Итак, Яшка уселся на кухне и принялся безостановочно писать. Однако не успел ещё добраться до заветной пятой странички, после которой начнётся действительно что-то стоящее, как в напряжённой тишине вдруг раздался оглушительный телефонный звонок.
Это оказался старый приятель Рафик. С ним Яшка познакомился ещё в самолёте по пути в Израиль, а так как никаких особых планов на обустройство у них не было, то и решили они семьями держаться друг за друга, поселились в одном городе, потом учили иврит в одном ульпане, вкалывали изначально на одной и той же стройке, не переставая искать более приличную работу для себя. Рафику повезло почти сразу – он устроился в мастерскую по ремонту компьютеров и, кажется, удовлетворил свои амбиции в поисках счастья. А вот Яшка ещё долгое время был в поиске. Да и сейчас – разве достиг желаемого?
– Слушай, ты в самом деле роман пишешь или как?
– Откуда ты знаешь?
– Все об этом только и говорят. Мол, был раньше пацаном правильным, а теперь крыша окончательно поехала – писателем заделался.
Такой ответ Яшке крайне не понравился, и он обиженно буркнул:
– Пишу роман. Тебя не обманули.
– Ну ты даёшь! – искренне изумился Рафик. – Разве на этом можно заработать?
– Ничего я не хочу на романе зарабатывать!.. Слушай, я же попросил всех, чтобы меня не беспокоили. Если тебя не предупредил, то сейчас говорю.
– Фу-ты ну-ты, ножки гнуты! – ещё больше изумился он. – Тоже мне Грибоедов! А я хотел тебе ценную идею подбросить. Когда мне сказали, что ты роман писать начал, я даже сон потерял, всё раздумывал, чем бы тебе помочь. Нужно друга выручать… хоть он по большому счёту полной хреновиной занялся. Мог бы и посоветоваться предварительно.
Вообще-то за такие откровения бьют морду даже друзьям, но Рафик был очень близким другом, и грех было на него обижаться. Откуда ему, технарю и электронщику, знать, что творится в душе у человека творческого, особенно когда его муза посещает? К тому же он не со зла такие вещи выдаёт, а только из самых добрых побуждений.
– Ну, и что ты мне собираешься предложить? – поморщился Яшка. – Только кратко говори, времени жалко.
– А хотел я тебе сказать вот что. Раз уж начал писать, то пиши голую правду. Всю, как есть. Не бойся употреблять крепкие словечки – сам знаешь, как они помогают в трудную минуту. Опиши нашу жизнь репатриантскую во всех её гнусных проявлениях, ничего не скрывай и не приукрашай.
Никого не бойся – гадов называй гадами. Пусть им тошно станет. Угрожать станут – помни, что у тебя есть друзья, которые за тебя постоят. Мы их всех порвём на лоскуты!
Яшке стало немного стыдно за то, что хотел лучшему другу морду бить в ответ за его нелестные высказывания о писательском труде. Выходило, что тот беспокоится о друге и готов за него горой постоять.
– Ты это о ком говоришь? – немного оттаял Яшка. – Кого имеешь в виду?
– Сам знаешь кого. Мне ли тебя учить? О дерьме напиши, которое мы тут не ложками – полными лопатами хлебали, пока худо-бедно куда-нибудь на приличное место не устроились…
– Это, брат, декламации! Кому про такое интересно читать? Тебе, что ли?
– Я, предположим, не стану, потому что знаю тебя как облупленного и в любой момент могу к тебе зайти с бутылочкой, чтобы по душам поболтать без всяких книжек. Ты мне и без того своими словами расскажешь всё, что написал.
– А другим репатриантам, которые не меньше нашего хлебнули, думаешь, стоит обо всём пережитом лишний раз напоминать?
– Им, может, тоже не нужно, а людям, которые ничего о нашей жизни не знают, наверняка интересно будет. Ведь для них Израиль – это море, бананы, Хава Нагила, пальмы, верблюды, знойные восточные красавицы… Пусть не строят иллюзий!
– Ох, не знаю, – вздохнул Яшка и посмотрел на часы. – Неподъёмная это тема – бананы да верблюды… Вообще-то я поработать собрался, а ты мне мешаешь!
– Фу-ты ну-ты, ножки гнуты! – обиженно выдал Рафик ещё раз и повесил трубку.
Благословенная тишина продолжалась ровно десять минут. За это время Яшка успел написать полстраницы, а потом телефон зазвонил снова. На сей раз он услышал голос ещё одного своего хорошего знакомого – бывшего тбилисца Георгия.
– Э-э, дорогой! – сочный баритон Георгия, казалось, не доносился из трубки, а бил из неё, как вода из брандспойта. – Почему со мной не захотел посоветоваться и спросить, о чём люди любят в романах читать? Я что, не человек?! Я, может, тоже читать люблю, только никому об этом не говорю. Один ум хорошо – а два лучше…
Между словами у Георгия был настолько маленький зазор, что вклиниться в него было невозможно, но Яшка всё же сумел:
– Если хочешь что-то посоветовать, то советуй сразу, а то у меня времени мало…
– Э-э, куда торопишься? Людей насмешить хочешь? Ещё вся ночь впереди – успеешь… Главное, пиши так, чтобы люди читали запоем и оторваться не могли. А потом чтобы по твоей книжке кино сняли и балет с оперой поставили…
В целом, Георгий – мужик нормальный, добросердечный и всегда на выручку придёт, если надо. Но очень уж прямолинейный и без полутонов. Всё, что ему нравится, любит до умопомрачения, а если что-то не нравится, то просто разорвать готов. Короче, настоящий кавказский джигит со всеми его плюсами и минусами.
– Герыч, дорогой, я не хочу, чтобы по моей книжке балет ставили…
– Дремучий ты человек, хоть и писатель! Ты хоть раз на балете был, а? – жизнерадостно захохотал Георгий. – Представь себе, главный герой твоей книги под музыку выбегает на сцену в одних колготках и тапочках, а навстречу ему главная героиня тоже в колготках и в короткой юбочке. Все смотрят только на их ноги, а что будет дальше, неважно. Пиши хоть пять томов… Как тебе?
– Я балетных либретто никогда не сочинял.
– И не надо самому – специалисты напишут!.. Под этой маркой ты детектив сочини, ведь детективов ещё никто не танцевал! И чтобы с ужасами, погонями и сексом… А сейчас я скажу тебе самое важное, о чём вообще никто из вашей писательской братии не додумался: детектив должен быть из нашей репатриантской жизни!
Яшка чертыхнулся про себя, мол, ещё один поклонник репатриантской чернухи нарисовался, но вслух пробормотал:
– Это в нашей-то скучной жизни – ужасы, погони и секс?
– А как же! Разве не знаешь, что всего этого у нас в избытке! Сам прикинь: на ту ставку, что тебе на стройке платили, когда ты вкалывал до посинения, кого-то из местных на такую работу заманишь? Да они за тройную ставку не пойдут! Это ли тебе не ужас?.. Погони? Вспомни, как носился за чиновниками из любой конторы, чтобы выколотить самую пустяковую справку. Вот тебе погони… Таких страстей никаким Конан Дойлам и Акуниным не придумать!.. Про секс вообще говорить не хочу. Разве так, как с нашим братом-репатриантом поступают, это не секс в самом извращённом виде?! Вот тебе и готовый роман, дорогой! Учись, пока я жив!
Возразить ему был нечего, и Яшка усмехнулся:
– Ну ты, брат, всё так ярко нарисовал, что тебе самому впору романы писать!
– И написал бы, только, сам знаешь, с русским языком у меня нелады, а иврит не настолько хорошо выучил, чтобы на нём книжки писать.
– На грузинском пиши!
– Что я тебе – Шота Руставели? – Георгий неожиданно вспыхнул и, перед тем как бросить трубку выпалил. – А ты, я вижу тоже не Шолом-Алейхем!
После разговора с ним телефон молчал почти полчаса, и Яшка успел написать целых две странички. В голову всё ещё лезла всякая чушь, но он знал, что спустя некоторое время, если никто не помешает, в голове посветлеет и начнёт складываться что-то стоящее. И если написанное окажется на уровне Гомера или Шекспира, чего Яшка вовсе не исключал, то он великодушно простит жену и друзей, убеждённых в его никчёмности и полной неприспособленности к жизни. Ведь история не упоминает, умели ли забивать гвозди в стену Гомер или Шекспир, зато они остались в памяти человечества благодаря совсем другим своим способностям… И он надеялся на то же самое.
Яшкины мечтания нарушил очередной телефонный звонок. На сей раз это оказалась Софа, подруга жены. После долгих мытарств на стандартных репатриантских галерах она наконец устроилась на престижную работу продавщицы в русском книжном магазине. Затем сразу же сделала умопомрачительную стрижку в дорогом салоне, купила модные очки-хамелеоны в золотой оправе и определила себя в крупные специалисты не только в области книгопродаж, но и в литературе.
– Муж сказал, что ты звонил и просил тебя не беспокоить, потому что пишешь книгу, – сразу взяла она быка за рога. – Я не ошибаюсь? Хоть каждый интеллигентный человек и знает, что нельзя отрывать автора во время творческого процесса, но ты уж прости, что я решила побеспокоить тебя и дать несколько полезных советов. Поверь, лучше меня никто не знает, какие книги сегодня покупает читающая публика. Чтобы ты время понапрасну не тратил и не писал всякую ерунду.
– Писать на потребу? – моментально взбеленился Яшка. – Ни за что на свете!
Софа хрипло хохотнула, будто он изрёк что-то крайне неприличное, сам не понимая, что сказал.
– Ты новичок в этом деле и не чувствуешь конъюнктуру! Твои любимые Гомер и Шекспир – можешь мне поверить как специалисту! – тоже работали на тогдашний рынок. Если бы их произведения не были актуальными, кому бы они тогда, спрашивается, были нужны? Кто бы их покупал, и на какие шиши они существовали бы?
– Их финансовое благополучие меня не интересует! – упрямо заявил Яшка. – Мне вполне хватает и собственных проблем.
– Так ведь и я про то! – обрадовалась Софа. – Финансовая часть дела – это следствие, а важней всего, чтобы тебя узнали, запомнили и стали покупать. Возможно, при жизни. Уловил мысль?
– Не очень. Хотя до тебя мне звонили Рафик с Георгием и вещали нечто подобное. Уже в копилку для сбора чужих пожеланий превращаюсь…
– Вот и замечательно! Умные люди глупостей не посоветуют. Ну-ка быстренько колись: что пишешь? И я скажу, станут ли покупать это или нет.
– С вами, советчиками, что-то напишешь! Мешали бы меньше и не отвлекали – больше толку было бы…