Только один их них оказал сопротивление. Молниеносно выхватил откуда-то арбалет и разрядил его в человека, который шёл рядом с Кальдуром. Стрела летела так быстро, что даже Кальдуру не хватило реакции перехватить её. Его товарищ умер на месте, а остальные даже не сбавили шагу, просто переступали его, будто бы так и было нужно. Выстреливший темник был убит тут же, но не толпой, а какой-то девчушкой из числа пленников, прислуживающей прямо там, на посту. Она схватила со стола нож, подлетела к стрелку и со злобным криком полоснула по горлу.
— Лучше остановитесь, это всё вам добром не выйдет, — на удивление спокойным голосом сказал десятник, оставшийся сидеть на своём месте за столом, когда темников окружили. — Далеко вы всё равно не убежите. Если сложите оружие и сдадитесь — наказание будет не слишком суровым. Мы можем договориться и увеличить паёк. А тех кто отслужил полгода и больше — отпустить домой.
— Хватит сказок, пёс! — рявкнул на него один из заговорщиков. — Мы знаем, что как только Войско Рассвета подойдёт, вы нас всех в расход пустите!
— Что?.. — десятник на секунду потерял самообладание, его голос дрогнул и покрылся паутинками страха, но тут же он взял себя в руки. — Уверяю, что тот, кто тебе это сказал, просто использовал тебя. Не нужно насилия. Никому не нужно.
На этих словах, девушка, которая всё ещё стояла рядом со стеклянным взглядом и держала окровавленный нож, вдруг прыгнула вперёд, погрузила лезвие по рукоятку в живот темнику. Провернула.
Тут же её оттащили. Темник согнулся в три погибели, захрипел и лишь с трудом нашёл в себе силы заговорить снова:
— Умоляю. Не нужно насилия. Мы всего лишь солдаты, которые выполняли приказ. Обычные люди, такие же как и вы.
— Ха! Люди они! — засмеялся один из невольников. — Обычные люди с чудовищами не живут! В расход их!
— В расход! — раздались выкрики. — Заслужили!
— Нет, — вперёд вышел тот, кто называл себя Капитаном. — Чтобы они не творили — мы лучше их. Госпожа их будет судить, не мы. Спускайте их вниз к остальным. И не смотрите на меня так. Глотки мы им порезать всегда успеем, а так будут заложники на крайний случай. Чтобы сегодня не случилось — денёк будет тот ещё. Вы почувствовали кровь, и хотите отомстить, но ни в коем случае не теряйте голову.
— Знаю я тут несколько бледных морд, которых сразу нужно к смерти приговорить! Без суда!
— И я знаю!
— И я!
— Один из этих ублюдков прямо тут сидит! Помнишь меня, сука?!
— Стойте! — попытался всех успокоить Командир, и его люди окружили его. Так на всякий случай. Там, где один бунт, рукой подать и до второго.
— А что Избранный скажет? — раздался хриплый и неприятный голосок.
— Что ваш командир прав, — отчеканил стальным голосом Кальдур, повернувшись к толпе. — Вы больше не рабы. Теперь вы солдаты Госпожи и служите Её и своему народу. Если наши пленники и будут умирать, то только после суда. Мы лучше них, мы не чудовища и ценим жизнь. И будем отнимать её, только если это необходимо!
— Оставьте этих трусов кандалам, темноте и сырости! — Розари рассмеялась. — Крови на всех хватит сегодня! Все напьёмся! Но просите её у тех, кто не опускает меч и готов умереть как настоящий воин! Вперёд. Нужно пробиться к выходу!
***
Бой за самый широкий грот и многоэтажное сердце всей шахты растянулся почти на час. Темников удалось застать врасплох — всех, кто пытался предупредить их о том, что случилось внизу, в подходящих тоннелях перехватывали люди заговорщиков и делали так, что они уже не могли говорить.
Наверху было очень много людей и уже началось привычное и рабочее движение туда-сюда. На первые минуты боя, оно послужило прикрытием, когда отборные бойцы, скрыв оружие в мешках, вклинились в потоки носильщиков, смогли окружить часть охранников и обезвредить их в несколько мгновений.
Начавшаяся паника охватила и темников, и пленников. Многие из них бросились к выходу, отталкивая друг друга. Крутой подъём и не такой уж и узкий проход, оказались куда смертоноснее заточенных палок и трофейных мечей, в толкучке погибли и покалечились многие. Темников, у которых хватило чести выполнять свой воинский долг и остаться сражаться, шансов не было — их быстро перемололи числом. Только небольшая часть из них успела сбиться в большие отряды и занять хорошие позиции в углах грота или на верхних этажах. Штурм этих позиций и лестниц занял большую часть времени и привёл к самым серьёзным потерям. И мог и вовсе стать непреодолимым препятствием, если бы не парочка Избранных.
— Что теперь, Капитан? — бросил Кальдур, спрыгнув с последнего зачищенного уступа и резким жестом смахнув кровь с уже измятого меча, покрытого щербинками по всей длине.
На лице Капитана стояла торжествующая и жестокая ухмылка, он утер пот, обильно застилавший глаза и оглядел поле боя. Он был легко ранен, весь на нервах, но всё ещё крепок духом и уверен в том, что делает. Кальдур проникся немалым уважением к этом смелому человеку и его людям. Ему удалось сделать нечто совершенно удивительное, о чём стоило сложить хотя бы одну песнь или легенду.
— У печей вверху есть казармы с небольшим гарнизоном, у них укрепления прямо в пещере, — ответил Капитан, всё ещё оценивая обстановку. — Настоящие укрепления. Там с полсотни солдат должно быть, и как я думаю они уже в курсе, что мы идём и забаррикадировались. Я пока послал туда отряд, чтобы выкурить их. Это нужно сделать, потому что там есть арсенал. Несколько добровольцев сейчас идут в соседние шахты прямо по тоннелям, чтобы начать заварушку и там. Но я бы на них особо не рассчитывал, учитывая как сложно было сегодня раскачать толпу.
— Так.
— Нам осталось взять выход. И там, кто захочет пойдёт в сторону наших войск.
— А кто не захочет?
— Отправиться с нами освобождать остальных. Есть ещё девять шахт, одна из них настолько крупная, что там работает в три раза больше человек, чем здесь.
— Мы поддержим. Я и она.
— Иного я и не ожидал... Только вот...
— Не переживай, мы ещё не сражались и в десятую долю своей силы. Боялись напугать людей.
— Может им и стоит наконец напугаться... чтобы хоть слегка проснулись! Чуть не запороли всё.
— Поверь мне, нет. Госпожа позаботилась о том... чтобы мы выглядели достаточно устрашающе, чтобы даже тем, кто живет с чудовищем, становилось не по себе. Мы примем свои обличия, когда придёт время. Мы тут, чтобы поддержать пламя, а не создавать его.
Капитан покачал головой и показал ему зубы.
— Вот вечно у вас, Избранных, всё так сложно. Чтобы потом была красивая легенда, да?
— Не думаю, что обо мне её сложат, — честно ответил Кальдур. — Это время совсем не то, что захочется потом вспоминать.
— Твоя правда. Ладно. Переводить дух будем потом, — Капитан повернулся к своим людям и что было силы гаркнул: — Наверх! Вздохнём свежим воздухом!
Раздались одобрительные крики, которые затихли достаточно быстро, стоило лишь начать штурм крутого уклона. Покалеченные и не пережившие давку в начале боя представляли собой весьма деморализующее зрелище. Сначала пришлось освободить проход от них.
Кальдур думал, что оказавшись так близко к солнечному свету и простору, люди воспрянут снова, но торжествующие крики и боевые кличи больше не отражались от высокого свода. Не было и шума сражения у входа в пещеры, куда устремились первые и самые нетерпеливые беглецы, чтобы выбить с позиций остатки охранников. Стояла гробовая тишина, лишь изредка нарушаемая стонами многочисленных раненых позади.
Кальдур шёл к выходу из пещер спокойно. Яркий свет заставил его зажмурится, глаза привыкали долго и неохотно, а холод, царивший снаружи заставил его поёжиться.
У выхода на поверхность их никто не встретил. Темники быстро сообразили, что к чему и не стали рисковать своими жизнями, при виде первых перепуганных пленников и своих товарищей просто разбежалась от греха подальше. Гробовое молчание вырвавшихся из забоя бунтовщиков было посвящено не досаде за такой лёгкий последний бой и утерянной возможности мести, и даже не сценами кошмарной давки, которую почему-то никто не учёл в своих планах. Кое-что ещё выбивалось из их плана. Вдалеке, у дороги, с которой конвои поворачивали к шахтам, на покрытой снегом почве, копошилась какая-то чёрная масса.
Даже без своего острого зрения нескольких мгновений Кальдуру хватило на то, чтобы понять, что это.
Отряд тяжёловооружённой пехоты со щитами и копьями, неспешно марширующий к крепости так не во время, настолько огромный, что ещё несколько тысяч человек и он был бы целым крылом армии. Убей они охрану на полчаса раньше или на час позже — этой встречи можно было бы избежать. Но дозорные темников даже с такого расстояния увидели и услышали, что у входа в забой происходит то, чего там быть не могло. Несколько тысяч воинов под оглушительные команды своих тысячников, сотников и десятников останавливались, разворачивались и строились.
Острое зрение Кальдура уловило и ещё один досадный ньюанс — у темников, оставивших свои посты, так и сверкали пятки в направлении к спасительной силе, что сможет подавить бунт. Первые добежавшие уже докладывали о том, что случилось внизу. Скоро отряд пойдёт сюда.
— Так! — оглушительно рявкнул Кальдур. — Кому дорога жизнь — бегите в горы! Это сражение нам не выиграть, но воины в тяжёлых доспехах не смогут догнать вас! Торопитесь же! Чего застыли! Прорывайтесь! Бегите сначала на север, пока не покажется склон Ногх, потом бегите на восток и ищите наших! Вперёд же! У них есть луки и арбалеты! Скоро будет первый залп!
— Чего застыли?! — заорал Капитан, сразу же поняв, что план их накрылся медным тазом. — Бегом! Бегом отсюда!
Пленники всё ещё жались друг к другу, поглядывая по сторонам, и ёжась от холода. Первые отряды темников уже развернулись, приподняли щиты и лёгким бегом устремились в сторону шахты. Раздались знакомые команды на гортанном наречии — темники собирались стрелять.
Не только Кальдур узнал в чуждой речи знакомые слова. Один из пленников вдруг встрепенулся, с ужасом посмотрел на чёрную массу и сорвался с места. Он пробежал метров пятьдесят, прежде чем остальные поддались полезному теперь стразу и устремились за ним. Из забоя всё ещё выходили люди, и сержанты Капитана тут же пихали их в сторону, кричали на них и приказывали бежать, как можно быстрее отсюда.