Изо дня в день он советовался с капитанами и картографами, разрабатывая маршруты патрулей и посылая экспедиции на крупные острова, выкуривая оттуда сектантов. Иногда сам Король-Феникс участвовал в этих экспедициях на Маэдретнире, летая над закрытыми туманом островами и выискивая признаки поселений сектантов. Несколько ни в чем не повинных рыбацких суденышек и деревушек были до смерти перепуганы, когда с неба на них камнем падал Король-Феникс на огромном чудовище, готовый к битве.
В конце концов, когда весна перешла в лето, Каледор был готов идти на Котик с небольшой армией, направив сколько-то воинов и князей с драконами на ту сторону Внутреннего моря на помощь охранявшим Эллирион и Крейс. Друкаи с самой осени устроили пока только несколько набегов, и Король-Феникс опасался, что Морати готовит новое наступление.
Никогда не забывая об оккупации Тиранока, граничащего с его собственным княжеством, Каледор поставил хранителем престола Дориена, фактически отдав ему правление, а сам погрузился в обязанности Короля-Феникса. Дориен был такому развитию событий не рад, считая, что назначение в Тор Калед — это своего рода наказание за его открыто высказанное мнение о переносе войны в Нагарит. Как ни уверял его в обратном Король-Феникс, как ни подчеркивал, что это знак глубочайшей веры в него, Дориен часто посылал Каледору настоятельные просьбы позволить ему повести армию на освобождение Тиранока.
Опасаясь, как бы брат не предпринял поспешных действий, Каледор приостановил наступление на Котик, обдумывая, не вернуться ли домой и успокоить дух Дориена. В то утро, когда он должен был лететь на юг, прибыл посыльный ястреб, принеся кристалл от Тириола. Он влетел прямо в шатер Каледора, всполошив Короля-Феникса и крейсийцев его стражи.
— Не трогай его, — сказал король, когда один из Белых Львов шагнул к хищной птице.
Каледор оставил карты, которые изучал, и взял мешочек, привязанный к ноге птицы. Несколько раз Тириол пересылал так вести, но сейчас, взяв кристалл и положив его на низкий стол, король почувствовал, что поспешное прибытие птицы предвещает важные новости.
И был прав.
В середине шатра возник переливающийся образ Тириола, расхаживающего туда-сюда по ковру. Маг нервничал более обычного и во время своей речи заламывал руки и качал головой.
— Король Каледор! Боюсь, слишком долго мои глаза не смотрели в сторону Сафери, — сказал он. — Пока я помогал тебе выявлять сектантов в других княжествах, тьма пустила корни в моей стране. Агенты Морати давно пытались сманивать моих сторонников на пути тьмы, хоть я и препятствовал этому. Я думал, что объяснил им безумность поиска силы в чернокнижии, но оказалось, что мои предупреждения падали в уши глухих. Только сегодня обнаружил чернокнижие в собственном дворце. Мой внук Анамедион убит, а моя дочь Иллеанит сбежала с темными магами.
Тиринор остановился посреди ковра, поднял на миг руку ко лбу, склонив голову. Потом выпрямился и снова стал шагать.
— Прямых последствий это не имеет. Дворец очищен, я перебрался в безопасное место в горах. Если ты хочешь мне что-нибудь сообщить, ястреб меня найдет. Чернокнижники на свободе, руки у них развязаны. Они совратили некоторых из моих учеников, и трудно переоценить тот вред, который они еще могли бы причинить.
Маг остановился снова и протянул руку к кристаллу жестом то ли мольбы, то ли извинения.
— Я сожалею, что мои маги, пока мы не разберемся с этой угрозой, должны будут возвратиться в свое княжество и разыскать всех темных волшебников. Я знаю, что это почти полностью лишает тебя защиты от чернокнижников Морати, но это должно быть сделано. В башнях Сафери много драгоценных тайн, которые не должны попасть в руки друкаев. Я также знаю, что ты можешь уделить нам совсем немного войск, чтобы помочь нам теперь, но все, что ты сумеешь послать в Сафери, будет бесценно. Наше княжество еще менее готово к открытой войне, чем Котик или Ивресс. Но она пришла к нам, и я знаю в сердце своем, что битвы грядут ужасные.
Тириол небрежно поклонился:
— Я должен идти готовиться к битвам, мой король. Пришлю тебе весть снова, когда буду знать больше.
Образ замерцал и исчез.
Каледор смотрел, нахмурясь, на кристалл, досадуя, что не может ответить сразу же. Он кликнул писца и составил краткое послание к Тириолу, обещая немедленную поддержку. Другой гонец был послан к Дориену с сообщением, что Каледор сейчас в Тор Калед возвращаться не будет. После этого Король-Феникс созвал князей и военачальников для обсуждения следующего шага.
Сообщение о бунте в Сафери пошло расходиться по лагерю. Несколько капитанов из Эатана и Ивресса, граничащих с Сафери, хотели вернуться к своим князьям и защитить княжества от возможной угрозы, связанной с неминуемой войной между магами и чернокнижниками.
Каледор без обсуждения отверг все подобные просьбы и объявил, что армия пойдет в Сафери на помощь князю Тириолу. Король-Феникс при этом учитывал, что его войска окажутся ближе к Внутреннему морю на случай новых движений наггароттов на западе.
На следующий день, когда армия выстроилась колоннами для движения через горы в Сафери, в лагерь поспешно въехала группа всадников, одетых в цвета князя Титраина. Усталые вестники решительно отказались от еды и питья и потребовали, чтобы их немедленно провели к Каледору. Король встретил их в открытом поле, потому что слуги уже сложили его шатер для перехода.
— Что случилось? — спросил Король-Феникс, досадуя, что неопытный правитель Котика отвлекает его на какие-то мелкие или воображаемые страхи. Это случалось уже не в первый раз.
— Вернулись наггаротты! — объявил главный герольд, взмахивая снятым шлемом и отдавая глубокий поклон. — Они напали на Котик!
— Как? — спросил сурово Каледор. — Как они так быстро прошли через Крейс?
— Они не шли через Крейс, мой король, — ответил гонец. — Они прибыли большим флотом и высадились на побережье шесть дней назад. Армия не менее тридцати тысяч воинов идет в глубь материка через Анул Аннури. Князь Титраин не может их сдержать теми несколькими тысячами войска, что у него есть.
Каледор был ошеломлен. Как друкаи смогли скрывать до сих пор такую армию? И где они взяли столько кораблей?
Ответ пришел к нему достаточно быстро.
— Элтин Арван, — сказал он.
— Прости, мой король, я не понял, — отозвался герольд.
— Друкаи оставили Атель Торалиен, — пояснил король. — Они вернули из колоний всех своих воинов, чтобы напасть со свежими силами.
— Королю виднее, — сказал герольд. — С какими словами должны мы вернуться к нашему князю?
Каледор ответил не сразу. Он мог бы пойти на север немедленно, но его армия и драконы были раскиданы по всему Ултуану. Идти против врага с тем, что есть при нем сейчас, было бы бессмысленно. Нужно вернуть как можно больше войск с запада, хотя и страшно оставлять без защиты Эллирион и Крейс.
— Скажи Титраину, пусть прячется.
Это заявление было встречено непонимающими лицами гонцов. Каледор раздраженно пояснил:
— Пусть любой ценой избегает битвы и сохранит как можно больше воинов до моего прибытия.
— А как же народ Котика? — спросил в ужасе гонец. — Что делать этим эльфам, пока князь будет прятаться? Неужели ты бросишь их на произвол судьбы?
— Им тоже придется прятаться, — мрачно ответил ему Каледор. — Или погибать.
Стоны пленных и вопли умирающих на алтарях были для ушей Хеллеброн симфонией, оркестровкой боли, страдания и смерти, звучавшей гимном самому Каину. Она возвысила голос в хвале Кроваворукому, глядя, как волокут на алтарь Каина очередную пленницу, тщетно вырывающуюся из хватки сектантов, бросивших ее на окровавленный каменный стол.
Поодаль бушевал костер такой жаркий, что Хеллеброн ощущала его пламя на коже, хотя до него было чуть дальше полета стрелы. Столб дыма и огня взмывал высоко в небо, унося души принесенных в жертву Властелину Убийства. С трепетом восторга смотрела Хеллеброн на это мощное пламя, вспоминая сотни уже убитых. А будут еще тысячи и тысячи, весь Котик падет жертвой под клинками каинитов.
Это княжество стало ей наградой за уничтожение так называемого Короля Теней. Оно стало платой за гибель ее сестры от рук князя Анара. Более того, это было признание ее деяний во имя Каина, и пришло оно вместе с похвалой из уст Морати. Хеллеброн грелась в лучах восхищения всех собравшихся военачальников и князей, смаковала все аплодисменты, когда Морати перечисляла ее достижения, ставя ее в пример им всем.
Она вернулась к ожидающему флоту со всей скоростью, на которую был способен корабль, сопровождая своего отца, князя Аландриана. Номинально армия принадлежала ему, низложенному хозяину Атель Торалиена, но Хеллеброн знала, что по духу армия принадлежит ей.
В долгие годы осады, выдержанных ее родным городом в колониях, она посвящала его жителей в пути Каина. И чем больше росли силы осаждающих, тем с большим энтузиазмом народ Атель Торалиена принимал Кроваворукого.
Другие эльфы колоний проявили слабость духа и падали у стен города раз за разом; их тела подбирали, чтобы предложить Властелину Убийства в благодарность за защиту Атель Торалиена. Штурмующие, достигшие верха стены, попадали в плен, и их долгие вопли не давали осаждающим по ночам спать, а городские эльфы торжествовали во имя кровожадного божества.
Сперва Хеллеброн обезумела от ярости, когда Аландриан сообщил ей и Лилеат, что Атель Торалиен будет сдан врагам. И, лишь узнав, что город будет снесен, а население целиком вернется в Ултуан, она успокоилась. Горожане Атель Торалиена показали себя покрепче даже жителей Нагарита, и сейчас они возвращаются на родину предков помочь князьям и капитанам, которые когда-то смотрели на них свысока.
Улыбнувшись этому воспоминанию, Хеллеброн подошла к своей личной охране. Начальницей ее была Лианнин, когда-то служанка Хеллеброн, сейчас — самая свирепая из ее последовательниц. Триста дев-воинов, которых Хеллеброн называла Невестами Каина, первыми сошли с кораблей, налетев на Котик кровавой бурей. В совершенстве владея смертельными искусствами Каина, стражницы Хеллеброн сражались нагими, если не считать нескольких полосок ткани и металла, жертвуя броней ради быстроты, уповая на то, ч