— Ты хочешь, чтобы мы тебя выбрали вести нас? — спокойно спросил Тириол.
— Да. — Ответ прозвучал без колебаний и замешательства. — До моего возвращения никто из присутствующих не желал действовать. Я — сын Аэнариона, его наследник, и если теперь, когда открылась измена Бел Шанаара, вы все равно не понимаете, как глупо выбирать из другой семьи, то посмотрите на мои достижения. Бел Шанаар выбрал меня своим послом к гномам, потому что я был близким другом их Верховного Короля. Наше будущее лежит не только на этих берегах, но и за их пределами. Я бывал в колониях за океанами, я защищал их и сражался за их процветание. Пусть там живут выходцы из Лотерна или Тор Элира или Тор Анрока, но это новый народ, и ко мне сейчас обращены его взоры, а не к вам. Нет никого здесь, кто мог бы сравниться со мной опытом ведения войны. Бел Шанаар был подходящим правителем для мирных времен, пусть даже под конец он подвел нас всех, но мудрость и мир не выстоят против тьмы и фанатизма.
— А Имрик? — предложил Финудел. — Он полководец с головы до ног и тоже сражался в новом мире.
— Имрик? — Голос Малекита сочился презрением. — Где он сейчас, Имрик, в час нашей величайшей нужды? Валяет дурака в Крейсе с родичем, охотясь на чудовищ! Вы хотите, чтобы Ултуаном правил эльф, который ведет себя как капризное избалованное дитя? Когда Имрик созывал армию против Нагарита, прислушались вы к нему? Нет! Лишь когда знамя поднял я, тогда вы на пятки друг другу наступали!
Тиринор был так оскорблен этим обвинением, что буквально онемел. Раньше, чем он обрел голос, заговорил другой князь.
— Выбирай слова. Твоя заносчивость сослужит тебе дурную службу, — предупредил Харадрин.
— Я это говорю не ради уязвления вашей гордости, — объяснил Малекит, разжимая кулаки и садясь. — Я лишь хотел показать то, что знаете вы и сами в сердцах своих: вы радостно пойдете за мной, куда я поведу.
— Я еще раз говорю, что нельзя принимать такие важные решение под влиянием минуты, — сказал Элодир. — Мой отец погиб при обстоятельствах, которые еще предстоит до конца выяснить, а ты хочешь, чтобы мы вручили тебе корону Феникса?
— Он прав, Малекит, — сказал Харадрин.
— Прав?! — заорал Малекит, вскакивая. Стол перевернулся, корона и плащ взлетели в воздух. — Прав?!. Из-за ваших проволочек ваших родных обратят в рабство, а подданные сгорят на жертвенных кострах! Больше тысячи лет прошло с тех пор, как я впервые преклонил колено перед ошибкой вашего совета и на моих глазах Бел Шанаар взял то, что Аэнарионом было обещано мне! Тысячу лет я смотрел, как росли и процветали ваши роды, как вы цапались друг с другом как дети, пока мой род и я лили кровь на полях битвы в другой половине мира. Я верил, что все вы помните, что завещал мой отец, я не обращал внимания на боль и кровь, ибо ради общих интересов нам следовало держаться вместе. И пришло время объединиться под моими знаменами! Я не буду вам лгать: я буду суровым властителем, но тех, кто будет мне верно служить, я награжу, и когда снова воцарится мир, все мы насладимся плодами победы. У кого среди вас больше прав на трон, чем у меня? Кто среди вас…
— Малекит! — рявкнул Миандерин, показывая на пояс князя. В своей тираде Малекит вознес руки и закинул плащ за плечо. — Почему при тебе меч в этом святом месте? Это запрещено древними законами этого храма. Сними немедленно!
Тиринор почувствовал, как напрягся рядом с ним Каледриан. Помня слова кузена, драконий князь перевел взгляд на рыцарей Анлека. У них всех тоже висели на поясе мечи, и руки в боевых перчатках лежали на рукоятях.
Малекит застыл на месте, с вытянутыми руками он был почти смешон. Князь посмотрел на свой пояс, на висящий там в ножнах меч, потом взялся за рукоять и выдернул его. Наггароттский князь посмотрел на собравшихся прищуренными глазами, и лицо его осветилось магическим синим пламенем лезвия.
— Хватит слов! — бросил он.
Тиринор застыл, завороженный сиянием легендарного Авануира в руке Малекита. Каледриан шагнул за кресло и схватился обеими руками за его спинку. Тиринор чувствовал волны магии от клинка Малекита, они смешивались с таинственной тягой от священного пламени с легкой примесью ауры, что распространилась от Тириола.
— Ты стал жертвой нашей ошибки, — сказал маг, протягивая руки примирительным жестом. — Отчасти в ней есть и моя вина. Давай не будем ничего делать наспех и примем решение обдуманно.
— Быть Королем-Фениксом — мое право! — огрызнулся Малекит. — У вас нет власти над этим титулом, и я беру его себе с радостью!
— Предатель! — воскликнул Элодир, перепрыгивая через стол и расшвыривая кубки и блюда.
Раздались крики и вопли князей и жрецов.
Рыцари двинулись вперед, и Каледриан рванулся навстречу ближайшему, обрушив на его голову кресло. Рыцарь пошатнулся, ударился о стену. Тиринор вскочил и инстинктивно схватился за пояс, но там меча не было — все князья, кроме Малекита, подчинились правилам Азуриана.
Элодир бросился вперед и был на полпути к Малекиту, когда его перехватил Батинаир и вместе с ним покатился по полу. Элодир ударил ивресского князя в лицо, тот отдернулся, потом с ревом сунул руку под мантию, вытащил кривой нож, не длиннее пальца, и полоснул Элодира. Удар пришелся по горлу, и на обнажившиеся плиты пола хлынула алая кровь.
Рыцарь, атакованный Каледрианом, пришел в себя, отбил следующий удар князя и сам толкнул Каледриана на стол. В тот же миг в руке рыцаря оказался меч.
Воцарился хаос. Батинаир скорчился, тяжело дыша, над телом Элодира, а в проеме за спиной Малекита появились новые эльфы — рыцари Анлека в черном. Бежавшие к двери князья и жрецы скользили в крови и сталкивались друг с другом, пытаясь быстро остановиться. Рыцари с блестящими мечами со зловещей целеустремленностью двинулись вперед.
Тиринор бросился на рыцаря, дерущегося с его кузеном. Рыцарь взмахнул кулаком в кольчужной перчатке и оглушил Тиринора ударом. Князь покачнулся, в глазах у него завертелось, а рыцарь вскочил и навис над Каледрианом. За спиной у того лежал сбитый наземь маг Тириол, а другие князья пытались вырвать оружие у наггароттских рыцарей.
Малекит медленно шел через эту свалку, где его рыцари резали и рубили вокруг него других князей, и не отводил глаз от священного пламени в центре храма. Вопли и крики отражались от стен эхом. Пришедший в себя Тиринор бросился на ближайшего рыцаря, перехватил его руку с мечом, пытаясь вырвать оружие.
Рыцарь ударил Тиринора в подбородок, и тот растянулся на полу. Но эта секунда дала Каледриану время выставить перед собой кресло как щит. Меч рыцаря прорезал дерево с фонтаном щепок, Каледриан отшатнулся от удара. Сквозь гущу схватки Харадрин летел к Малекиту, подняв над головой захваченный в бою меч. Малекит, презрительно скривившись, отступил в сторону от бешеного удара Харадрина и ткнул противника в живот своим мечом. Тот постоял еще секунду, глядя Малекиту прямо в глаза, потом изо рта Харадрина показалась струйка крови, и он рухнул на пол.
Малекит выпустил меч, не став выдергивать его из трупа, и продолжал идти к священному пламени.
— Азуриан не признает тебя! — крикнул Миандерин, падая перед Малекитом на колени, воздев сцепленные руки в мольбе. — Ты пролил кровь в его святом храме! Мы не сказали заклинаний, что защитят тебя от пламени! Так нельзя!
— Правда? — презрительно сказал князь. — Я наследник Аэнариона, мне ваши чары для защиты не нужны.
Миандерин схватил было князя за руку, но Малекит вырвал ее.
— Я не желаю слушать твои увещевания, — сказал Малекит, пинком отталкивая Миандерина с дороги.
Тиринор снова бросился на рыцаря, и тот повернулся, взмахнув мечом. Острие клинка чиркнуло по груди и руке Тиринора, потекла кровь. С криком боли Тиринор рухнул на землю, зажимая рану здоровой рукой. Сквозь завесу боли он увидел, как Каледриан схватил рыцаря сзади, захватив ему шею рукой. Рыцарь отбивался, но стряхнуть каледорского князя не мог. Каледриан свободной рукой вырвал у него меч, и тот со стуком упал на пол.
За спиной кузена Тиринора возникла тень, Тиринор хотел крикнуть, но было уже поздно.
Рыцарь одним взмахом меча снес Каледриану голову, и хлынул фонтан крови. Первый рыцарь подобрал выпавший меч и обернулся к Тиринору.
Не в силах защититься, тот откатился под стол, оставляя кровавый след, и вскрикнул от мучительной боли. Он поднял глаза и увидел Малекита.
Князь Нагарита поднял руки ладонями вверх и сделал шаг в пламя.
Секунда молчания и неподвижности охватила святилище, и все глаза обратились к священному огню. Пламя Азуриана бледнело, разгоралось из темно-синего в сверкающе-белое. И в сердце его был виден контур Малекита, стоящего все так же с поднятыми руками.
Тиринор услышал глухой, как раскат грома, гул, повторившийся еще громче. Пол задрожал, с потолка полетели куски штукатурки, они застучали по столу над головой Тиринора, рассыпаясь на плитах пола.
Земля содрогнулась. Князей, рыцарей и жрецов перемешало в мощной тряске. Кресла катались по залу, столы опрокидывались. Стены треснули, штукатурка падала с потолка пластами. Плиты пола разошлись широкими трещинами, у восточной стены открылись провалы в три шага шириной, оттуда вырвались клубы пыли, не дающей дышать.
С оглушительным треском полыхнуло священное пламя, наполняя зал белым светом. Стоящий в нем Малекит рухнул на колени, схватился за лицо, откинул голову назад, пожираемый огнем, — и крик невыносимой боли отдался под сводами, становясь с каждой секундой громче и громче.
Сердце Тиринора сжалось от этого пронзительного воя предсмертной муки, предсмертной муки ярости и разочарования. Тающая фигура эльфа, обрисованная пламенем, медленно встала на ноги и вывалилась из огня наружу.
Дымящееся обугленное тело Малекита рухнуло на пол, подожгло ковер и взметнуло в воздух клуб пепла.
Почерневшая плоть отваливалась кусками, падала среди остывающих капель расплавленной брони. Одежда обратилась в пепел полностью, тело местами прогорело до кости. С красно-черной маски лица уставились в пространство темные глаза без век. Из лопнувших вен вырвался пар кипящей крови, князь наггароттов содрогнулся — и застыл, уничтоженный приговором Азуриана.