Артуру было неудобно рассчитываться с ней при детях, но он достал из кармана пиджака конверт с требуемой суммой.
— Этого должно хватить на их содержание.
Будучи не столь щепетильной, Эйлин вскрыла конверт и быстро пересчитала банкноты. Тысяча долларов! Если в течение двух месяцев кормить их одними макаронами с сыром, она неплохо заработает.
Эйлин весело улыбнулась девочкам, хлебнула пива прямо из бутылки и, отсалютовав Артуру, с неожиданной точностью попадания бросила окурок в раковину. Ей частенько приходилось проделывать этот трюк.
— Превосходно, мистер Паттерсон. Если будет нужно, я вам позвоню.
— Если вы с мужем не возражаете, я навещу их через несколько недель. Хотел бы посмотреть, как они устроятся.
Хилари не верила своим ушам: неужели он и впрямь оставляет их в этом жутком месте, среди пивных бутылок и незастеленных кроватей? А главное — с этой ужасной женщиной. Если прежде Хилари была отчужденной, теперь она и вовсе обратилась в лед.
— Хилари, я на днях позвоню. И ты не стесняйся, звони, если понадобится.
Она только кивнула, не в силах согласиться со всем этим. На мгновение ею овладело желание убить этого человека. Вместо этого Хилари повернулась к Александре, та тихонько всхлипывала.
— Не будь глупышкой, Акси. Все будет хорошо. Помнишь, дядя Артур обещал, что мы будем играть на берегу океана?
— Да? — хрипло засмеялась Эйлин. — Это где же вы собираетесь играть? На верфи, что ли?
Эйлин была довольна. Тысяча баксов с лихвой вознаградит их за небольшие неудобства. Ничего! Конечно, с маленькой придется повозиться, а пятилетка, кажется, плакса. Зато старшая держит их в руках. Вот пусть она ими и занимается. Может, она также возьмет на себя уборку и приготовление пищи?
Когда автомобиль Артура скрылся за поворотом, Эйлин развалилась на диване с непочатой бутылкой пива и закурила. Нужно будет сходить с Джеком куда-нибудь поужинать.
— Извините, — подошла Хилари с Меганой на руках. — Где можно взять простыни?
— В кладовке. Если они там есть…
Больше ей не понадобилось объяснять. Хилари спокойно взялась за дело. Она разыскала простыни — рваные, но по крайней мере чистые — и постелила их на кровати, где не было ни подушек, ни одеяла. Одну простыню она скатала в валик и положила в детскую кроватку. Из опасения, что стенка может отломаться. Так оно и вышло.
Она отвела Александру в ванную, умыла ее, сменила подгузники Мегане, дала им попить, а потом они тихонько посидели у себя в спальне, грустно поглядывая по сторонам.
— Здесь так противно, — прошептала Акси, так, чтобы не услышала леди с сигаретой и пивом. — Она в самом деле папина сестра?
Хилари кивнула. Как ни трудно, как ни неприятно об этом думать, но эта женщина действительно их тетя и они вынуждены гостить у нее до конца лета. Здесь нет места для платьев и игрушек, поэтому они пока полежат в чемоданах.
В следующий раз Эйлин увидела девочек только в пять часов. Как и следовало ожидать, Хилари взяла инициативу в свои руки.
— Извините. — Она стояла перед теткой — маленький чрезвычайный и полномочный посол с блестящими черными волосами и изумрудными глазами. — Чем мне покормить моих сестер? Они голодны.
Эйлин об этом не подумала. В доме хоть шаром покати. Она заглянула в холодильник — там только пиво, несколько подгнивших лимонов да черствый хлеб. Они с Джеком никогда не ели дома, если могли себе это позволить. Только пили.
— Конечно, детка. Ты кто?
— Хилари.
В глазах девочки было что-то странное, застывшее. Словно жизнь для нее остановилась несколько месяцев назад. Ей всего девять лет, а она перенесла больше горя, чем иные — за всю жизнь.
— Сходи в магазин, купи чего-нибудь. Пару банок тунца…
— Тунца? — Хилари никогда не слышала этого слова. У себя на Саттон-плейс они привыкли к горячей пище — ее готовила служанка, а прежде — мама. Наваристый суп, жаркое, поджаренные как раз в меру бифштексы, шоколадный торт с ванильным мороженым… — Тунец — это рыба?
— Да. Вот тебе деньги. — Эйлин протянула несколько долларов, как будто этого достаточно, чтобы приготовить ужин на троих.
Даже Хилари знала, что это невозможно. Няня давала ей больше денег на мороженое.
— Магазин — на углу, — продолжала Эйлин. — Там сразу увидишь. И купи мне пива.
Она нервничала, когда в холодильнике оставалось всего несколько бутылок.
Хилари взяла с собой сестер — не оставлять же их одних.
В магазине было так же противно, как повсюду в этих местах. Теперь их окружали дома из крошившегося кирпича, с облупившейся штукатуркой. Все здесь обветшало, сломалось, пришло в негодность.
Хилари купила две банки консервированного тунца, банку детского питания, булку хлеба, немного майонеза, масла, полдюжины яиц, бутылку молока и банку пива. Этого хватит на вполне приличный ужин, и она еще сможет из оставшихся яиц и хлеба приготовить завтрак.
Когда она вошла в дом, ухитряясь держать сумку, Мегану и одновременно ладошку Акси, Эйлин встретила ее двумя вопросами.
— Где мое пиво?
— В сумке.
— Достань! — рявкнула Эйлин.
Акси захныкала: она не переносила, когда кто-нибудь кричал на нее или на ее сестер. Мама никогда не повышала голоса, и няня тоже, хотя вообще-то осуждала их родителей и в последнее время говорила о них гадости.
Хилари быстро протянула Эйлин банку с пивом. Та уставилась на нее и задала второй вопрос:
— Сдача?
Хилари отдала ей три цента. Эйлин швырнула их девочке в лицо, едва не попав в глаз.
— Это еще что такое? Тут, знаете ли, не Парк-авеню! Где, черт возьми, остальные деньги? — Казалось, она забыла о тысяче долларов, оставленных на их содержание.
— Я купила продукты на ужин, — объяснила Хилари. — И еще на завтрак останется.
— Когда я решу, что нужно покупать что-то на завтрак, я так и скажу. Ясно? Чтоб в следующий раз не смела столько тратить!
Хилари опешила. И потом, когда она готовила ужин, у нее дрожали руки. Но она все-таки справилась и уже через десять минут поставила перед сестрами еду. Яйцо всмятку, тост и детское питание для Меганы, бутерброды из тунца с майонезом для них с Акси и по большому стакану молока для всех троих, которое они с удовольствием выпили. Девочки сильно проголодались и вымотались с дороги — особенно если учесть оказанный им «теплый» прием.
Хилари не пригласила тетку к столу; впрочем, та и не выказала интереса. Они поужинали у себя в спальне. Грохот одновременно включенных радиоприемника и телевизора мешал разговаривать, а присутствие Эйлин угнетающе действовало даже на малышку.
Когда после ужина Хилари собрала посуду в раковину и начала мыть, пришел муж Эйлин, и на Хилари напал еще больший страх. Это был огромный, грузный субъект с могучими плечами и руками, в рабочих штанах и майке; от него разило алкоголем, запах доходил до кухни. Едва появившись на пороге, он с ходу начал орать на Эйлин, однако не успел ударить: она быстренько предъявила конверт — якобы со всей суммой — пятьсот долларов. Его физиономия расплылась в улыбке. Джеку даже в голову не пришло, что жена утаила от него добрую половину денег, спрятав среди старых чулок.
— У-у-у, крошка, ты только глянь! Какая роскошь! За что это?
— А вон за тех, — Эйлин махнула рукой куда-то назад, и вдруг Джек заметил на кухне Хилари.
— Это еще кто?
У него было на редкость тупое выражение лица и маленькие поросячьи глазки. Хилари сразу его возненавидела, он показался ей даже хуже Эйлин — настоящий бандит.
— Помнишь, я говорила тебе об отпрысках моего братца?
— Который задушил свою жену?
— Он самый. Так вот, они приехали.
— Сколько мы будем их держать?
Муж Эйлин смотрел на Хилари как на неодушевленный предмет, кусок мяса. Несмотря на свалившуюся им кучу денег, их приезд явно не привел его в восторг.
— Несколько недель — пока адвокат не подыщет для них какую-нибудь хибару.
Вот, значит, как! Хилари вздрогнула, услышав новость. Перед своим отъездом Артур ничего не объяснил, и она забеспокоилась: что с их квартирой?
Эйлин скалилась — рот до ушей, — глядя на своего благоверного. Ей, точно так же, как и ему, не было дела до детей в задней комнате. Словно они и не существовали.
— Котик, пошли сегодня на танцы?
Оба явно в подпитии, но Хилари показалось, что Джек Джонс отнесся к этой идее положительно. У него были лоснящаяся физиономия, редеющая шевелюра и мясистые руки.
— Мелюзгу можно оставить одну?
— Конечно, почему нет? Старшая все умеет.
— Все? — Джек осклабился и подвинулся ближе к жене. Хилари с ужасом догадалась, что он подразумевает что-то неприличное. Но Эйлин только расхохоталась и привлекла его к себе.
— Брось, старый козел… блудливый морской волк… Ей всего девять лет. — Она, все так же хохоча, прижалась к мужу; тот впился в ее рот жадным поцелуем и засунул ей руку за пазуху.
— Сколько тебе было, когда ты начала? — спросил Джек, оторвавшись от жены.
— Тринадцать, — с притворной скромностью ответила она, но оба прекрасно знали, что это ложь. Эйлин ухмыльнулась и пошла за пивом. И вдруг заметила Хилари сквозь открытую дверь кухни. — Ты это что подглядываешь, гаденыш этакий?
— Я мыла посуду… Извините…
— Марш в свою комнату! — завопила Эйлин, хлопая дверцей холодильника. — Чертово отродье!
Она так и знала, что с ними хлопот не оберешься. Но пока Джек не возражает, они все-таки приносят деньги.
В восемь часов Джонсы ушли. Мегана с Александрой уже спали в узкой, без притока свежего воздуха комнатенке, а Хилари лежала в темноте и думала о матери. Мама ни за что не допустила бы ничего подобного. Ни в коем случае! Она дала бы Эйлин нагоняй, забрала бы дочерей и как-нибудь где-нибудь устроила для них настоящий дом. Она, Хилари, так и сделает. Да. Обязательно что-нибудь придумает… найдет способ убежать… и куда… и еще деньги… Она не позволит издеваться над своими маленькими сестренками и сделает все, чтобы защитить их. А пока нужно держать их подальше от Джека с Эйлин, развлекать играми в спальне или на поросшем сорняками дворе. Хилари станет готовить им пищу, купать их, чинить одежду. Она лежала и думала обо всем этом, пока ее не сморил сон. А когда проснулась, было уже утро. Ее разбудила Мегана: испачкала пеленки.