Дориен кивнул и отвернулся. Чем скорее он выберется из легендарного Авелорна, тем спокойнее ему будет.
Глава тринадцатая
Конец эпохи
Сотню? — резко переспросил Каледор. Король-Феникс вскочил с кресла, медленными шагами пошел к гонцу, и герольд из Ивресса вздрогнул. — Сотня копейщиков — это все, что может выделить нам князь Карвалон?
— Мы — народ мирный, — извиняющимся тоном сказал герольд, сгибаясь в поклоне. — В ополчение идет очень мало добровольцев, из них большинство нужно для гарнизонов наших городов — защищать их от нападений сектантов.
Каледор повернулся к присутствующим в святилище Азуриана, где он сделал себе тронный зал. С ним были Тириол, Финудел и Атиель, Дориен, Тиринор, Корадрель, Титраин Котикский, верховный жрец Миандерин и главный герольд Короля-Феникса Каратриль. Представители Эатана и Ивресса держались вместе, отдельно от князей, настороженно глядя на Короля-Феникса.
— И как мне вести войну без армии? — спросил Каледор. — Шесть лет походов и боев. Друкаев мы сдержали. Настало время нанести ответный удар.
— У нас тоже тяжелые потери, — возразил Тириол. — У наггароттов каждый двести лет обучался и готовился к этой войне, а многие дерутся куда дольше. Нельзя ожидать от наших рекрутов равной битвы с таким противником. Если бы не ваши драконы, Ултуан уже был бы покорен. О контрударе и речи быть не может.
— Так что, мы должны просто ждать следующего нападения? — спросил Дориен. — Мы им даем собрать силы, пока их лакеи-сектанты заставляют нас гоняться за собой из княжества в княжество? Надо идти на Анлек и положить этому конец.
Титраин нервно засмеялся, и все глаза обратились к юному правителю Котика.
— Анлек неприступен, — сказал он. — Мы все слышали рассказы о его укреплениях. Высокие стены окружены огненной рекой, подходы охраняются двадцатью башнями. Даже если мы без потерь пройдем Нагарит, такую крепость нам не взять.
— У нас двенадцать драконов, — возразил Дориен. — Их никакая река не остановит.
— Одиннадцать, — сказал Корадрель приглушенным голосом. — Князь Аэльвиан и Кардрагнир погибли в Крейсе в битве с наггароттами. Мои капитаны принесли мне вчера эту весть. Стрелометы — десятки стрелометов сбили их в полете.
При этих новостях кто-то застонал. Каледор посмотрел каменным взглядом — Корадрель пожал плечами.
— Да и какая разница? — спросил крейсиец. — Чему может послужить захват Анлека? Малекит отвоевал свою столицу, но пользы ему в этом не было. Мир изменился; наггаротты никогда не согласятся прекратить войну.
— Так что ты хочешь сказать? — спросил Тириол.
— Истребление, — ответил Каледор.
Тириол не сводил с Короля-Феникса прищуренного взгляда.
— А сектантов? — спросил он. — Их тоже перебить до последнего?
— Если придется, — ответил Каледор, не отводя взгляда. Он свое заявление сделал безо всякого удовольствия, но если в Ултуане и может снова наступить мир, то лишь при устранении всех угроз. — Мы — расколотый народ. Процветание и обилие возможностей этот раскол замаскировали, но сейчас он стал явным. Друкаев следует перебить или изгнать из Ултуана — как и всякого, кто решит встать на их сторону.
— Ты сам сказал, что у тебя нет армии, — сказал Финудел. — И ты думаешь, что можешь напасть на Нагарит?
— Нет, — ответил Каледор. — Мы только потому сейчас еще живы, что противник разделил силы. Он оккупирует Тиранок и нападает на Эатан, Эллирион, Крейс и Авелорн одновременно, ища быстрой победы. Если мы заставим его собрать силы в кулак, а сами выступим против него, то рискуем проиграть войну раз и навсегда.
— До тех пор, пока у нас нет армии не слабее друкайской, мериться с ними силами на равных мы не можем, — сказал Тиринор. — Наша самая большая надежда — выманивать их и громить каждую армию по очереди.
— Твои драконы не могут быть всюду сразу, — сказал Тириол. — Как ты собираешься останавливать новые наступления?
— Никак, — ответил Каледор, снова садясь. Он оглядел князей по очереди, оценивая их решимость. Увиденное его не порадовало, но он все равно продолжал речь: — Мы не должны давать друкаям ни одной большой победы. Отступая перед ними, сжигать поля, сносить амбары. Нагарит — не плодородная земля, наггаротты содержат армию тем, что им удается захватить.
— И долго? — На лице Титраина был написан ужас. — Эти земли и нас кормят. Эдак и мы будем голодать. Пару лет, быть может, обойдемся тем…
— Сколько понадобится, — ответил Каледор. — Мы истощим друкайские армии голодом и боями. И должны быть в этом тверды. Да, будут трудности, но будет и победа.
— Нет, — возразила Атиель, заработав недобрый взгляд Короля-Феникса. — Пастбища Эллириона слишком ценны, чтобы так их терять. Наши поля и табуны взращивались поколениями, и их усилия мы не отринем. Это было бы торжество наших врагов.
Взгляд Каледора сверлил княжну насквозь, но она не дрогнула. Обернувшись к Финуделу, Каледор увидел, что тот колеблется, но знал, что в любом споре брат встанет на сторону сестры.
— А что в Крейсе? — спросил он, глядя на Корадреля.
— Друкаи постоянно уничтожают даже те чахлые посевы, что мы растим, — ответил крейсиец. — Охотники наши заняты войной, и горные чудовища осмелели, нападают на фермы большими стаями. То, что у нас осталось, нужно нам самим.
— Восточные княжества должны снабжать тех, что осаждены на западе, — сказал Каледор. — Не можете послать войска, помогите хотя бы продовольствием.
— Боюсь, мы слишком мало можем дать в этом отношении, — ответил Тириол. — Слишком долго мы полагались на поставки из колоний. Они сейчас иссякли. В Элтин Арване та же смута, что и в Ултуане.
— Если ваш народ не желает трудиться на земле, то пусть сражается. Пусть будет обучен каждый эльф, способный держать копье. Иначе они умрут безоружными.
— А ты? — спросил Титраин. — Что будешь делать ты, пока мы соберем для тебя новую армию?
— Ждать нового прихода друкаев, — ответил Каледор.
Каждый хриплый вздох ржавым гвоздем вонзался в сердце Морати. Склоняясь над неподвижным телом Малекита, она видела прежнего красавца-эльфа, а не обгоревшее существо. На миг в его глазах что-то мелькнуло в ответ на ее взгляд, и это было узнавание. Высохшая рука поднялась к ней, и Морати прижала ее к груди, стоя на коленях возле ложа.
— Какие вести? — прошептал треснувшими губами князь Нагарита.
— Сплошное разочарование, милый, — ответила Морати. — Каледор, этот выскочка, отбил наши последние нападения. Он избегает открытого боя, нападает своими драконами на наши армии на марше, а сам отходит.
— Он труслив.
— Нет, он умен, — ответила Морати и погладила обожженную голову, осыпающуюся чешуйками на белую простыню. — Он знает, что нас ему не разбить, но стремится как можно дольше оттягивать миг нашей победы. Наши полководцы слишком долго играют в эту игру. Я заставлю его действовать.
— А прочее? — спросил Малекит, чуть приподнимаясь на кровати и не сводя с матери пристального взгляда.
— Все развивается как надо, сын мой, — ответила Королева-Чернокнижница. — Ты отлично выдержал эти годы мучений, но придется тебе продержаться еще долго. Чтобы такую работу сделать в совершенстве, нужно много времени, зато потом ты восстановишься во всей силе и славе.
Сожженное лицо Малекита треснуло улыбкой.
— Я могу подождать, — сказал он. — Но вернусь триумфатором, и ничто предо мной не устоит.
— И ты восторжествуешь, — согласилась Морати. — Но пока мы должны хранить в секрете, что ты жив. Твоя жертва в пламени — символ для нашего народа, и до твоего воскресения во всей мощи своей пусть пока так и остается. Мне так же больно, как и тебе, что ты перестал быть правителем Нагарита, но это к лучшему.
Малекит ничего не сказал и закрыл глаза. Морати встала:
— Я должна заняться одним неприятным делом. Отдыхай и поправляйся.
Бросив на сына прощальный взгляд, Морати вышла из комнаты, пронеслась по своим покоям, собирая за собой шлейф горничных и слуг. Спускаясь по широким ступеням в центре дворца Аэнариона, она услышала вопли пытаемых, отдающиеся под сводом подземной тюрьмы.
— Мне казалось, я велела, чтобы всем пленникам зашили рты, — сказала она ближайшей служительнице.
— Я прослежу, чтобы палачи обратили внимание на свой недосмотр, — ответила женщина, блеснув глазами в предвкушении злой радости.
Свита прошла за ней через большой зал, вниз по ступеням дворца на площадь перед входом. Молчаливыми рядами стояли там пятьсот наггароттов под знаменами и со своими начальниками. Они собрались на ее смотр еще на рассвете, а сейчас солнце склонялось к горизонту.
Отпустив свою свиту взмахом украшенной перстнями руки, Морати большими шагами подошла к Батинаиру, стоящему перед строем этой маленькой армии. Перед ним королева остановилась.
— Дай мне свой меч, — сказала она, прищурившись.
Батинаир с недоуменным видом вытащил блестящий магический клинок из ножен. Морати взяла оружие из его руки, осмотрела тонкую работу. Глаза князя следили за Морати, а та обратилась к командиру ближайшей роты.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Экхериат, моя королева, — ответил капитан с низким поклоном.
— Хочешь ли ты быть князем Экхериатом?
— Готов на все ради службы моей королеве, — ответил эльф, поклонившись не так низко. — Быть при вашем дворе — великая честь.
Морати ударила быстрее змеи. Меч Батинаира воткнулся командиру в живот, воин упал, придушенно вскрикнув, глаза его были полны боли и неверия. Морати повернула меч влево, вправо, и при каждом движении Экхериат дергался и стонал.
— Князья не подводят меня, — сказала она, выдергивая клинок.
Пнув распростертого воина ногой в лицо, она шагнула дальше, окровавленным мечом поманила к себе следующего командира.
— А твое имя? — спросила она с угрозой.
— Немиенат, ваше величество, — ответил он неуверенно, косясь на еще стонущего Экхериата, одной рукой з