***
Бесконечное небо цвета полированной стали размеренно двигалось в одном направлении, отражая на себе свет небольшого светила и блики от такого же полированного постамента и трона. У ступеней к трону были свалены сотни знамён и штандартов, со знаками, которых Розари никогда не видела, а над троном словно пару от ветра трепалось огромное атласное полотно багрового цвета с белой розой в центре. На троне сидело нечто, что могло бы сойти за женщину, ну куда более утончённое и созданное скорее из ртути, чем из металла.
— Фу...рия? — прошептала Розари.
Фурия вздрогнула, и по её идеально гладкому телу вдруг поползла трещина. Её когти царапали металл трона, она вся подрагивала мелкой дрожью, покачивалась и едва слышно повторяла слова:
Я на пути к Твоим Вратам
Прости, что сделано так мало
Я показала всем Твоим врагам
Что мы все мы выкованы сталью
Я — меч, что сломан, но разит
Я — щит, что остановит Мрак
Я тот Рассвет, что отомстит
Я — Гнев Твой, и их страх
Я — бой, один против троих
Я — клич, последний на стене
Я — тот, в плену, что не затих
Я — крик детей. Я — крик детей.
Я — дань, что платят чистым небесам
Я — кровь, что пролита не зря
Я на пути к Твоим Вратам
Прими меня. Прими меня.
По телу Красной Фурии пошли ещё трещины и она задрожала. Она перестала повторять слова, повернулась к Розари, и взгляд её красных зрачков стал ясным. Раздался глубокий и спокойный голос умудрённой женщины.
— Прости, дитя. Я не смогу долго укрывать тебя от боли, но скоро всё закончится.
— Я... понимаю... — ответила Розари, пытаясь унять и свою дрожь.
— Ты близка мне, — ласково сказала Красная Фурия. — И я знаю, что мы не можем умереть в руках врага, вот так вот.
— Да...
— Я прошу у тебя разрешения высвободить всю силу и весь Гнев Госпожи, что заключены во мне. Мы над землей, никто не сможет убежать и спастись.
— Я...
— Тебе больно и страшно, да. И ты не хочешь умирать, всё твоё естество кричит тебе об этом, и ты бы отдала всё, чтобы дела перестали обстоять так. Да. Так чувствует себя всё живое перед ликом смерти. Оно трясется и сжимается, и пытается вдохнуть хотя бы ещё раз. И даже если бы ты не была Избранной, и просто бы была Розари, обычной девушкой, такой, какой ты есть и какой ты встретила Госпожу... Если откинуть эту боль и страх, ты бы действительно хотела спастись? Ведь я, возможно, смогу унести тебя отсюда. Если ты попросишь.
— Но... — тон Розари стал твёрже, и к её борьбе внутри добавился протест. — Тогда Боль и эти темники обрушаться на голову солдат, ударят в тыл. А Кальдур не сможет сражаться со всеми одновременно. И мы проиграем. Всё же будет зря!
— Да.
— И я буду... трусихой. Нет. Я... — Розари замялась. — Я не трусиха.
— Я уже знала ответ, — Фурия вымученно улыбнулась, вздрогнула, на её теле проступило ещё несколько трещин и одна из них прошла через всё её лицо. — Ключ от этой двери только у тебя, дитя, и только ты можешь открыть её. Пути назад не будет. Это конец. И наш, и их. Не будет никакого спасения.
— Я не отступлюсь.
Красная Фурия тяжёло, но с облегчение вздохнула, её взгляд снова стал затуманенным, она посмотрела на штандарты у своего трона, отвернулась, подняла голову и последний раз взглянула на странное небо. От порыва ветра багровое полотно оторвалось и его понесло куда-то прочь, где небо и полированная земля сливались в одно целое.
— Было честью служить тебе, дитя. У тебя сердце льва. Встретимся по ту сторону Врат.
Розари рвано вздохнула, пытаясь снова поймать ритм дыхание и заставить тело подготовится к новой встречи с болью.
— Прощай... прекрасное оружие. Я была тебя недостойна.
— Ещё как достойна.
***
Розари заорала от боли, и искажённый доспехом крик на мгновение заглушил крики ужаса внутри монодона.
Щипы всё лезли из неё, заполняя всё пространство вокруг, испуганные темники жались к станам, но деться от древа шипов было уже некуда. Боль, получив с десяток порезов и проколов, отскочила от Розари подальше, и замерла с вытянутыми когтями, не зная, что ей делать. Монодон, внутрь которого начали просачиваться бесконечные клинки, жалобно завыл от боли, перепугался и резко пошёл вверх, набрав воздуха своими мешками и начав его нагревать. Сердца его бешено забились качая кровь, и всех кто был внутри только Розари устояла на ногах — так успели врости её шипы. От резкого манёвра, напряжения и ран, которые нанесла Розари, бок монодона начал быстро расползаться, явив огромную дыру наружу.
Ледяной воздух ветром и снегом залетел внутрь и далеко внизу Розари увидела тушу последнего монодона, до которого она так и не успела добраться. Словно почуяв её мысли, Боль встала между разрывом и Розари, но её было уже не остановить.
Она закричала, из последних сил выламываясь из всё растущего древа шипов, вырвала из него руки и ноги, пошла вперёд, протыкая всё вокруг новыми шипами, рвущимися наружу. Прыгнула на Боль, сцепила на ней руки и ноги, тут же проткнула её и себя насквозь, и вместе выпали наружу. Боль пыталась разорвать хватку, но шипы росли так быстро, что за пару мгновений она и Розари стали единым целым.
Туша последнего монодона стремительно приближалась. Красную Фурию внутри уже было не слышно, она охладела и всё сильнее трескаясь и разламываясь. Розари потянулась к ней всем своим естеством и отдала последний приказ.
— Форма. Разрушения.
Виденье 67. Бесконечный Круг
— Я не враг! — рявкнул Бирн что было мочи.
Очередные трое из Рассветного Войска бежавшие к нему навстречу услышали его, но не послушали. Бирн вздохнул и принял схватку. Ударил сверху по подставленному щиту, весом меча и своей силой заставил опустить его, и коротко ткнул в плечо. Тут же отошёл, выбил меч у подоспевшего второго и легко ударил его рукояткой меча по лицу. С третьим пришлось повозиться, он был из фехтовальщиков старой школы и неплохо умел обращаться с полуторником, но исход был предопределён. Они были достаточно опытными, чтобы игры были с ними излишними, но старался не убить их, а ранить и дать им шанс на другую судьбу.
Первых ратников Рассвета он встретил в приступе гнева и изрубил насмерть. Лишь только через несколько минут успокоился и понял, что их смерти было совсем излишними. Он подумал, что это какой-то диверсионный отряд, покрывшийся окольными путями, пытается попытать удачу во взятии неприступной крепости или просто сотворить какое-то зло. Но потом затихли, пыль осела, звон в ушах начал стихать, и он увидел, что крепость больше не является неприступной.
Дыра в стене, пронзившая её во всю высоту, показалась ему чем-то нереальным, и когда голова включилась, он понял, что такую брешь уже не заткнуть. Команды офицеров тут же попытались организовать оборону, но было уже поздно, в крепость врывались всё новые и новые отряды.
Твердыня темников вмиг перестала быть хорошим местом для зимовки. Кто бы мог подумать, что на кануне зимы у противоборствующих сторон найдутся силы на столь острое противостояние. И кто бы мог подумать, что удар нанесут именно силы Госпожи. Темники не особо хотели лить кровь, они хотели обосноваться на этой земле и попробовать начать торговать и мирно существовать с поклонниками Госпожи, успокоив их нрав тем, что их Богиня в плену. Мир, навязанный силой, тоже мир. Но похоже, темники не дооценили своих противников. Будет новый виток бойни. Бирн не хотел становится участником всего этого, он просто пошёл прочь, но так или иначе уйти ему не давали.
После пары схваток в нём уже не осталось ненависти ни к темникам, ни к их противникам, ни даже к самому себе. Он морщился, пытаясь сообразить в какую сторону он должен будет уйти, после того как покинет твердыню. На многие километры вокруг не было ничего, ни деревень, ни посёлков, ни дорог, ни леса, ни рек. Зима застанет его где-то там. В скалистых, безжизненных пустошах. Холодом и голодом. Но ему не привыкать. Только бы снова не пришлось есть человечину.
Он мог бы спрятаться и переждать бурю, но он так никогда не поступал и ныне поступать не будет. Как бы тут не закончилось, драка будет очень жестокой, долгой и кровавой, а пожар заберёт слишком многое. Если крепость выстоит — не гоже будет объедать женщин и детей темников. Оставаться не вариант.
Он бы мог выбросить чёрный меч, сойти за своего и пойти с Рассветным Войском, которое будет возвращаться домой с победой или поражением. Но там так же не безопасно. Зимой тяжёло прокормить даже одного человека, не говоря о целой армии или её останках, замерзших и болеющих... Они потеряют минимум половину своих бойцов, прежде чем вернутся домой, как они будут выживать в пустошах непонятно от слова совсем. Они пошли на это осознанно, чтобы застать темников врасплох. Обе чёртовы стороны склонны недооценивать друг друга, и это одна из причин, которая мешает им опустить мечи.
Жаль, что снова дошло до всего этого. Его планам немного передохнуть и собраться с мыслями конец. В странном, конечно, месте он решил поискать дом и безопасность, но чёрт его дери, места спокойнее крепости он никогда в жизни не видел. Темники не трогали его, полагая, что он нечто вроде будущего Наира или их помощника. А сами Наиры вообще вряд ли были в курсе его существования, он их считай ни разу-то и не видел близко. Только бледные колдуны изредко справлялись о том, как он осваивается, но они ни к чему его не принуждали. Он сам решал, когда пойти с отрядами темников наружу, сам решал когда и против кого обнажать чёрный меч. Пока он искал встречи с кайрам, ему довелось обрывать жизни своих бывших земляков, но сделал он это не потому, что стал темником и предателям. Он убивал диверсантов, желающих причинить вред и казнил озверевших дезертиров и карателей Госпожи, которые обращали свой гнев против обычных невинных людей, сжигая и разрывая их на части заживо, якобы за то, что те помогали темникам.