– Как скажешь, – ещё громче рассмеялся комсорг и повернулся к Яшке. – Ну, давай рассказывай, как дошёл до такой жизни.
– Откуда вам… тебе известно, что я с каким-то ансамблем работал и песни для кого-то писал? – повторил свой вопрос Яшка. – Не было никакого ансамбля…
– Ну… – хитро прищурился Женя. – У каждого свои источники информации.
– Да чего ты темнишь? – развеселился Мартьяныч, и уже Яшке: – У него дядька второй секретарь райкома партии, и он любую информацию на кого хочешь накопает. Даже из гэбэшников вытащит, если потребуется… А папаша Женькин – директор птицефабрики. Тоже не последний человек у нас в области! Так что гордись знакомством со столпами общества.
– Причём здесь мои дядька и папаша?! – сразу набычился Женя. – А я – совсем уже никто?
– А ты без них – ноль без палочки! И не сомневайся! – но, почувствовав, что так недалеко и до ссоры, Мартьяныч сбавил обороты. – Ладно, я пошутил! Ты же знаешь, что мы друзья, а друзья могут допускать некоторые вольности! Кто тебе, кроме друга, ещё правду скажет?
– Но с нами же тут новый человек, – Женя указал пальцем на Яшку, – что он про нас подумает?
– Кто новый? Яшка? – Мартьяныч развеселился окончательно. – Да он уже свой в доску! Мы с ним вчера битлов слушали и озверином вволю побаловались. Сочетание – незабываемое…
– А где я был вчера? – сразу забыл свои обиды Женя. – Меня почему не позвали? Тоже себе – друзья…
– Ничего ещё не потеряно, можно и повторить, – Мартьяныч хитро глянул на Яшку. – Готов к новому бою?
– Что мой шеф скажет? – забеспокоился Яшка. – Как-то неудобно ему снова про стенд впаривать.
Женя покровительственно похлопал его по плечу:
– Я же тебя забрал, чтобы поставить на комсомольский учёт. А это дело серьёзное, не на пять минут! Что-нибудь сделаешь не так – и всё, неизгладимый ущерб партии и его авангарду… Будет твой Сергей Петрович задавать ненужные вопросы – мы его быстро по партийной линии пропесочим. Мол, ставит палки в колёса. Они все у меня вот где! – Женя сложил свой громадный кулак в большой мясной шарик и помахал им перед Яшкиным носом.
Действительно, при таком вожаке связываться с комсомолом было себе дороже.
В тот вечер они задержались на заводе дольше, чем в первый раз. Поначалу Яшка с Мартьянычем собирались отправиться на электричку, но Женя заказал по телефону на вахте такси и всех великодушно развёз по домам, хотя жил совсем в другом конце города.
Домой Яшка вернулся уже в сумерках и изрядно навеселе.
– Что-то ты, сынок, не совсем так, как следует, начинаешь свою трудовую деятельность на новом месте, – подозрительно сказал отец. – Понимаю, что тебе необходимо влиться в коллектив, стать среди людей своим, но не выпивать же с ними с самого первого дня!.. Им-то что – они друг друга всегда прикроют, потому что знакомы уже не первый день, а ты всегда останешься крайним. На новичков все шишки сыплются…
– Больше такого не повторится! – искренне пообещал Яшка, хотя даже представить не мог, как поведёт себя, когда его в следующий раз снова потащат в лабораторию Мартьяныча. – Им, по-моему, совершенно всё равно, кто я – еврей, татарин или китаец. Нормальные ребята…
– А это к чему ты вспомнил?
– Так, на всякий случай, – пожал плечами Яшка и повторил: – Они – нормальные ребята…
– Это тебе так кажется! – больше отец ничего не сказал, но остаток вечера даже не смотрел в Яшкину сторону.
А тот поскорее поел чего-то из холодильника, потому что купленными в заводском буфете бутербродами сыт не будешь, и завалился спать.
Утром на работе и в самом деле начальник отдела ничего ему не сказал и даже не посмотрел в его сторону, а Яшка некоторое время посидел за своим кульманом, безразлично поглядывая на приколотый лист ватмана, однако никакая работа в голову не лезла. Всё-таки вчерашний хмель ещё не выветрился до конца. Чтобы никому не мозолить глаза, он отправился в курилку, скромно пристроился в уголке и вытащил первую утреннюю сигарету.
И тут в курилку заглянул Женя. Увидев Яшку, он присел рядом и, даже не здороваясь, встревоженно проговорил:
– Ты Мартьяныча не видел? А то я поискал его по заводу и нигде не нашёл. Куда он делся, чертяка такой? Вчера вы с ним до дома добрались без происшествий?
– Без происшествий. Распрощались и разошлись по домам, – Яшка пожал плечами, – а сегодня утром его, кстати, и на электричке не было. Видно, что-то случилось. Может, отгул взял или приболел…
– Не может быть такого! – Женя отрицательно помотал головой. – Мартьяныч – человек железный, у него никогда никаких проблем не бывает.
– Ну, всякие обстоятельства возникают.
– Не возникают! – Женя развёл руками и придвинулся поближе. – Ты, наверное, не совсем хорошо его знаешь. Иначе бы так не говорил.
– А что в нём необычного?
– И в самом деле ничего не знаешь? Тебе ещё не рассказали? Тогда давай сигарету… – он неторопливо прикурил и принялся рассказывать. – Сашка из семьи потомственных военных. Его покойный батюшка был генералом авиации, войну геройски прошёл, а после стоял у истоков космонавтики и всю жизнь, до самой смерти, проработал на Байконуре. Лично участвовал в запуске второго космонавта Германа Титова, с которым дружил. Он и Сашку сразу после школы определил в лётное училище, а потом пытался перевести в отряд космонавтов. Только Сашка по каким-то параметрам не прошёл. Ну, не взяли – и не надо. Зато он пошёл по другой части – испытывал новые, самые передовые модели самолётов…
– Ого, я даже не подозревал, что Мартьяныч такой заслуженный человек! – ахнул Яшка. – Лётчик-испытатель!
– Такой – да не такой… – наверное, впервые за время их знакомства Женя невесело покачал головой. – Батюшка-генерал женил его на дочке одного из своих высокопоставленных друзей и квартиру молодым в центре Москвы прикупил. Потом батюшка умер, а с Сашкой произошла беда – разбился во время одного из испытательных полётов… Ты обратил внимание на его лицо? Правая половина обожжена, и глаз искусственный. Второй-то ему спасли, но он теперь нуждается в очень сильных очках. Иначе ничего не видит… Не присмотрелся разве?
– Ничего себе…
– Так вот. Мартьяныч долгое время провалялся в военных госпиталях и санаториях, но здоровье так до конца и не восстановил. В результате остался инвалидом, не годным к авиации и с копеечной пенсией. Его высокопоставленная супруга, привыкшая к роскоши и деньгам, прикинула перспективы и погнала муженька взашей. Сукой последней оказалась… А Сашка после всех этих дел сперва запил горькую, а потом одумался и вернулся с Байконура в свой родной город, то есть к нам, где оставалась старая двухкомнатная квартирка его родителей, купленная ещё до начала батюшкиной генеральской карьеры. Теперь в ней и живёт. Но инвалидной пенсии ему, ясное дело, на жизнь не хватает, вот он и устроился на наш завод. Всё-таки специальность у него осталась – инженер по авиаоборудованию, или как там она ещё называется? С такой специальностью человек нигде не пропадёт. Наш директор его сразу поставил начальником испытательной лаборатории, тем более, хорошо знал их семью прежде и даже с его батюшкой-генералом был близок…
– Вот оно как, – протянул Яшка, – значит, Сашка теперь один живёт в своей убогой квартирке…
– Ну, квартирка у него не убогая, хотя, конечно, до прежней роскоши далеко. Да и почему один? Он сошёлся со своей старой любовью – одноклассницей, которая тоже хлебнула горя от мужа-алкоголика в своём первом браке и теперь в разводе. Ну, и живут потихоньку. Только характер у Сашки сильно испортился – прежде он наверняка был такой, как все, тихий и спокойный, а теперь стал необузданный, агрессивный и грубый, ну, чистый психопат. Даже жену свою новую время от времени поколачивает. Она уже и милицию пару раз, говорят, вызывала, но те Сашку не трогают, знают, кто он такой и кем был раньше… А руки у него, между прочим, золотые – квартирку привёл в порядок и превратил в такую конфетку, что закачаешься. Будешь у него в гостях, сам увидишь.
Женя глянул на часы и вздохнул:
– Вот такие дела у нас творятся. Жалко Мартьянова, конечно, хороший он мужик. Хоть и грубоват, но ничего подлого и по-настоящему плохого никому никогда не сделал и, я уверен, не сделает. Однако ничего не поделаешь – очень уж с ним неласково судьба распорядилась. Не дай бог никому из нас пройти такое.
– И всё-таки где он может быть сейчас? – вспомнил Яшка.
– Попробую разузнать. Если что-то станет известно, сообщу, – Женя встал и отбросил докуренную сигарету. – Пойду по делам. Давай лапу…
Яшка вернулся к себе за кульман, но работа по-прежнему не лезла в голову. Некоторое время он сидел и раздумывал о судьбе Мартьяныча, потом подхватился и побежал в лабораторию, где они слушали пластинки и пили озверин. Но дверь там была закрыта, и даже не оказалось на месте девочки-лаборантки, которая всегда, по словам Сашки, находилась внутри.
День прошёл без приключений. К концу дня Яшка немного разошёлся, что-то бодро чертил и даже подзывал консультироваться по чертежу начальника. От души немного отлегло, но всё равно было немного тревожно.
И уже перед самым окончанием работы к нему снова заглянул Женя и сообщил, что у Мартьяныча, оказывается, вчера вечером был сердечный приступ, и жена вызвала скорую помощь, которая увезла его в больницу.
– Надо бы навестить человека, – сразу спохватился Яшка. – Вдруг ему какая-то помощь нужна. Яблочек и апельсинчиков отнесём…
– Не надо, – отмахнулся Женя, – это случается с ним уже не первый раз. Я-то хорошо Сашку знаю: полежит в стационаре денёк-другой, шороху там наведёт, медсестёр погоняет из угла в угол, потом выпишется, не долечившись, и сразу прибежит на работу… А что у него ещё кроме работы в жизни осталось? Дома-то он сидеть не может – там вообще с ума сходит…
10. Житейская мудрость
И всё-таки Яшке всегда везло на тёплые компании, где бы он ни оказался. Одиночество – нет, это не для него. Разные люди попадались ему на пути, и не все