Набирая силу, Морати устремилась в пробитый колдовством путь, после следующего заклинания темная магия заструилась туда, а за ней молния, проникая в открытые раны мага. Каждый порез стал гнойной раной, вывернулся наружу, плюясь гноем и кровью. Маг вскрикнул от боли, рухнул на колени, а Морати приблизилась к нему, добавляя и добавляя магии, вгоняя заражение в тело саферийца глубже и глубже.
Тириол с боевым кличем вскинул руки. Из его кожи вырвался белый огонь, очищая ее от магической скверны. Маг поднялся, покачиваясь, среди бушующего пламени, ничего не видя ослепшими глазами, а его волосы бешено плясали в мистическом огне. С видимым усилием правитель Сафери свел руки, все еще сжимая посох. Пламя полыхнуло вдоль рук, по посоху и из него прямо на Морати.
Та в отчаянии покатилась наземь, прижимая руки к груди и превращая себя в камень. Пламя омывало ее, но не сжигало. Оно бушевало долго, и Морати пришлось усмирять темную магию, струящуюся в ее жилах и заставляющую сердце колотиться.
Наконец пламя угасло, Морати мысленно произнесла заклинание, чтобы вернуть себе живое тело, но превращение шло медленно. Как у оживающей статуи, ее тело, руки и ноги постепенно снова становились плотью, и она наконец выпрямилась, открыла глаза, и с ее век посыпалась пыль.
А Тириол уже успел сбежать, уносимый волшебными крыльями, спасшими его при падении. Она собралась погнаться за ним, но ее взгляд привлек скрежещущий крик с неба.
Из облаков выпал грифон, протянув когтистые лапы, красно-черные крылья удержали его падение. На его спине сидел князь в золотой кольчуге и синей мантии, держа в руке сапфировый меч. На его щите на фоне полуночных звезд был изображен герб Ивресса.
Малекит тоже заметил атаку Карвалона. Он с удовлетворением смотрел за ходом битвы. Его рыцари прорвались к боевым машинам Каледора и расправлялись с расчетами стрелометов. Цепи копьеносцев Короля-Феникса были остановлены и медленно отходили назад. Куда ни посмотри, было видно, как сжимается кольцо черно-серебристых, стремясь к Каледору.
Когда Карвалон спикировал на Морати, Сулех устремилась к князю Ивресса. Морати взметнула руку, и в тот же миг из ее пальцев вылетела черная молния. Шерсть и перья грифона задымились, ему пришлось резко свернуть вверх и в сторону, уходя из-под удара энергии.
Черный дракон набросился на грифона, разодрав когтями его дымящиеся крылья. Малекит успел заметить потрясенные глаза князя перед тем, как обрушить Авануир на щит Карвалона, развалив его пополам.
Грифон каркнул и заверещал в агонии. Сулех рванула кровавые ошметки мощными челюстями, кромсая мышцы и жилы, ломая кость. Карвалон спрыгнул с умирающего зверя прямо ей на плечо.
Малекит от неожиданности промедлил, и ивресский князь полоснул сапфировым мечом поперек груди Короля-Чародея.
Из раны, подобно крови, закапал расплавленный металл. Малекит удивленно глянул вниз и только потом почувствовал боль.
Карвалон, схватившись за один из шипов Сулех, занес меч для нового удара.
Разозленный Король-Чародей ударил сам, пронзив Авануиром грудь противника. Заговоренная броня вмялась, потом развалилась, и лезвие вышло из спины князя, пустив голубые искры, от которых загорелась одежда и волосы Карвалона. Протянув руку, Малекит подхватил князя, готового упасть. Горящие пальцы прожгли позолоченные доспехи и вошли в тело.
Малекит, зарычав, поднял Авануир, перерубил позвоночник и ребра, разделывая Карвалона как жареного кабана. На Короля-Чародея плеснула кровь, зашипела и испарилась без следа. Исполненный презрения, Малекит выпустил расчлененное тело князя и опустил Авануир, успев отрубить голову падающему трупу.
Сунув меч в ножны, Малекит рукой пощупал рану на груди. Металл, который вырвался на свободу, уже остывал, образуя шов на пробоине. Боль стихла, но урок Малекит запомнил: он не бессмертен.
Глянув вниз, на битву, Король-Чародей увидел стрелу белых тел в красных узорах, рвущихся к цепи армии Имрика, нацеленную точно на узурпатора.
Малекит улыбнулся. Может быть, каинитки убьют Имрика вместо него.
Поднырнув под удар топора, Хеллеброн полоснула правым мечом по белой шкуре-плащу стоящего перед ней крейсийца, отрубив ему руку, а лезвие в левой руке вогнав ему в глаз. Отпихнув ногой падающее тело, она перепрыгнула через чей-то топор и оба клинка всадила в шлем того, кто его держал.
Вокруг нее Невесты Каина визжали хвалу Кроваворукому, сражаясь с крейсийскими телохранителями. Они приседали, уклонялись от полосующих топоров, выбрасывая отравленные клинки, как змеиные жала, ища незащищенных мест. Справа от Хеллеброн одна из Невест была развалена от плеча до живота, на жрицу Каина плеснуло кровью. Хеллеброн облизнулась, радуясь этому вкусу.
Крейсиец переступил через изуродованный труп и взмахнул топором, целя Хеллеброн в шею. Она припала к земле, лезвие свистнуло над ее головой — и в ту же секунду она снова была на ногах и полоснула обоими клинками по горлу противника. Тот свалился, обдав Хеллеброн артериальной кровью, как благословением самого Каина. С колотящимся сердцем она перепрыгнула через упавшего, вогнала меч в спину другого воина.
Над схваткой видна была нависшая фигура — дракон короля-узурпатора, и на спине его сидел этот проклятый каледорец. Она уклонилась от очередного топора, не спуская глаз с Имрика, и отрубила держащие его руки. Без малейшей паузы полоснула мечом по лицу владельца. Бойня вызывала восторг, придавала сил телу, обостряла ум. Чувствуя, как бурлит кровь, как течет по телу тайное варево Каина, Хеллеброн двинулась дальше. Сквозь шум крови, сквозь стук сердца, сквозь звон металла — симфония разрушения, давшая голос дару Каина.
С неестественно обостренными дурманными листьями чувствами, Избранница Каина уходила от всех ударов, а ее клинки превратились в мелькание серебра, оставляющее за собой мертвых и расчлененных врагов. Она билась без участия мысли, реагируя на малейшие движения, и мечи ее будто жили своей жизнью.
Сквозь туман смерти донесся новый звук: чистая нота трубы. Задрожала под ногами земля.
Ударом меча наотмашь уложив очередного крейсийца, Хеллеброн обернулась на звук. Через головы Невест она увидала несущуюся на нее стену белых лошадей с одетыми в серебро всадниками.
Волной плюмажей конского волоса и зеленых вымпелов эллирионцы, опустив копья, налетели на каиниток. В руке Финудела пылало светом древнее копье Мириалит.
От удара каинитки легли десятками, пронзенные копьями и раздавленные скачущими копытами. Финудел бил налево и направо, а его конь бросался в гущу врагов, и каждый удар копыт валил каинитку.
Горя гневом из-за виденных в Котике зверств, эллирионский князь атаковал каиниток с безжалостной свирепостью. Рядом с ним Атиель прорубала серебряным мечом себе путь в гуще врагов, и длинные волосы вились за ней как плащ.
Князь и княжна рвались к серому знамени каиниток, и летучие рыцари следовали за ними. Он встретился взглядом с рассвирепевшей ведьмой — лицо ее покрывала кровь, волосы слиплись. Наклонив в ее сторону Мириалит, князь послал коня вперед.
И все же напор атаки эллирионцев спадал. Окруженный толпой визжащих каиниток с отравленными клинками, Финудел потерял из виду их предводительницу. Он ни на миг не опускал магическое копье, отгоняя обезумевших дикарок.
Каинитская ведьма-предводительница появилась слева, прыгнула на чьего-то коня, сделав сальто в воздухе, и ее клинки оставили на груди всадника красный разрез. С невероятной ловкостью и чувством равновесия она перепрыгнула на другого коня, отрубила голову другому рыцарю и дальше двинулась прыжками с лошади на лошадь, оставляя за собой упавшие тела.
Битва разделила Финудела и Атиель. Он глянул через плечо, с облегчением увидел, что сестра еще сражается, и меч ее поднимается и опускается сверкающими дугами, прорубаясь сквозь толпу каиниток. Ударом сапога в лицо отшвырнув прыгнувшую к нему Невесту, князь направил коня к жрице, убившей стольких его воинов.
Она казалась одержимой, не обращала внимания на раны и порезы на теле. Предводительница каиниток вертелась и скакала, подсекая лошадям ноги и рубя их всадников. Она дралась со странной дикой грацией, ни на миг не останавливаясь, и каждое ее движение приносило верную смерть.
Каинитка не обратила внимания, когда Финудел вырвался из гущи схватки и опустил копье. Прошептав команду коню, он пустил его галопом, нацелив Мириалит на голую спину.
Внезапно на князя упала чья-то тень и его охватил холод. Донеслась жуткая вонь, лошадь в ужасе встала на дыбы. Повернувшись, князь успел увидеть, как вокруг его тела смыкаются когти массивной лапы.
Скрежет разрываемого металла и предсмертный крик эллирионского князя были заглушены ревом Сулех. Малекит взмахнул мечом, и лавина огня сорвалась с клинка, окутав летучих рыцарей. Хвост Сулех сбивал всадников десятками, крушил тела, протыкал костистыми шипами. Облако ядовитого газа вылетало, бурля, из драконьей пасти, ослепляя эльфов и коней и разъедая металл.
Рыцари в ужасе бежали от Короля-Чародея, их панические крики казались ему приглушенными. Он еще пустил магического огня им вслед, сжигая коней и заживо запекая в броне всадников.
Когда Сулех бросилась за убегающими эллирионцами, Малекит увидел, что несколько сот всадников в бегство не обратились. И во главе их была золотоволосая княжна, лицо ее стало маской ненависти. Подняв меч, она дала сигнал к атаке.
Дернув поводья, Король-Чародей направил Сулех к приближающимся летучим рыцарям. Застучали копья в чешую Сулех. Она махнула передними когтями, обезглавив и выпотрошив десятки эллирионцев.
Княжна не попала под удар когтей, и ее клинок оставил на передней лапе Сулех кровавую борозду.
Малекит извернулся, ожидая, когда княжна появится из-под туши драконицы. Сулех зашипела от боли и пошатнулась. Показалась княжна с окровавленным мечом, а из черного подбрюшья дракона струилась кровавая жижа.
Сулех ударила хвостом, попала по коню княжны, превратив животное в кровавую кашу с переломанными костями. Княжна взлетела в воздух и тяжело рухнула, левая нога оказалась вывернута. Малекит набрал темной энергии, готовясь пустить вспышку огня и добить эллирионку, но тут его внимание привлекло движение наверху — какое-то пятно, быстро приближающееся к нему на фоне облаков. Он глянул вверх — массивный красный дракон летел к нему, а на его спине — эльф в золотой броне.