— Нет!
— Нет?
— Двадцать солов. Завтра, — прошипел Кальдур, вцепившись взглядом в лицо бандита.
— Двадцать солов? — главарь рассмеялся, и его смех подхватила толпа. — Ты что, пацан, считать разучился? Двадцать солов было за проход. Ты прошёл. А потом зачем-то ударил Турика, Змея, Риста и Шельца. Шельца даже два раза. Запачкал им одежду, заставил их заниматься опасным для здоровья и изнуряющим трудом. Это уже тянёт на сотню солов. К тем двадцати, разумеется. Плюс ущерб нашему боевому духу и переживания, понесённые за счёт того, что заниматься нашим благородным ремеслом теперь стало очень опасно. Любой миролюбивый монах может напасть на нас и жесточайшим образом избить ни за что! Но мы ребята крепкие и можем такое измерить в нескольких бутылках крепкого эля, своеобразная скидка, понимаешь? Полторы сотни выходит. Ну как? Стоит оно того?
— Завтра, — Кальдур не сводил холодных глаз с вожака, а голос его отдавал сталью, но вожак не боялся. — Не трогайте её.
— А вот этот пунктик нашей сделки тянет ещё на пятьдесят солов. Гарантии в наше время — это очень дорогая опция, знаешь ли. Я, как капитан нашего сухопутного предприятия, понесу значительные издержки в случае заключения такого договора. Чем предложишь развлекать мне десяток моих ребят всю ночь и весь завтрашний день? Когда эта малютка будет ждать своего часа, отделённая от них всего одной хлюпенькой дверкой.
— Я. Принесу. Деньги.
— Конечно, принесёшь, — главарь тепло ему улыбнулся и показал изломанные гнилые зубы. — Все приносят. Ну, рано или поздно. Поздно я бы не советовал. Я и так бы не позавидовал твоей подружке. Но если завтра к закату, я не увижу здесь тебя с внушительным мешочком денег или… ну чёрт с ним… эквивалентных церковных драгоценностей… твоей подружке придётся отдуваться за вас обоих. А отдуваться она будет, о-о-о… Пока она не умрёт. Или не надоест. Но скорее всего, пока не умрёт.
— Ты чего, босс? — один из бандитов подал расстроенный голос. — Ты же знаешь, что этот оборванец в жизни не принесёт столько денег. Даже если у него тут есть пара-тройка знакомых, он просто не соберёт. Не успеть.
— Где твой азарт, Шейс? Боевой монах нас уже удивил сегодня. И я не удивлюсь, если он выполнит свои условия сделки. Он может пойти в храм и запросить сумму выкупа у жрецов. Или украсть чего интересного. Он был готов помереть за девку. Что-то стопудов сделает. А мы такого ещё не проворачивали ни с кем. Если получиться… представляешь, какая золотая жила откроется? Давненько мне горло душили их сытые религиозные ряхи…
— Но, босс…
— И ради этого чувства ожидания чуда! — прикрикнул на него главарь. — Нам всем придётся подождать, к моему величайшему сожалению. Девчонка провёдет ночь со мной. Будет развлекать меня разговорами и пением, например. Если я не увижу завтра что-то достаточно большое и золотое, то следующей ночью она будет кричать. А потом уже достанётся вам. Если конечно, боевой монах ничего не сделает.
— Я принесу деньги! — прошипел ему Кальдур и едва успел закрыть голову от прощального удара сапогом.
Виденье 4Если бы это было ценой
Кальдур ворвался в тайное убежище. Он был покрыт грязью, промок насквозь от пота, дышал как загнанный зверь. От страха, безумия и многочасовой гонки через лес глаза его стали почти стеклянными.
Его встретил Дукан. В секунду возник из темноты, преградив ему путь в пещеру. Узкий клинок едва не пробил ему грудь, замер в сантиметре и нерешительно качнулся. Глаза старика ничего не выражали, кроме ледяной решимости. Кальдур не дрогнул.
— Как погулял, парень? — безразлично поприветствовал его старик.
— Где Розари? — спросил сквозь зубы Кальдур. Он был готов разорвать преграду на своём пути, хоть и понимал, что ему это вряд ли удастся.
— Там где ты её оставил, очевидно.
Кальдур нетерпеливо сбил лезвие в сторону, отпихнул старика в сторону, бросился внутрь и замер. Розари и правда была там, вся бледная, покрытая потом, с синюшными губами и впавшими глазами. Выглядела она ещё хуже, чем накануне.
— Почему она не исцеляется, Мрак тебя раздери? — ошарашенно пробормотал Кальдур, не веря тому, что видит.
— Потому что не может, — Дукан насупился и спрятал меч.
— Она уже должна была поправиться! — Кальдур рванул к ней, упал на колени, подполз, встряхнул осторожно за плечи. — Эй, ты нужна мне! Давай же. Исцеляйся. Чёрт тебя дери! Да в чём дело-то?
Глаза Розари устало дрогнули, она провела языком по сухим и растрескавшимся губам, попыталась сглотнуть. Не получилось.
— Ты… Ты трус и предатель… — прошептала она почти без интонаций. — Насмешка над Госпожой… Зачем только я?.. Зачем…
Её глаза закрылись и она обмякла.
— Нет! — закричал Кальдур и мягко похлопал её по щеке. — Нет-нет-нет! Ты должна исцелиться, Розари. Слышишь? Ты нужна мне! Анижу схватили. Они убьют её, если ты не поможешь мне. Давай же, чёрт тебя дери! Исцеляйся!
— Кто? Кто её схватил? — резко спросил Дукан, навис над ним и стиснул медвежьей хваткой ему плечо.
— Бандиты! Им нужен выкуп. Или они… или они… Клянусь Её Светом, я убью их, я убью их всех! Помоги мне, Розари. Помоги же…
— Просто бандиты? — спокойно переспросил Дукан и выдохнул, казалось, что от ответа Кальдура ему стало легче. Он отпустил хватку.
— Не просто! — огрызнулся на него Кальдур. — Их слишком много. Минимум десяток. Я ничего не смог сделать. Розари! Давай же.
— Она не может, Кальдур. Если бы могла, давно бы поправилась. Но она не может. Оставь её.
— Может, она не умеет?.. Не понимает как… — Кальдур шептал будто безумец. — Её не учили. Если я… может я…
— Она всё знает, Кальдур. Это не первая её рана, поверь мне. Просто в этот раз она не может.
— Вот чёрт! — крик разнёсся по пещере.
— Успокойся уже, — Дукан фыркнул презрительно, а Кальдур повернулся к нему и схватил за грудки.
— А ты? Ты умеешь драться. Пойдём со мной. Пока не поздно.
Дукан осторожно освободился от его рук, не сводя с него презрительного взгляда.
— Я никуда не пойду, Кальдур. Я пытаюсь сделать так, чтобы последняя надежда королевства не загнулась в этой пещере. И даже если бы мне не нужно было б этого делать, я бы всё равно не пошёл. Есть у нас, знаешь ли, дела поважнее. Тем более ты сам виноват в том, что случилось с бедной девочкой. Трус.
— Я не трус, — стиснув зубы, прошипел Кальдур. — Это ты трус, раз не хочешь помочь ей! Пускай даже так. Твоё право. Но ты должен ей. Она помогла. Помоги в ответ. У вас должны быть деньги. Нужно двести. И я уйду.
— Выкуп? — Дукан даже не попытался скрыть ухмылку. — Ты и правда пацан, если думаешь, что её отпустят. Как только ты принесёшь, они потребует ещё. И ты будешь давать им, делая разные неприятные вещи. А когда уже неоткуда будет брать деньги — убьют обоих. Я бы поступил именно так, встретив идиота, вроде тебя.
— Есть у тебя или нет?!
— Нет. Война — дело недешевое, парень. Деньги нужны постоянно и им постоянно находится применение. Есть в Соласе. Я с удовольствием заплачу тебе эту сумму и даже вдвое большую, если ты…
— Мне нужно сейчас и здесь!
— Мне жаль девушку, парень, — Дукан покачал головой и грустно улыбнулся, презрение исчезло из его взгляда. — И я ей благодарен. Но… так вышло. Забудь о ней. Ты нужен здесь. Мы должны доставить Розари в Солас. Там она получит помощь. И мы должны торопиться. Я сделал носилки. Будем нести её вдвоём, пока светит солнце, ночь отдыхать. Три-четыре дня и мы там. Я тебе заплачу, можешь не сомневаться. И ты пойдёшь своей дорогой, куда хочешь.
— Да пошёл ты к чёрту, старик! Я никуда с тобой не пойду. Я пойду за Анижей.
— Один против десятки? Погибнешь как дурак. Ах да, ты и есть дурак… Хм. Впрочем, есть способ уровнять шансы.
Дукан не дождался вопроса Кальдура, достал спрятанную за камнями сумку и показал её содержимое Кальдуру.
— Нет, — выдавил из себя побледневший Кальдур, отшатнувшись от креста.
— И зря… — прошептала Розари так тихо, что он невольно наклонился к ней. И вдруг взяла его за руку. — Звали его «Мрачный Колосс»… он был сильным доспехом, летал высоко и видел, что по ту сторону облаков… достойно служил серафиту и защищал собой Её Свет… Он скорбит… так скорбит по своему хозяину… и столько в нём ярости… столько мощи… нерастраченной… прекрасное… оружие…
Словно молния очертила пещеру, погрузила её во тьму, Кальдур ослеп на несколько мгновений и тут же вырвал руку. Во вспышке и тьме он увидел великана из серого камня с красными глазами, пышущего паром и рычащего, словно бык.
— Ты всё ещё слышишь их… — прошептала Розари и задышала тяжёло и часто.
— В этом нет никакого смысла! — Кальдур сорвался на крик. — Я не буду надевать его! Хватит этих трюков! Как вы не понимаете, если сотня Избранных пала в бою всего с восемью наирами, то что смогут сделать двое?! Вам не втянуть меня в это самоубийство.
— Доспехи питает Её божественный Свет, Кальдур, — спокойно ответил Дукан. — Пока Он есть, в доспехах будет сила. Мастер Лотрак сказал мне, что среди Избранных нет более и менее достойных, Свет разделён между всеми в равной мере. Он сказал, что есть надежда, пока жив хотя бы один кайрам. Ведь сто из них были сильны как сто, но один так же будет силён как сто. Ибо сила у них одна на всех.
— И где же твой мастер Лотрак? — огрызнулся Кальдур.
— Думаю, мёртв, — честно ответил Дукан. — Но это не важно. Этот человек не врал. Он учил нас с Розари, и я верю ему. Госпожа всё ещё жива. Если доспехи всё ещё работают, значит, Её Свет не покинул мир. Ты понимаешь, Кальдур? Ещё есть надежда. Для меня, для тебя, для этого мира. И для той несчастной девушки в плену у бандитов. Я пешка, ты ладья, но Она — истинная королева доски, пока Её не взяли, битва будет идти.
— Да плевать мне на вашу войну! И на шахматы тоже плевать! Чёрт! Чёрт! Чёрт! — Кальдур побелел от гнева и растоптал догорающий костёр.
— Хорошо. Я в полной мере услышал тебя. Думаю, мы тут закончили.