— Ты полагаешь, что он придаст этому значение? Маргарет понимала, что Александра ждет поддержки, но не могла ободрить ее. Зять наверняка воспримет все это как чудовищную несправедливость.
— Если он тебя любит, то ему должно быть это все равно. Но думаю, что он будет шокирован. И, честно говоря, я не считаю, что ему обязательно надо говорить. Мы с твоим отцом обсуждали это обстоятельство, когда ты собиралась за него замуж, и решили, что оно несущественно. Мы тебя любим, а что было тридцать лет назад, никого не касается. В том числе и твоего мужа.
— Но это так нечестно, маман. Я обязана ему сказать, разве нет?
Александра еще не ответила себе на многие вопросы.
— Зачем? Зачем его понапрасну расстраивать? Маргарет пыталась говорить спокойно, но вся история превращалась в кошмар.
— Потому что факт, что я являюсь дочерью графа де Борне, для него очень важен, маман. Анри помешан на всех этих родословных, и ты это знаешь. Он с трудом мирится с тем, что ты американка, и то лишь из-за прекрасной репутации твоей семьи. Как теперь сказать ему, что мой отец был актером, убил мать неизвестного происхождения, то есть я — дочь безродного убийцы и самоубийцы, чистой воды американка, имеющая к тому же двух сестер, о которых ничего не знаю… — Александра невольно усмехнулась. Ситуация сложилась трудная. — Честно говоря, я думаю, что его хватит удар. И если он выживет, то разведется со мной. И заберет у меня дочерей, уж он постарается это сделать. А если я ему не скажу, то поступлю нечестно.
— Не глупи, Алекс. Сейчас ведь не раннее средневековье. Какое значение для современного человека имеют все эти титулы и родословные? Однако я все же считаю, что тебе не следует ему говорить.
— Ты не знаешь моего мужа. Если я ему скажу, он, может быть, оставит мне девочек, но остальное гораздо менее предсказуемо. Особенно учитывая его политические устремления. Господи, да он просто умрет… А если он узнает каким-то иным образом — не от меня?..
Александра принялась расхаживать по комнате. Маргарет, разделяя ее опасения, продолжала:
— Послушайся меня. Ничего не говори ему.
— А если он узнает? Если произойдет скандал? До сих пор я сама почти ничего не знала. Но теперь как я могу ему не сказать? Это будет обман.
— Не будь такой наивной… — Маргарет отпила изрядный глоток виски и посмотрела на дочь. — Нельзя же всегда быть идеальной женой. Надо иногда подумать о себе. Неразумно было бы признаваться Анри. Ничего, кроме множества проблем, это тебе не даст.
Александра не могла не согласиться с матерью. Риск был слишком велик. Можно было потерять все: мужа, детей, налаженную семейную жизнь.
— Но предположим, я захочу повидаться с сестрами?
Как я это объясню? Как мне улизнуть для этого в Америку?
Я же не могу сказать, что еду к тебе на ленч, и исчезнуть на пять дней!
— А у тебя уже появилось такое желание? — спросила Маргарет с ноткой разочарования в голосе, однако Александра покачала головой:
— Не совсем… но если появится, я не знаю, что сказать мужу.
Маргарет считала, что Александре вовсе не следует участвовать в такой встрече, ее мучили опасения, что кров-нос родство может проявить себя и дочь будет для нее в какой-то мере потеряна. Но, будучи достаточно мудрой, она этого не высказала.
— Мне кажется, что тебе не нужно ему ничего говорить. Вообще ничего. Умнее всего будет промолчать.
Маргарет нацарапала на бумажке название гостиницы, в которой остановился Джон, и номер его телефона.
— Мистер Чепмен ждет твоего звонка, чтобы все тебе объяснить. Если хочешь, можешь позвонить ему в «Бристоль».
— А зачем он приехал?
После короткого колебания Маргарет ответила:
— Чтобы увидеться с тобой.
— Он ради этого прилетел в Париж? Маргарет в ответ молча кивнула.
— Тогда я ему позвоню. Уж это я сделать обязана.
Александра положила листок в сумочку и посмотрела на часы. Было уже начало шестого. Давно пора было возвращаться домой. Ленч у матери затянулся, но эти послеполуденные часы принесли столько удивительных, неожиданных открытий…
Маргарет проводила Александру до двери и при расставании крепко обняла ее. Александра посмотрела ей в глаза, не скрывая слез.
— Мамочка, знай, что я тебя очень-очень люблю.
— Ты всегда будешь моей дочкой.
Обе долго стояли, обнявшись, и плакали. В машине, по пути домой, Александра никак не могла собраться с мыслями. Ей все время слышался голос из далекого прошлого: «Акси… всегда помни, как сильно я люблю тебя!..»
Глава 21
Всю дорогу до дома Александра не могла оправиться от шока. Все рассказанное матерью не укладывалось в голове, казалось чем-то нереальным. Она пыталась вспомнить то, что было давно-давно… женщину с рыжими волосами… и маленькую девочку по имени Хилли.
— Ты опоздала.
Анри ждал супругу в ее кабинете. Александра вошла туда с таким чувством, будто на плечи ей давили свинцовые гири.
— Извини, я…
Увидев суровое лицо мужа, Александра вздрогнула, словно очнулась ото сна. Анри же смущение жены воспринял как доказательство ее вины.
— Мама хотела посоветоваться со мной насчет кое-каких документов… Я не думала, что это займет столько времени, — поспешно стала оправдываться Александра. — Извини, Анри.
Александра повернулась к нему со слезами на глазах. Но Анри, похоже, ей не верил.
— Где ты была?
— Я же тебе сказала…
Руки у Александры дрожали, когда она вешала свой жакет на вешалку. Анри невольно заставил ее чувствовать себя предательницей.
— Я была у мамы.
Она пыталась придать своему голосу уверенность, но ей это плохо удавалось.
— До сих пор?! Сейчас шесть часов! — возмутился Анри.
Александру, у которой нервы были на пределе, вдруг охватило раздражение. Сейчас ей как никогда нужен был покой и уединение, чтобы подумать, осознать… вспомнить.
— Послушай, я очень сожалею, что опоздала, но ничего страшного ведь не произошло? Неужели я не могу провести несколько часов со своей матерью?
Анри несколько смягчился, но все еще выглядел раздраженным.
— Постарайся, чтобы это больше не повторялось. Не понимаю, почему она тебя так задерживает? Она же знает, что у тебя много важных обязанностей.
Александра сжала зубы, чтобы не ответить ему грубостью. Мама задержала ее, чтобы сказать, что она была дважды удочерена, что у нее есть две сестры, о которых она совершенно забыла… Мелочи. Ничего такого…
Она поспешно переоделась в черное шелковое платье, надела тонкие черные чулки и черные атласные туфельки, умылась, нанесла вечерний макияж, причесалась, положила в черную атласную сумочку губную помаду и пудреницу и спустилась вниз, в вестибюль.
Все приготовления к очередному званому вечеру заняли у нее двадцать минут. До отъезда она едва успела пожелать спокойной ночи девочкам, и когда прощалась с ними, то чуть не плакала. Глядя на дочерей, Александра подумала о сестрах, которых почти не помнила.
— Не обижайте друг друга, — шепнула она, целуя Мари-Луизу. — Вы не представляете, как вам повезло, что вас двое.
«Везением можно считать и их жизнь, протекающую в окружении любящих людей, в комфорте и безопасности, — подумала Александра. — Мне самой тоже повезло, что меня удочерили такие замечательные люди».
Александра посмотрела на мужа и вдруг вся сжалась, словно ее совесть была нечиста.
— Почему твоя мать не обращается со своими проблемами к адвокату или банкиру? — спросил Анри раздраженно, пока они ехали в ресторан, где должен был состояться ужин с его новыми знакомыми.
Александра с отсутствующим видом глядела в окно.
— Она думала, что я ей помогу.
Анри рассмеялся, будто услышал из уст жены что-то абсурдное.
— Она могла бы в крайнем случае обратиться ко мне. Я лучше тебя разбираюсь в делах.
Однако Анри прекрасно знал, что Маргарет никогда бы к нему не обратилась. Они едва терпели друг друга.
По прибытии в «Тальвент» Анри принялся представлять жене тех гостей, которых она не знала.
В ресторане собирался «весь Париж»: мужчины в темных костюмах и красивые, элегантно одетые женщины. Зал поражал изысканной обстановкой и обилием свежих цветов. Сюда был открыт доступ только элите, но и ее представителям иногда приходилось подолгу ждать возможности заказать столик.
Это был любимый ресторан Анри. Он получал удовольствие, бывая здесь с супругой, друзьями и компаньонами. Люди, участвовавшие в ужине в этот вечер, являлись его потенциальными политическими сторонниками.
Александра понимала чрезвычайную важность мероприятия, но, как ни старалась, не могла сосредоточиться на беседе.
К концу вечера она чуть не плача под уничтожающим взглядом мужа отчаянно пыталась поддерживать разговор.
— Простите, что вы сказали? — в который раз за вечер переспрашивала она. До нее совершенно не доходило, что говорит собеседница: про юг Франции или про своих детей? — Извините, ради бога…
Глаза у Александры наполнились слезами. Она приложила к глазам салфетку, притворившись, что закашлялась. Время тянулось ужасно медленно, ужин казался ей бесконечным.
Когда они покидали ресторан, Анри был в ярости.
— Как ты могла? — упрекал он жену по пути домой. — Твое отношение к присутствующим было просто оскорбительным.
— Мне очень жаль, Анри… Я себя неважно чувствовала… Не могла сосредоточиться… Я…
Но все ее мысли вертелись вокруг Джона Чепмена, проживающего в «Бристоле». Ем хотелось позвонить ему.
— Раз ты себя плохо чувствовала, не надо было вообще ездить со мной. Ты только навредила делу. Анри никак не мог успокоиться.
— Прости… Я старалась… правда старалась… По щекам Александры катились слезы. Ей было совестно, что она подвела мужа, но голова у нее теперь была занята массой других проблем.
— Тебе нет оправдания!.. — бушевал Анри. — Я не потерплю такого отношения с твоей стороны! — И нанес последний удар:
— Ты становишься просто невыносимой после встреч со своей матерью!