Первым делом необходимо разыскать их тетю и посмотреть — не возьмет ли она их хотя бы на лето? Не может быть, чтобы она была такой плохой, как описывал Сэм. Все-таки она — его родная сестра, а кровь — не водица.
Он поручил секретарше навести справки в Бостоне и скоро получил подтверждение: Джек и Эйлин Джонсы проживают там в пригороде, Чарлстауне, почти на берегу океана. Превосходное место для летних каникул! Воодушевленный, Артур тотчас набрал номер Джонсов в Чарлстауне.
Для Эйлин его звонок оказался полной неожиданностью. Конечно, она читала в газетах о судебном процессе и самоубийстве брата. Однако она не выказала никаких особых чувств и с ходу спросила: может, Сэм оставил ей деньги?
— Очень мало — потому-то я и звоню. — Артур решил взять быка за рога, выяснить ее отношение. Больше ему не к кому было обращаться. — Вы, должно быть, знаете, что у Сэма и Соланж было три дочери: Хилари, Александра и Мегана. Теперь им некуда деться. Я хотел поговорить с вами. Может, вы приютили бы их, на временной или постоянной основе, как вам будет угодно?
Женщина была ошарашена. Какое-то время она молчала, но потом снова раздался резкий, крикливый голос, так непохожий на приятный баритон ее брата:
— Черт побери! Вы что, сэр, шутки шутите? Три девочки?! Да у меня своих-то нет, за каким чертом я посажу себе на шею Сэмово отродье?
— Но они в вас нуждаются. Если вы их возьмете хотя бы на лето, я тем временем подыщу для них вариант. Просто в данный момент им некуда деться.
Артур взывал к сердцу этой женщины, но у нее было другое на уме.
— Я за это что-нибудь получу?
Артур заколебался, но лишь на мгновение.
— Бесспорно, я дам вам деньги на их содержание.
— Это не совсем то, что я имела в виду, но тоже сойдет.
— Ясно, — Артур начал понимать, почему Сэм недолюбливал сестру, но кроме нее, у девочек никого не осталось.
— Трехсот долларов будет достаточно, миссис Джонс? По сотне за каждого ребенка.
— На какой срок? — в ее голосе звучали подозрительность и алчность.
— Пока я не подыщу для них жилье. Несколько недель… месяц… Может быть, до конца лета.
— Только не дольше. У меня, знаете ли, не сиротский приют. И моему мужу не понравится.
Зато ему наверняка понравятся триста долларов. Со временем можно будет вытянуть из Паттерсона и побольше.
— У вас хватит места, миссис Джонс?
— Есть одна свободная комната. Две девочки могут спать на одной кровати, а для третьей тоже что-нибудь придумаем.
— Это Мегана. Нужна детская кроватка: ведь ей только год с небольшим.
Он хотел спросить, умеет ли она обращаться с маленькими детьми и тысячу других вещей, но не посмел. Все равно нет выбора. Приходится уповать на то, что она сделает все от нее зависящее. А девочки так милы, что она непременно проникнется к ним добрыми чувствами.
Когда Артур привез всех троих в Чарлстаун, стало ясно: любви нет и не предвидится.
Накануне он объяснил Хилари, что они поживут до конца лета у тети Эйлин, и попросил служанку уложить вещи. А потом она тоже может уезжать. Он сказал Хилари и Александре собрать свои любимые игрушки. И умолчал о том, что собирается отказаться от квартиры. Тогда не придется вносить квартирную плату, и он сэкономит немного денег. После Сэма остались одни долги — и никаких надежд на новые поступления. Поэтому Артур спешил расстаться со служанками.
Пока он рассказывал сестрам о предстоящем путешествии в Бостон, Хилари буравила его полным подозрения взглядом. После смерти матери былая ее привязанность к дяде Артуру сошла на нет, сменившись холодностью и отчужденностью, но, возможно, это было проявлением сильной душевной боли. А может, и нет. Трудно сказать наверняка.
— Почему вы нас отсылаете?
— Потому что там вам будет лучше. Ваша тетя живет на берегу океана, в Бостоне. Там хоть не так жарко. Летом в Нью-Йорке можно изжариться.
— Но мы вернемся?
— Конечно.
На Артура накатило чувство вины и страха. Вдруг Хилари догадается, что он их обманывает?
— Тогда почему велели Милли упаковать все вещи?
— Они вам могут понадобиться. Будь умницей, Хилари. Разве тебе не хочется познакомиться с тетей?
Старшая девочка неподвижно стояла посреди комнаты, в желтом кисейном платьице с отделкой из белого пике; блестящие черные волосы — как у Сэма — заплетены в две аккуратные косички; в больших зеленых глазах светится ум (это от матери); на ножках — белые гольфы; туфли начищены до блеска. Она сверлила Артура недетским взглядом, словно подозревая, будто он от них что-то скрывает. В каком-то смысле он побаивался этой девочки, такой умной и сдержанной, такой заботливой по отношению к сестрам. Она стоически перенесла весть о самоубийстве отца, почти не плакала и утешала Александру: мол, папа улетел на небо, чтобы встретиться с мамой. Пятилетняя Александра ничего не поняла, но немного успокоилась, так же, как Мегана. У Хилари было такое чувство, будто Соланж, покидая их, возложила на нее заботу о младших.
— Почему мы ни разу не видели тетю Эйлин? Папа ее не любил? — Она была очень смышленой, эта старшая дочь Соланж, и ничего не принимала на веру. Ее глаза сверкали — совсем как у матери…
— По-видимому, они не были близки, но это еще не значит, что она плохая.
Хилари согласно кивнула. Ей не хотелось спешить с выводами. До поры до времени. Но когда они прибыли в Чарлстаун, на ее лице появилось брезгливое выражение.
Это оказался небольшой панельный дом на окраине. Ставни сорваны с петель ураганом; краска облупилась; двор порос сорняками; две верхние ступеньки крыльца сломаны. Хилари поднялась на крыльцо, держа за руку Александру, а Артур нес Мегану. Няня сопровождала их в этом путешествии, но потом собиралась вместе с Артуром вернуться в Нью-Йорк.
Он несколько раз подергал за шнурок звонка и наконец сообразил, что звонок не работает. Тогда он громко постучал в окно, все время чувствуя на себе тяжелый взгляд Хилари, немо вопрошавший: что они здесь делают? Артур не смел взглянуть в ее сторону: было невыносимо видеть в ее глазах — глазах Соланж — выражение укора и затаенного гнева.
Дверь наконец открылась, и показалась женщина с крашенными в белый цвет прямыми волосами, в засаленном халате.
— Что вам нужно?
Она раздраженно рассматривала прибывшую команду; в уголке рта торчала сигарета; она щурила глаза от дыма и не сразу вспомнила, кто они такие. А когда вспомнила, криво улыбнулась и на мгновение стала похожа на Сэма, но именно на мгновение. В дальнейшем уловить какое-либо сходство с братом было невозможно.
— Миссис Джонс?
Сердце у Артура ушло в пятки, и когда они вслед за ней прошли в дом, легче не стало. Сломанный диван, три допотопных стула, явно знавший лучшие времена кофейный столик, обеденный сервиз из пластмассы и телевизор в углу. Изнутри дом производил еще более тягостное впечатление, чем снаружи. Эйлин Джонс явно не перетруждалась, чтобы дом стал уютным и привлекательным для ее мужа.
Субботний день клонился к вечеру; по радио транслировали бейсбольный матч, а по телевизору крутили какой-то фильм. Оттого, что они были одновременно включены, стоял невообразимый шум. Гости замерли посреди комнаты, недоуменно поглядывая друг на друга.
— Хотите пива? — спросила Эйлин Артура, не обращая внимания на племянниц.
Трудно было поверить, что эта женщина — сестра Сэма. Сэм был красив, хорошо воспитан и прямо-таки излучал обаяние. Вместе с Соланж они составляли завидную пару. А эта женщина — жалкая пародия, потрепанная жизнью дешевка. Эйлин выглядела значительно старше своих лет: очевидно, не последнюю роль сыграло пристрастие к спиртному. Возможно, когда-то она была недурна собой, но это осталось в прошлом. Теперь же ее черты были грубыми и уродливыми. Жидкие крашеные волосы слиплись; некогда голубые, как у Сэма, глаза потускнели; под ними набрякли мешки; фигура расплылась от злоупотребления пивом; зато ноги торчали, словно две зубочистки.
Существо из другого мира.
Артур подметил в глазах Хилари выражение ужаса.
— Это Хилари. — Он легонько подтолкнул девочку к тете, но та не шелохнулась и не сдвинулась с места. — А вот Александра, — та скорчила гримасу, почувствовав запах пива, — и Мегана, — эта крошка, единственная из всех, без страха таращилась на странную тетю.
На лицах старших девочек были написаны ужас и отвращение. А когда Хилари увидела их будущую спальню, у нее слезы навернулись на глаза. Эйлин Джонс отвела их туда и бесцеремонно махнула рукой в сторону узкой, продавленной и незаселенной кровати. Сама комната напоминала узкую камеру без единого окна, вмещавшую всего одну кровать и подобие детской кроватки, словно раздобытой на помойке. Эйлин и выудила ее оттуда после телефонного разговора с Паттерсоном.
— Простыни положим позднее, — Эйлин улыбнулась старшей племяннице. — Ты мне поможешь. — Она перевела взгляд на Артура. — Глазенки-то у нее мамашины.
Он растерялся.
— Вы знаете Соланж? — Та никогда не упоминала об их знакомстве.
— Встречались однажды. Сэм тут неподалеку играл какую-то роль…
Внезапно Артур вспомнил. Соланж ненавидела эту женщину, и Сэм тоже. Они заглянули сюда во время его гастролей. Теперь это казалось далеким прошлым — как и все на свете. Артур почувствовал ком в горле.
Как можно оставлять здесь дочерей Сэма и Соланж?
В эту минуту он ненавидел свою жену: это она обрекла их на страдания. Но откуда Марджори было знать, напомнил он себе, тщетно борясь с чувством вины и гнева. Это же только на лето. А потом…
Что же потом? Марджори непреклонна, а он уже прощупал почву везде, где только можно. Обращался и к уже обремененными семьями, и к бездетным коллегам; советовался со всеми подряд…
Хилари безвольно стояла на пороге так называемой спальни. Здесь не было ни шкафа, ни комода, ни стула, ни настольной лампы. Одна только лампочка без абажура, свисавшая с потолка ближе к двери.
— Вы привезли деньги? — деловито спросила Эйлин.