Ребекка продолжала терзаться страхом. Они проговорили далеко за полночь. Ребекка настаивала на том, чтобы продолжать хранить тайну, а Дэвид считал, что их долг — просветить Мегану. Потребовался еще один день, чтобы принять решение.
После их звонка у Джона гора упала с плеч. Все это время он томился неизвестностью, но не хотел уезжать, не узнав результата, и уж подавно не хотел оказывать на них давления.
Ребекка пригласила его в их дом в Тибуроне, и они долго беседовали втроем. Ребекка так и не смогла успокоиться, зато Дэвид был настроен решительно и оказал Джону солидную поддержку. Единственное, на чем они настаивали, это позволить им самим сказать Мегане — при личной встрече. Через две недели она приедет на каникулы. Они ей все скажут и сразу известят Джона, что он может увидеться с Меганой и назначить встречу сестер. Ему ничего не оставалось, как согласиться. Все козыри — в их руках, да и по-человечески ему хотелось максимально учесть их желания, ради них самих и ради Меганы.
В конце недели он вернулся в Нью-Йорк и отчитался перед Артуром Паттерсоном, чье состояние тем временем резко ухудшилось. Он даже перестал ездить на работу. Джон объяснил, что разыскал Абрамсов, но они попросили о двухнедельной отсрочке, чтобы лично сказать Мегане. У Чепмена не было выбора. Как порядочный человек, он не мог давить на них в столь деликатном вопросе. Артур был вынужден согласиться. Только бы дожить!
— Каковы будут ваши следующие шаги? — спросил он Джона.
— Подожду их звонка. Повидаюсь с Меганой и устрою встречу сестер. Александра готова приехать в любой момент. Теперь мне предстоит разговор с Хилари. Я хочу это сделать в последнюю минуту. — Интуиция подсказывала Джону, что чем меньше времени он даст ей на размышление, тем лучше. — Если что-нибудь случится раньше, дам вам знать.
— Спасибо, Джон. Вы блестяще справились с заданием. Я поражен результатами.
— Я сам поражен, — улыбнулся Джон.
Он и вправду не верил, что найдет сестер, во всяком случае так скоро. Еще несколько недель — и они снова будут вместе. Его работа будет окончена. Скорее всего он почувствует себя опустошенным, испытав облегчение. Элоиза права: закрыв дело, он избавится от наваждения.
Глава 25
Абрамсы дали о себе знать через две с половиной недели. По напряженно звучащему голосу Дэвида Джон догадался, что разговор с Меганой был не из легких.
— Она держалась молодцом… — Дэвид запнулся, но, справившись с волнением, продолжил: — Мы гордимся нашей дочерью… всегда гордились. Она обещала позвонить вам по возвращении в Кентукки.
— Я не мог бы поговорить с ней прямо сейчас?
Дэвид с кем-то посовещался и передал трубку. Джон сразу же узнал этот тембр, эти интонации — точь-в-точь как у Александры, только без акцента.
— Мистер Чепмен?
— Да.
— Это потрясающая новость, — голос звучал деловито, но доброжелательно.
— Мне очень жаль.
— Что ж поделаешь. Вы хотели мне что-то сказать?
— Да. Перед вашей встречей с сестрами я хотел бы увидеться с вами в Кентукки. Когда вы сможете приехать в Коннектикут?
— Это я узнаю, только когда вернусь. Вдруг у меня изменился график работы? Позвоню вам оттуда.
— Буду весьма признателен.
И она сдержала обещание: позвонила прямо в день приезда. Значит ли это, что она жаждет увидеть сестер, или это ее обычный стиль?
Мегана изъявила готовность встретиться с ним в Кентукки в воскресенье с часу до пяти. Что касается Коннектикута, то она сможет выбраться на пару дней — через три недели. Никак не раньше.
Чепмен поморщился. Проживет ли Артур Паттерсон еще три недели? Он поделился с Меганой своими сомнениями.
— Попробую договориться с кем-нибудь из коллег, но это даст нам всего несколько дней. У нас жуткая нехватка медицинского персонала. Сами увидите.
— Но через три недели вы наверняка приедете?
— Да. Если не случится что-то уж совсем из ряда вон выходящее.
— Понятно.
Для женщины, которой исполнился тридцать один год, Мегана была слишком деловита и сильно отличалась от своих сестер. Целеустремленная натура. Ее воспитали в другой системе ценностей. Она считала своим призванием помогать обездоленным и бедным.
У Александры не было повода задумываться о таких вещах. Хилари всю жизнь боролась за собственное выживание.
Поразительно, какие они разные!
Джону припомнилось кое-что, сказанное Александрой во время его пребывания в Париже: едва заметный поворот калейдоскопа — и вот уже новый узор; вместо демонов — сияющие горные вершины.
Они условились встретиться в Кентукки в субботу, после обеда, и поговорить у нее в больнице, во время «форточки». А встречу в Коннектикуте назначить на первое сентября. Джон тотчас позвонил Артуру, а утром следующего дня Александре на Ривьеру. Было плохо слышно, но потом помехи устранили, и они смогли поговорить.
— Уже? — изумилась она. — Вы нашли обеих? И где же пропадала Мегана?
Джон усмехнулся. Александра уже говорила о младшей сестре так, словно они никогда не теряли друг друга из виду. Вроде одна лишь уезжала на каникулы.
— В настоящее время она — врач в Кентукки.
— О Господи! А с Хилари все в порядке?
— Да. Я ее видел.
— Она согласна приехать первого?
Александра затаила дыхание. Джону пришлось разочаровать ее.
— Не хочу давать ей время на раздумья. Позвоню в последний момент.
— А вдруг она куда-нибудь уедет?
— Не волнуйтесь, из-под земли достану.
Они посмеялись и вскоре закончили разговор. Александра поспешила сообщить матери. Та отдыхала неподалеку в Антибе, в своем любимом отеле «Мыс». Анри сжалился и разрешил ей навещать дочь и внучек.
— Мама?
— Да, милая, что случилось?
Запыхавшаяся, Александра в эту минуту напоминала одну из своих дочерей.
— Он нашел — и одну, и другую!
— Что «одну и другую»? — Маргарет только что встала и теперь просматривала «Геральд трибюн» за утренним кофе. Что могла потерять Александра такого, что пришлось искать чужим людям? — О чем ты говоришь?
— О моих сестрах! Чепмен нашел обеих!
Александра была вне себя от счастья, а у Маргарет кровь застыла в жилах. Наверное, втайне она надеялась на неуспех розысков.
— Вот и отлично. — Однако в ее голосе не было радости. — Как они поживают?
— Младшая стала врачом, а Хилари работает в телекомпании в Нью-Йорке.
— А ты — баронесса. Блестящее трио! Вас только в кино снимать!
На самом деле Маргарет было вовсе не до шуток, и Александра это знала.
— Не волнуйся, мама. Ты же знаешь: это ничего не изменит.
Если бы она могла быть уверена! Маргарет тревожилась точно так же, как Ребекка.
— Когда состоится встреча?
— Первого сентября. Мне только что позвонили. Я лечу в Коннектикут.
— Что ты скажешь Анри?
— Не знаю. Может быть, что еду с тобой… или по твоему поручению?
— Он не поверит.
— Но не могу же я сказать правду? Что-нибудь придумаю.
Через пять минут после окончания разговора Маргарет сама позвонила дочери.
— Я лечу с тобой.
— Что? Мама!.. Это невозможно.
— Почему?
Маргарет приняла решение, которое показалось ей панацеей от всех бед. Она обеспечит Александре алиби перед мужем и будет держать ситуацию под контролем, когда сестры встретятся.
— У тебя же все расписано на месяц вперед! Собиралась на две недели в Рим.
— Ну и что? Съезжу в октябре или на обратном пути из Нью-Йорка. Я всего лишь хотела повидаться с Маризой и купить приличную обувь. Но мне гораздо интереснее скатать с тобой в Америку. Если не возражаешь…
— Ах, мама! — Из глаз Александры брызнули слезы. Она понимала мамины страхи, но считала их беспочвенными. Ни одна живая душа: будь то муж, друг или сестры — не заменит матери. — Ну конечно, я очень рада! Просто это создает массу неудобств…
— Не смеши. Да я тут изведусь — все буду думать, как ты там. — Ей внезапно пришла в голову еще одна безумная мысль. — Давай возьмем Аксель и Мари-Луизу!
Александра просияла. Ей так не хотелось, пусть даже на несколько дней, расставаться с дочерьми! И Анри будет нечего возразить против семейной экскурсии.
— Мама, ты гений! Вы останетесь в Нью-Йорке, а я съезжу в Коннектикут. Потом присоединюсь к вам, и мы прекрасно проведем несколько дней в Нью-Йорке. Оттуда сразу полетим в Париж. Девочкам в школу одиннадцатого.
— Вот и чудесно. Звякну в «Пьер», закажу апартаменты. А ты позаботься о билетах на самолет. Когда нужно вылетать?
— Первое — пятница… Хорошо бы в четверг, тридцать первого августа.
— Превосходно. Значит, я закажу номер на десять дней. Потом можно будет внести коррективы.
— Мама… — В горле Александры застрял ком размером с кулак. — Я тебя люблю!
— Все будет хорошо, родная. — Впервые после посещения Джона Чепмена Маргарет в это поверила.
Александра тянула с объявлением мужу о своих планах до последнего момента. И наконец сказала — они рядышком загорали на террасе:
— Мама просит меня съездить с ней в Нью-Йорк. В конце лета.
Она постаралась произнести это как можно беспечнее, но Анри тотчас насторожился. Он еще не простил ей парижского проступка. Они больше не говорили об этом, но Александра чувствовала, что он затаил зло.
— Это еще зачем?
— Просто так. У нее там дела. Какие-то капиталовложения… Она хочет взять нас с собой: меня и девочек.
— Но это же курам на смех! Что за поездки в Нью-Йорк в конце лета?
Он не доверял им обеим. Ясно — это заговор!
— Но это же в самом конце августа. Представляешь, сколько впечатлений для Аксель и Мари-Луизы?
— Чепуха. Поедешь в Нью-Йорк в другой раз. Зимой. И без детей.
От его резкого тона у Александры побежали мурашки по спине. Но все равно никакая сила не удержит ее от поездки!
— Я еду, Анри. Вместе с мамой. И с девочками.
Он сел на топчане.
— Александра, тебе не кажется, что ты слишком много себе позволяешь? Разреши тебе напомнить, что здесь я принимаю решения — и за тебя, и за детей.