут к ним ворвалась целая делегация.
— Спасибо тебе, девочка! — крикнула в сердцах женщина. — Спасибо, что спасла его… что залатала, спасибо, веди тебя Госпожа, хорошая ты моя. Вот возьми в дорогу, тут еды немного.
Анижа попыталась отстраниться, но Розари спокойна вышла вперёд и приняла дары. За женщиной в шатёр вошёл мужчина с седыми висками, молча обнял её, прошептал едва слышно слова благодарности и что-то про своего сына, протянул ей цветок, один из первых, что смог вырасти после лютой зимы.
Пока Анижа выслушивала следующую благорданую женщину, Дукан мягко взял цветок из её рук, ещё раз улыбнулся и воткнул его в волосы Анижи.
Виденье 18. Ничего не меняется
Жаркое солнце и приятный ветерок отвлекали от боли в коленях, спине и ступнях, поступающей с каждым шагом.
Обезлюдившие зимой дороги, стелющиеся по холмам и островками леса, далёкие от городов у реки, снова наполнились путниками. Они не были паломниками, вольными путешественниками, крестьянами-соседями или бродячими жрецами. Не были даже беженцами, что пытались спасти свои жизни и нажитое имущество от чёрной армии. Вести о первой победе не успели разнестись далеко, но пламя надежды горело уже.
Люди шли к Опалённой Твердыне.
— Что-то ты бодро шагаешь, старик? — проворчал Кальдур, на ходу разминая одеревеневшие икры. — У нас что появился какой-то план? Куда мы вообще идём? Это не запад. Чёрная Крепость в другой стороне.
— Да. Появился, — Дукан ухмыльнулся. — И настроение у меня пока хорошее.
— Табака тебе какого-то хорошего намешали в крепости или фляга пока не кончилась? — съязвил Кальдур.
— Эй! Следи за языком, пацан.
— Ну, так просвети, чтоб я не выглядел дураком.
— А то ты сам не видел. Дела на фронте оказались куда лучше, чем бы я мог представить.
— О-о-о нет, старик, — Кальдур нахмурился. — Неужели вялая осада крепости впечатлила тебя? Если бы чёрные хотели её взять, то взяли бы. И скорее всего возьмут. Просто чуть позже. Это всё мышиная возня. Ты не видел на что способны их силы. Это была просто разведка.
— Это ты не понимаешь, Кальдур. Эта маленькая, квёлая, ничтожная победка теперь перерастёт в большую борьбу, которая будет разгораться и разгораться. И которую затушить уже будет не так-то и просто. Но я радуюсь не поэтому.
— А почему же?
— Потому что мы идём глянуть на Северные Пики.
— Великая Госпожа! — Кальдур подавился от удивления и сбил шаг. — Туда идти дней десять, не меньше! А назад? Мы месяц потратим, старик! Месяц! Чтобы что?
— Чтобы проверить зацепку.
Кальдур уцепился за него взглядом, ожидая продолжения. Дукан какое-то время шёл с загадочной ухмылкой, специально раздражая юношу.
— Пока ты дрых, пацан, мы вели долгие и задушевные беседы с господином чародеем. И он много чего припомнил. Например, о том, что Храм Солнца располагался, скорее всего, на вершине одного из Пиков на севере. И что в тех горах живёт одно из немногих племён, что не признаёт укладов королевства, в котором ничего не меняется и которое сильно чтит свою историю. И много чего может помнить. Угурмы.
— Это те, что варвары, людоеды и поклоняются мраку? — глаза Кальдура полезли на лоп, он снова подавился и рассмеялся. — Которые поклонялись мраку, ещё до пришествия Морокай? Ты серьёзно?
— Скорее те, которых корона нанимала в качестве проводников и разведчиков для выявления будущих мест добычи руды и угля. Они знают горы как свои пять пальцев, а остальное про них… думаю, преувеличено.
— Но ты не знаешь точно?! — воскликнул Кальдур.
— Понятия не имею, — от этой сцены Дукан помрачнел и ускорил шаг.
— И мы идём через полкоролевства, чтобы спросить у них?
— Получается так.
— Я только согласился… быть с вами. Я только заставил себя делать всё это снова… Представь, что мы с Розари могли сделать там за месяц, который уйдёт на дорогу.
— Ну не месяц. Дней пятнадцать, с учётом поиска на месте. Я рассчитываю, что Розари сможет нас перекидать назад, пускай с паузой в день-другой.
— Это не имеет смысла. Люди не жили там, так далеко от Явор. На севере ничего нет, старик. Мы идём зря.
— О нет, пацан. Ты ошибаешься. И плохо знаешь нашу историю. Первое железо нашли именно там. Первое королевство пошло оттуда. Одна из столиц была на севере, а Явор имела куда больше притоков с горных рек раньше. Раньше там было многое. А теперь там прекрасное место, чтобы укрыться.
— Отличный план! Ты слышала? — обратился Кальдур к Розари язвительно. — Что думаешь?
— Ничего. Мне плевать. Топай давай, не бузи, — отрезала она и пошла впереди.
— Две недели, Кальдур, ничего не решат там. Тут уже не надо быть великим стратегом, чтобы понять — обе стороны возьмут паузу. Следующие шаги будут очень осторожными и подготовленными. Чёрные не дураки и не могут позволить себё ещё одной оплошности. А наши будут цепляться за открывшуюся возможность всеми лапками. Обоим сторона потребуется, по крайней мере, подготовка. Не говоря уже о маршах. И у меня большие сомнения, что они снова будут пытаться брать крепость. Выберут другую цель.
— Чёрные просто развернут оставшиеся два крыла и снова ударят на днях. Вот и всё старик. Не будет Опалённой через две недели. Уже через неделю не будет.
— Увидим, — процедил Дукан и отвернулся от него.
Анижа всю дорогу шла немного в стороне от них, любовалась видами или смотрела под ноги. Кальдур заметил, что на её раненной ладони теперь красуется тонкая перчатка из хорошей кожи, а сама она больше не выглядит уставшей или потерянной.
— Дуешься ещё на меня? — спросил он её, когда они немного отстали.
— Я не дуюсь. Просто разочарована, — ответила она спокойно.
— Они убили невинных беззащитных людей, Анижа. Моих близких. И я уверен, что это был не первый раз. Нельзя было оставлять их в живых. Это бы только приумножило, как ты не понимаешь.
— Зло будет приумножаться, пока все вы не уважаете жизнь.
— Хорошо-хорошо, прости... прости, что сделал это на твоих глазах.
Анижа не приняла его извинений, покачала головой и ускорила шаг, что оторваться от него.
Кальдур посмотрел ей в след и тихо выругался. Слишком уж этим жричкам сильно промывают мозги. Тёмные совсем не уважают жизнь, даже свою собственную, как она может относиться к ним так же, как и к невинным людям? Глупая, глупая Анижа.
Дорога изогнулась вверх ещё круче, и боль в икрах и коленях изгнала все его мысли словно метёлкой. Он задышал тяжёло, то и дело кривился от боли, смог преодолеть подъём только на тихих проклятьях и стиснутых зубах. Поднялся на вершину и дыхание у него перехватило ещё сильнее — дорога спускалась в низинку под приличным узлом и тут же уходила вверх в холм раза в четыре выше и длиннее.
Розари сидела на корточках чуть дальше, дышала натужно и с теми же мыслями что и он смотрела на приграду. Дукан и Анижа уже начали спуск и, судя по темпу ходьбы, чувствовали себя неплохо.
— Ты в порядке, Розари? — спросил Кальдур.
— Да. Нужно немного отдышаться, — с натугой ответила она.
— Я тож себя паршиво себя чувствую. Словно по мне стадо быков проехало, — Кальдур сплюнул густую слюну, согнулся и упёр руки в колени. Садиться он не решился — побоялся, что не захочет вставать.
— Не первый раз, — отмахнулась Розари. — Могло быть и хуже.
— Всегда может быть хуже.
— У них почти не было оружия из чёрной руды, — Розари задумчиво посмотрела вдаль, делала длинные паузы между словами. — Пару стрел и пару ножей заметила... Но я думаю, что они просто были не готовы к тому, что мы тоже будем на стене. Вряд ли они повторят эту ошибку.
— Да-а-а, — Кальдур вздохнул. — Знаешь, если так подумать, то в дни Шестой Битвы я получил немало шрамов без всякого чёрного оружия. Один раз во меня даже баллистой как-то попали. То ли повезло, то ли зазевался. Прошило доспех на раз. Ну и когти порождений тоже вполне способны, как выяснилось.
— И как?
— Ну-у-у, дыхание сбивает, знаешь ли. Но доспех исцеляет очень быстро. Буквально на глазах. Старается на поле боя. А мы потом расплачиваемся, — он показал ей свои посиневшие предплечья и запястья, она показала ему в ответ свои. Он ещё немного отдышался и попытался подбодрить её: — Раны это ничто. Да, больно, да, неприятно. Главное просто выжить. Не перестать дышать. Доспех подлатает. Можешь не бояться.
— Скажи это девяносто восьми нашим братьям и сестрам, которых мы никогда не увидим.
Её тон был ледяным, но она не хотела задеть его, просто констатировала факт. Он посмотрел на неё и признался.
— Я, наверное, не полезу больше в такую мясорубки, сестра. И прослежу, чтобы ты не полезла. Мёртвыми от нас никакого толку.
Она усмехнулась. Посидела ещё немного, распрямилась, отряхнулась и пошла вперёд. Кальдур пошёл за ней.
***
Через поля и холмы дорога вывела их на куда более ровный старый тракт, почти прямой, широкий и уже достаточно утоптанный и раскатанный телегами, чтобы их путешествие пошло куда быстрее.
Кальдур немного расходился и разогрелся, боль и скованность почти перестали ему докучать и он вошёл в темп.