андры.
— Спасибо, мне ничего не нужно… Есть надежда, что вы найдете моих сестер?
— Да. Последняя информация о Хилари относится к тому времени, когда она явилась в офис Артура Паттерсона, чтобы узнать адреса — ваш и вашей младшей сестры. Должно быть, она хотела сама разыскать вас, но из этого ничего не вышло. Хилари возложила на Паттерсона вину за развал семьи. Думаю, она его ненавидит. И это понятно: так сложилась ее судьба. О Мегане мы пока ничего не знаем. По-видимому, самые тяжкие испытания выпали на долю Хилари.
И он рассказал Александре все, что знал. Глаза молодой женщины наполнились слезами. Боже, через что только не пришлось пройти ее старшей сестре! Александра представила себе, что такое случилось с ее собственными дочками, и чуть не разрыдалась. Неудивительно, что Хилари ожесточилась. Бедная Хилари! Всеми забытая, поруганная, брошенная на произвол судьбы!
— После визита к Паттерсону ее след затерялся, но мы ведем интенсивные поиски. Однажды нам показалось, что она попала в поле нашего зрения, но это оказалось ошибкой. Мы обязательно найдем ее!
— Господи, какой ужас! — Александра утерла слезы. Джон передал ей папку. Страшные факты! Ее лицо исказила боль. — Как она все это перенесла?
Александра почувствовала себя почему-то виноватой за такую разницу судеб. Почему, ну почему все так случилось? Кто во всем виноват?
— Не могу вам сказать. Повороты судьбы не всегда объяснимы, миссис де Мориньи.
— Понимаю.
Похоже на калейдоскоп, подумала Александра. Стоит чуточку повернуть — и те же самые цветные стекляшки складываются совсем в другой узор. Только что вы любовались прекрасными цветами — и вот уже скалятся демоны, изрыгая языки пламени. Ах, как несправедливо, что Хилари пришлось жить среди демонов! Среди жадных и завистливых, мстительных и ожесточенных…
Она с видимым усилием вернулась мыслями к Джону Чепмену.
— Чем я могу помочь?
— В данный момент — ничем. Разве что вспомните что-либо важное. Но ваши воспоминания относятся к слишком далекому периоду. Не думаю, что от них может быть какой-то толк. Я обязательно поставлю вас в известность, если мы отыщем ваших сестер. Мистер Паттерсон просит вас троих собраться в его особняке в Коннектикуте. Это — его предсмертное желание.
Весьма благородное желание… если подумать, сколько горя он им причинил… если вспомнить тернистый путь хоть бы только Хилари…
— Какой он? Я его совсем не помню.
Отца она тоже не помнила. В папке хранились фотографии Сэма Уолкера. Он был поразительно красив и невероятно удачлив. А мама… Смеющаяся молодая женщина со струящимися по плечам медно-рыжими волосами… Младшая дочка Александры на нее похожа.
Вот еще один снимок: Александра и Хилари в одинаковых белых платьицах и черных лакированных туфельках. Мама держит в руках белый сверток: их сфотографировали на пасху, вскоре после рождения Меганы, на фоне их дома на Саттон-плейс. Александра не узнала этот дом, вроде его и не было никогда.
— Мистер Паттерсон стар и очень болен, — ответил на ее вопрос Чепмен. — Ему осталось недолго… У него одно желание: перед своей смертью собрать вас вместе. Для него это много значит.
— А если он не доживет?
— Он отдал распоряжение продолжить поиски и все-таки устроить вашу встречу. Его страстная мечта — лично участвовать в этой встрече.
Александра понурилась. Он все предусмотрел. Жаль, что это не произошло тридцать лет назад. Жизнь Хилари могла бы сложиться по-другому.
— Раз он был таким близким другом наших родителей, почему же не взял нас к себе?
— Не знаю. Кажется, его жена была против, и у него не хватило духу пойти наперекор. Он очень раскаивается. Бывает, мы совершаем непростительные ошибки, но понимаем это задним числом. — Джон набрался смелости и задал ей главный вопрос Артура Паттерсона: — Вы счастливы, Александра? Простите, что я спрашиваю…
Она улыбнулась сквозь слезы.
— Да, очень. Мне всю жизнь везло. Бог послал мне чудесных родителей. Пьер де Борн был прекрасным человеком, я его очень любила. И он меня. А мама… Вы ее видели. Это необыкновенная женщина! Мой самый близкий друг и союзник. Для нее это тяжелый удар. Чего ей стоило рассказать мне о прошлом! Особенно таком… — Александра вздохнула и посмотрела Чепмену в глаза. — Кто-нибудь знает, за что отец убил мою мать?
— Точно — нет. Кажется, они крупно поссорились. Он был пьян. Защита ссылалась на временное помрачение рассудка. Мистер Паттерсон до сих пор утверждает, что Сэм, ваш отец, обожал свою жену. Не всегда можно объяснить поступки, совершенные в приступе ярости или безумия.
Александра кивком головы подтвердила это. Она снова подумала о Хилари, потом о Мегане.
— Хочу надеяться, что с Меганой все в порядке. И с Хилари тоже. — Она как будто заново обрела их и относилась к ним как к своим детям. — У меня самой две дочери: Аксель и Мари-Луиза. Странное дело — Мари-Луиза похожа на Хилари. И еще: надо ж так случиться, что я вернулась на родину своей мамы!
У Чепмена был наготове еще один трудный вопрос:
— Вы что-нибудь рассказали мужу?
— Анри этого не понять. — Она печально покачала головой. — Он не простит моих родителей за то, что они скрыли от него факт моего удочерения. Пока вы не нашли сестер, не стоит его расстраивать.
Она всю ночь об этом думала и пришла к такому решению.
— А когда мы их найдем…
— Тогда придется сказать. Я же не могу отправиться в Америку за новой шляпкой?!
— Вы его ведь не обманывали, просто сами ничего не знали.
— Он сочтет, что его обманули мои родители. Он-то думал, что женится на дочери графа де Борн! Для Анри очень много значит чистота крови. Девять веков подряд его предки свято блюли ее. Брак с дочерью убийцы и фронтовой жены — не совсем то, что согласуется с его взглядами.
Про себя она подумала: может, оно и к лучшему, что у них нет сына. Он не простил бы ей наследника сомнительных кровей. Впрочем, он и так не простит.
Джон сочувственно смотрел на Александру. Кажется, ее муж — человек тяжелого нрава.
— Он свыкнется. Вы давно женаты, и он вас любит. Это много значит.
— Не для всякого, мистер Чепмен.
И как он может быть уверен, что Анри ее любит? Она и сама-то иногда сомневается. Просто он считает ее своей собственностью — такой же, как предмет обстановки эпохи Людовика XVI или картина старинного мастера. Что, если бы полотно Веласкеса вдруг оказалось подделкой? Позволил бы он ей по-прежнему висеть в гостиной? Вряд ли. Закоренелый педант! А ее происхождение оказалось не без темных пятен. Нетрудно представить его реакцию на такую весть о жизни супруги.
Сидя рядом с Александрой в уголке вестибюля отеля «Бристоль», Чепмен чувствовал, как в нем растет симпатия к этой женщине. Она такая милая и застенчивая, с добрыми глазами. Доброта — вот чего он всегда искал в женщине. Изящная, нежная, деликатная… Хоть бы предпринятое Артуром расследование не причинило ей вреда! Она этого не заслужила.
— Александра, давайте пообедаем вместе. Ничего, что я так запросто?
Она рассмеялась.
— Вам известны сокровенные тайны моей жизни. Неужели я стану требовать, чтобы вы величали меня титулом моего мужа?
— У него тоже титул?
— Ну как же: барон Анри Эдуард Антуан Ксавьер сент Брумер де Мориньи. Чудное имечко, не правда ли?
Смех сделал Александру моложе. К тому же он прозвучал разрядкой в напряженном разговоре.
— И все это умещается в его водительских правах?
Она прыснула, но тотчас вновь посерьезнела.
— А вы, мистер Чепмен? Что вы обо всем этом думаете? Вы умный человек. Наверное, вас это шокирует?
— Меня уже давно ничто не шокирует. Что же касается этой истории, то я просто зверею при мысли о том, сколько жизней губит одна неконтролируемая вспышка страстей. Пожалуй, я предпочел бы не ворошить тлеющие угли. Но не мне решать. Кто знает, может, вы принесете друг другу утешение. Вам ведь не безразлично?
Александра жестом подтвердила: нет, ей не безразлично.
— Я смутно помню Хилари… отдельные моменты… После того, как мама мне все рассказала, в голове то и дело вспыхивают отрывочные воспоминания. — Она вздохнула. — Бедная мама! Для нее это тяжелый удар.
— Для вас тоже. — Джону захотелось погладить руку Александры, но он не решился. — Простите, что причинил беспокойство.
— Еще не причинили.
Вот когда он разыщет остальных…
— Могу я пригласить вас пообедать со мной — несмотря на всю эту историю?
Ему нравилась Александра и хотелось лучше узнать ее. Джон убеждал себя, что им движет желание как можно подробнее отчитаться перед своим клиентом. Но дело-то не только в этом. Разрозненные стеклышки начали складываться в узор. Она красива. Он испытывает к ней неподдельную симпатию…
Какие-то несколько секунд Александра колебалась, прикидывая возможные последствия. Но, пожалуй, это не причинит особого вреда.
— С удовольствием.
— У вас есть какие-нибудь пожелания? Я давно не был в Париже и не знаю, каким ресторанам нынче отдают предпочтение.
— Тем же, что и раньше.
Она с улыбкой встала. Джон убрал папку в «дипломат». Александру подмывало попросить у него фотокарточку с сестрами, но, должно быть, она ему еще пригодится.
Продолжая беседу, они пошли к выходу. Джон настаивал, чтобы она называла его по имени. И вдруг заметил новый блеск в ее глазах.
— Меня неожиданно осенило… Раньше я не задумывалась, почему в нашем семейном альбоме нет моих фотографий в младенческом возрасте. Я принимала это как должное.
— У вас не было повода для сомнений. Так куда бы вы хотели пойти?
— Давайте отправимся в «Ритц». Там вечно собираются старушки.
Обоим стало весело. Джон предложил ей руку, и Александра охотно оперлась на нее.
— Звучит заманчиво.
— На их фоне я кажусь себе жутко молодой и привлекательной.
— Вы и так молоды и привлекательны. Неужели не смотритесь в зеркало?
— Я только и замечаю, что морщинки.
Разумеется, это были одни лишь слова. Александре нельзя было дать и тридцати, у нее были гладкая кожа и шелковистые волосы. Правда, Джон представлял ее несколько иначе.