— Ты потерял много крови, господин. Не пытайся говорить, скоро тебе полегчает. Воды Оточ уже делают своё дело, ты выживешь. Ты в безопасности.
Он не узнал сосредоточенный женский голос, поток образов в его голове сменял один на другой. Он то был маленьким, то взрослым, то совершал неприятное, то оставался в моментах, которые считал счастливыми. Снаружи его иногда слепило солнце, он слышал стоны, тихую ругань и жужжание назойливых мух.
— Б..ть!
Словно по щелчку пальца всё это испарилось, и он почти мгновенно вернулся в своё тело. Тошнота и слабость атаковали его одновременно, но сильнее всех ударила боль. Она была такой сильной, что он на несколько минут впал в панику, и если бы у него хватило сил — поднялся бы и попробовал убежать от неё прочь.
— Больно? — спросило размытое пятно голосом Аниже.
— Б..ть! Ещё как! А-а-ах-х! Б..ть!
Дукан не узнал свой голос. Будто бы говорила девчонка, настолько он был слабеньким и тонюсеньким. Ему стало стыдно, но он был благодарен, что не видит себя в эту минуту со стороны.
— Я буду ходить? — спросил он, попытавшись успокоить голос.
— И не только под себя, — Анижа попыталась успокоить его применив немного старой доброй издёвки. — Ноги и спина целы. Так больно потому сразу несколько костей сломано. И потому что тебя нашли слишком поздно и по ранам пошло заражение. Скажи спасибо Кальдуру, что он не отдал мне всю Воду, и осталось на такой случай.
— Су-к-к-ха-а… на стену лезть охота… То чудовище…— приступ тошноты снова обрушился на Дукана, он издал несколько гавкающих звуков, задышал сильнее, облизнул губы, но всё-таки смог выдавить из себя. — Они победили?
— Да, — она тяжёло вздохнула. — Мы в безопасности. На счёт твоей боли. Есть дурман, есть хорошие грибы и есть смесь, от которой ты будешь спать пару дней.
— К черту всю эту знахарскую хрень… вина крепкого и трубку мою, притащишь?
— Хмельное нельзя при таких травмах. — она немного поборолась с его щенячьим взглядом и устало вздохнула. — Ладно, сейчас попрошу, чтобы кто-нибудь сходил.
***
Следующее пробуждение было ещё резче.
Он просто пришёл себя, застонал, и тут же в его поле видимости возник мальчишка лет десяти, который протянул ему полупустой бурдюк с вином. Дукан было хотел осыпать его ругательствами за подобное неуважение, но быстро понял, что пить из него лёжа куда удобнее, чем из кружки. Как только он закончил пить и придушил позывы шокированного желудка, ему почти сразу протянули уже подожжённую трубку, которой его тело порадовалось несказанно. Вино докатилась только до его нутра, и ещё даже не собиралось бить в голову, но он сделал буквально три затяжки и был уже пьян в сопли.
Его левая рука была намертво примотана к телу, он заметил это только сейчас. Она невыносимо затекла, чесалась и болела разом, но очень быстро этот дискомфорт был придавлен ещё одной подоспевшей порцией пойла. Перед его глазами снова закружились карусели, и он почувствовал слабость, но от хмеля эти чувства были куда более приятными и знакомыми. Он смог расслабиться, откинуться на подушку и простонать уже от удовольствия, и того, что ему полегчало.
Итак, он снова был жив. Не в первый раз, как можно заметить, и желательно не в последний. Такие вот стычки и раны всё ещё были ему в новинку, не шли ни в какое сравнение с тем, что он делал для Тайной Службы. Там бы посчитали подобные «работы» грубыми и неотесанными, но он бы посмотрел на их ублюдочно-холодные лица, переживи они хотя бы одну такую мясорубку.
Он был жив и не стал калекой. Это уже победа. Дукану повезло в очередной раз, если можно так назвать знакомство с жричкой и местным военачальником. Он лежал в просторной и полностью закрытой палатке, на неплохой кровати, с двумя куда более тяжёлыми и оттого тихими соседями. И за ним даже присматривали, не давали подохнуть как псу в канаве. О чём ещё можно мечтать?
Анижа заглядывала к ним раз в полчаса-час и осматривала, всякий раз подбадривая Дукана, а пацанёнок исправно заряжал ему трубку и подтаскивал горячительное, чередуя его с обильными порциями воды или прохладного чая с мёдом. Он не был дураком, хотел скорее перестать разлёживаться, и старался соблюдать все просьбы Анижи.
Правда, ближе к вечеру это чуть не закончилось конфузом. Всей жидкости, что он впитал, нужно было куда-то деться. На его панические вопли прибежал пацан и предложил ему справить лёжа в некое подобие деревянного тазика, на что маленький чертёнок был послан на хрен, а Дукан упал с кровати. При помощи мелкого, потока ругательств, и всего раза три потеряв сознание, ему удалость переместиться к краю палатки и сделать все свои дела на улицу через откинутый полог.
Это только подстегнуло его в выздоровлению.
На день третий он уже ходил сам, используя мальца как свою тросточку, и дав себе обещание, что маленький чертёнок немного разбогатеет, получив за свои труды хотя бы один из спрятанных в одежде Дукана драгоценных камней.
— Что-то я ни фига не понял, — поприветствовал он деловитую Анижу, протрезвев и почувствовав себя в ясном уме. — Бальбадур и Колючка меня не навещают. Я что переоцениваю их любовь?
Анижа ему ничего не ответила, спокойно осмотрела одного из оставшихся в живых соседей по палате и вышла, оставив Дукана в мрачных мыслях и подозрениях.
Вернулась ближе к ночи. Налила себе половинку кружки вина, предложила ему бурдюк и села рядом, пристально посмотрела ему в глаза.
— Розари пострадала сильно. Но она будет в порядке.
— Так.
— А Кальдур… его больше нет с нами.
— Как это нет с нами? — удивился Дукан. — Дёру что ли дал?
— Нет, — она снова вздохнула. — Он убил чудовище и погиб сам.
— Как? — у Дукана перешибло дыхание.
— Мы не знаем. От чудовища осталась половинка. А от него ничего не осталось. Совсем ничего.
— Погоди-ка… тела нет?
— Нет.
— Нет тела — нет дела, — Дукан вздохнул с некоторым облегчением, закашлялся и отпил вина. — Этот подонок пережил Шестую. Не списывай его пока со счетов. Ты как сама?
Она вздохнула и отвела глаза.
— Не хотела верить, что всё так может кончиться. Но это жизнь.
— Понимаю. Что-то ещё случилось?
— Нет. Много раненных, но тут битв похоже больше не будет. Темники разгромлены окончательно. Воким зайдёт к тебе скоро, говорят, ты убил бледного колдуна чуть ли не голыми руками. Хвалят тебя и молятся за твоё выздоровление. К нам всем тут хорошо относятся. Даже непривычно.
***
— А я думал на тебе всё как на собаке заживает.
Розари лежала в отдельной палатке, у входа в которую даже поставили двух охранников. Раненых женщин среди защитников больше не было, да и все знали, кто она. У ног охранников были сложены несколько камней и туда несли цветы, которых там образовалась уже целая горка.
Она была бледной и раз в десять смурнее, чем обычно, смерила его тяжёлым взглядом, но ничего не ответила.
Он опёрся на своего талантливого оруженосца, сел с его помощью рядом с её постелью, прислонившись к ней спиной, и приложился к вину. Мальчишка быстро смекнул и оставил их наедине.
— Живая, да и ладно, — буркнул Дукан, помолчал, но молчание ему не понравилось. — Что там Кальдур учудил?
— Сбежал он! Разве не понятно? — тихо прошипела Розари.
Именно это сделало её смурной, а не рана и неудача в битве с гигантом.
— Анижа сказала, ну… — сказал Дукан осторожно, — что-то вроде, что он пожертвовал собой. Ты так не думаешь?
— Не мог он схлопнуть портал, — сквозь зубы процедила она. — Он бы вёл в никуда, там даже умереть нельзя, вечное падение, без Мрака, без перерождения, без Врат Её Царства. Не хватило бы у него яиц, понимаешь? Он сбежал. Прихватил с собой половину этой туши и свалил. Выродок. Так и знала, что так будет при первых проблемах.
— Почему ты думаешь, что он оставил нас? — Дукан усмехнулся. — Он много раз, конечно, высказывал такие мысли, но… п…здеть не мешки ворочать, сама знаешь. Когда надо было, он нас не бросал. И я бы не назвал эти проблемы «первыми». Может, просто не смог вернуться? Доспех его подвёл? Нет?
— Тогда бы он мог позвать на помощь. Мы долго сражаемся вместе, я бы почувствовала его на другом конце света, где мы уже успели побывать. Но он не зовёт меня.
— Ты можешь почувствовать, жив он или мёртв? — уточнил Дукан.
— Я не знаю. Но я не чувствую его потери.
Дукан покачал голов, пожевал зубы.
— Так бывает, если не хочешь терять человека, — ответил он осторожно.
— Веришь это потаскушке? — взбеленилась она. — Что он пожертвовал собой? А мне не веришь.
— Я никому не верю, даже себе. Предпочитаю работать с фактами. Пацана нет, я не знаю, где он, но мне бы хотелось узнать. И я узнаю. Со временем.
— И я узнаю, — прошептала она. — Мы же сможем его убить?
— Воу, деточка, — Дукан рассмеялся и тут же скорчился от боли. — Поговорим об этом, когда найдём его и когда ты будешь не такой злобной.
***
— Ха! Вот мой крепкий ублюдок! — зарычал Воким, войдя в палату Дукана.
Генерал сделал вид, что вот-вот сгребёт раненного старика в медвежьи объятья, дождался пока Дукан побледнеет от этой перспективы и предстоящей боли, остановился и рассмеялся. Дукан судорожно выдохнул.
— Ну и шуточки у тебя, Твердозад!
— А чего бы и не шуткануть с моим старым и дорогим приятелем, — не дожидаясь приглашения Воким, плюхнулся на край кровати и пододвинул Дукана задом. — Чёрт же тебя дери, барон! Я жду не дождусь услышать, как ты угандошил бледного? Этим из нас, простых людёв, мало кто может похвастаться.
— Жаль тебя разочаровывать, Твердолоб. До бледного я не добрался, — спокойно признался Дукан. — Пару ошибок совершил и сил у меня не хватило. Уланов подарок о нём позаботился, не я.
— Ха! Напрасно я хаял чародея, что он с нами не поехал, — Воким не расстроился. — Хитрожопый свин оказывается на два шага вперёд думает! Чтобы я так смог когда-нибудь! Ладно, пускай все думают, что это твоих рук дело и вдохновляются. Как и я, собсна. Яиц-то у тебя всё равно хватило туда забраться и один на один с ним выйти. Ты хоть представляешь, что он вообще с тобой мог сотворить?