Очень скоро стало совсем нечем дышать. Гарь от свечей и плавящейся породы заместила собой воздух. То тут, то там раздавались приступы кашля и смачные плевки на землю. С каждой минутой становилось всё тяжелее находится в этом кошмарном месте. Кальдур мог уйти отсюда в любую минуту, и всё равно его настроение устремилось куда-то под ноги и не желало подниматься, даже от видений того, как скоро он освободит всех этих несчастных людей.
Спустя ещё пару носилок его тело одеревенело, будто он весь день рубил темников, устало и слушалось как-то с запозданием. Он отупел настолько, что усталость вымыла из его головы большую часть мыслей и чувств, и остаток дня он провёл в чём-то хотя бы отдалённо напоминающем мир и спокойствие.
***
Недовольную Розари он с трудом нашёл в толпе пыльных и измождённых людей.
Уже стемнело. Она стояла чуть на отшибе, уперевшись бессмысленным взглядом в один и проходов и перебирала между пальцами две палочки из шлака, которые ей обменяли на труд с раннего утра и до ночи.
Он не успел подойти, по толпе поднимающихся из шахт людей пробежал ропот, она пришла в движение, и удивительно быстро сформировала с десяток рядов-очередей, устремлённых вверх, к выходу на поверхность.
Там, наверху, на одну из ровных частей склона вытащили котлы с человеческий рост, расставили их полосой, и начали подзывать рабочих из очередей.
Кальдур тяжело вздохнул, сунул Розари четыре своих палочки, дёрнул её за руку, и они заняли место в одной из очередей. Когда настала их очередь и они протянули "плату", то в обмен на неё получили четыре миски дурно пахнущей бурды и по паре весомых кусочков твёрдого как камень хлеба. В них упёрлось несколько жадных и осуждающих взглядов, но Кальдур был настолько утомлён и голоден, что не стал огрызаться или вообще хоть как-то реагировать.
— Хочется уже кого-нибудь пырнуть, — буркнула Розари, морщась, но энергично опустошая первую миску.
— Что узнала? — ответил он, ковыряя пальцами содержимое своей порции.
— Многое. Еле дотерпела. Думала сломаю кому-то шею. Я весь день воду таскала, всё тут облазила, а они мне что? Один из стариков сказал, что за две палочки только хлеба дадут. Я была такая голодная, что мой желудок болел и ныл ещё хлеще тебя! Ух убью кого-нибудь!
— Пока рано, — строго ответил Кальдур. — Придётся тут ещё немного времени потерять на разведку, чтобы не просрать всё, как в прошлые разы. У меня день тоже плохо задался.
— Угу.
— Завтра попрошусь у охранника поднимать оттуда мешки, посмотрю, что на втором уровне, да поговорю с большим числом людей. Если конечно меня не заставят бегать так, что мне будет не до разговоров... Мда. Так что тебе удалось узнать?
— Что большая часть людей тут понимает, что умрёт, они пережили своё отчаянье и у них нет сил, чтобы сделать что-то... Это ужасно. Я перестала говорить с ними очень быстро. Но всем кого встречала — говорила, что кайрам скоро будут тут и освободят. Они вздрагивали от моих слов. Убожества.
— Мда. Темники и тут успели хорошо поработать. Мой напарник тоже потерял надежду. Я их даже понимаю. Но знаешь что, человеку в таких обстоятельствах наверное просто нужен сильный пинок в нужную сторону.
— Ты и правда хочешь ночевать тут и работать ещё один день? — недовольно выпалила она. — Ещё вот я на темников не надрывалась. Я бы уже начала...
— Не нужно торопиться, девочка моя. Если мы просто начнём резню — велик шанс, что среди наших это вызовет только панику. И тогда они нам точно не помощники. Нам нужно, чтобы они взяли себя в руки, и тут у нас будет всё так же только одна попытка.
— Что ты предлагаешь? — она принялась за вторую миску, и еда хотя бы немного смягчила её. — Пламенную речь? Мне опять сыграть роль загадочной воительницы?
— Чуть позже. Сначала мы найдем хотя бы горстку сторонников, которые в нужный момент озарят этот грот радостными криками "вперёд" и "давай".
— Вечно ты всё усложняешь, Бурдур.
— Ты представляешь, как будешь себя чувствовать, если у нас и тут ничего не выйдет?
Аппетит у Кальдура пропал, и вторую миску он протянул старику сидящему недалеко, совершенно проигнорировав восторг, проступивший в глазах и тихий шёпот благодарности и удивления. Он не обратил внимание и вернулся к Розари, она выглядела недовольной и пробурчала в его сторону какое-то новое ругательство, которое скорее всего подцепила во время своего "трудового" дня.
— Вот-вот. И я даже думать не хочу. Давай найдём место поукромнее и будем спать. Много отлеживаться нам всё равно не дадут. Нужно сохранить силы и ускориться. Имеет смысл запланировать всё на следующее утро, когда чтобы люди были посвежее.
— Может стоит поискать уже сейчас?
— После такого-то дня? Не. Тебя никто не послушает. От отдыха зависит их жизнь. И мы их примеру так же последуем. Спина к спине, чтобы было потеплее.
***
— Ты долго молчала, Серая Тень. И теперь решила прийти ко мне, когда мне так хочется спать.
— А ты долго не спрашивал. Клинок вообще не должен с тобой говорить. Нам куда проще спать, чем держать сознание на плаву. Это отнимает слишком много сил. Тем более ты вроде зашевелился... пускай это и не принесло особой пользы.
— Спасибо, а то я не знал.
— Это правда, пускай тебе и не нравиться её вкус.
— Что ты об этом всём думаешь?
— Думаю, что ты уже можешь действовать сам. И что у меня нет для тебя советов как спасить Госпожу. Оно придёт само, просто верь. Мы там, где нужны больше всего.
— Тогда зачем пришла?
— Просто очнулась ото сна и попробовала вынырнуть. На этот раз получилось. Но может и не получится в следующий. Теперь ты ведёшь себя сам, Кальдур. Я буду беречь силы. Иди вперёд смело. И не оборачивайся.
— Спокойных снов, Серая Тень.
— Спокойной ночи, Кальдур.
***
Поспать им не дали.
Как только большая часть толпы, ночевавшей прямо на камнях у входа, затихла и отошла ко сну, их окружило человек восемь, и ещё какое-то количество их прибывало на расстоянии и ждало, наблюдали за ними из темноты. Он успел подать знак Розари, чтобы та не сопротивлялась и сначала разобралась, с чем вообще они имеют дело. Не следовало им раньше времени раскрывать себя. Их схватили под руки, оторвали от земли, заткнули рты каким-то тряпками, и не связанных утащили вглубь тоннелей. В одном из тихих закутков, в свете свечи, кляп у Кальдура убрали, но взамен него приставили к горлу острый нож.
— Вам лучше убрать это, ребята, пока я из себя не вышел, — спокойно произнёс Кальдур, оглядывая бандитов.
Нож у его горла дрогнул, но не спасовав перед его уверенностью, а чтобы показать, что Кальдур тут вовсе не главный. Все они были крепкими, коротко стриженными, грязными и как-то по-особому сплочёнными и дисциплинированными. Не совсем типично для криминальных элементов. Не будь у Кальдура доспеха, шансов бы против таких противников у него бы не осталось.
— Охрану ты позвать не успеешь, сука! — вдруг рявкнул на него один из бугаев. — Что они тебе пообещали? Теплую постель? Жратву до отвала? Бабу под боком?
От такого обвинения Кальдур закатил глаза и изошёлся в кривой улыбке, пытаясь разгадать игру, которую затеяли похитители и что они вообще хотят сказать. Он и не думал, что эта шайка просто попробует его ограбить или попытается заставить его отдавать часть заработанного, это было бы слишком просто и очевидно для такого места. Вперёд вышел предводитель и уселся на против Кальдура, которого держали трое. К нему подтянулся один из подручных и шёпотом доложил:
— Появились как из ниоткуда. Пацан и баба, как не удивительно. Она-то и язык распускала. Ладно, сейчас она по-другому заговорит. Запоёт, я бы даже сказал.
— О-о-о, — Кальдур тихонько рассмеялся. — Чтобы вы там не удумали, вам лучше не трогать её. Это будет последняя ваша ошибка. Итак, кто же вы? Предатели? Шпионы?
— Шп... что?
Предводитель, не вставая, потянулся вперёд и ударил пощёчину, так сильно, что голова Кальдура мотнулась, он почувствовал на губах вкус своей крови и острое желание призвать хотя бы часть доспеха, чтобы не остаться в долгу. Но пока сдержался.
— Не пытайся запугать нас, ублюдок! — прошипел вожак. — Кто тебя послал? Вы опять провоцируете?
— Можно я кого-нибудь из них уже ударю? — подала голос Розари, сидящая на соседнем камне. — Они ужасно напрашиваются. Если это шавки темников, то я точно хочу видеть их мёртвыми, а не допрашивать как они к такой жизни пришли. Мне вообще не нравятся твои игры, Кальдур.
При словах "шавки темника" губы командира презрительно искривились и он снова захотел ударить Кальдура.
— Похоже, тут произошло недоразумение, господа, — Кальдур упёрся глазами в предводителя, остановил его замах. — Как я понимаю по вашим вопросам и биениям сердец — вы на темников не работаете. И мы не работаем тоже, и не провоцируем людей на восстание, чтобы потом поймать тех кто согласился. Мы собираемся его устроить сами.
— Что? — сквозь зубы процедил предводитель, и показал одному из товарищей неоднозначный жест — провёл рукой по горлу. Ему не понравилась как и что говорил Кальдур, подозрения взяли верх, и он больше не хотел вести переговоры.
Раздалась вспышка, Кальдур призвал часть доспеха, и трое державших его тут же оказались на земле. Он добрался до предводителя одним прыжком и врубил ему кулак в живот, не особо стараясь, так чтобы он не умер, а просто чтобы наконец растопить лёд между ними и показать, что они говорят правду.
— Мы кайрам, идиот, — буркнула Розари. — Если твои люди сейчас же не уберут от меня руки, вы все станете трупами. Мелконарезанными и настолько изуродованными, что даже не похожими на трупы, но всё же трупами. Мёртвыми, мать вашу, трупами. Жду три секунды.
— Посмотри мои шрамы, — предложил Кальдур сложившемуся вдвое и хватающему воздух предводителю, вскинул руки в стороны, чтобы на него не напали сраху. — Мои, а не у неё. Её лучше отпустить, пока она не вышла из себя. Я был с вами нежен, а она вообще не такого нрава. Думай быстрее, пока тут не пролилось очень много крови.