Насторожило Яшку количество полученного мяса на свинокомплексе в Зеленино. Выходило, что вместо обычных двухсот-трёхсот граммов в день на человека, каждый из работников получал почти по килограмму.
– Что это?! – удивлённо поинтересовался Яшка у бухгалтера. – Вы в своём уме? Разве мы столько мяса когда-то получали?
– Вы – нет, – ответил бухгалтер, тоже удивляясь Яшкиной наивности, – но мы сюда приплюсовали и то, что получило ваше начальство, когда приезжало к нам на один день. Разве вы не в курсе этого? Ваш же товарищ, ну, тот, который самый большой и круглый, клялся, что поставил вас в известность. Говорил, что никаких проблем не будет, потому что вы его лучший друг, и он с вами обо всём договорился.
– Никто мне ничего не говорил, – рассвирепел Яшка и швырнул папку на стол, – а если бы начал договариваться, то я бы его послал подальше!
В бухгалтерии наступила напряжённая тишина.
– Значит, вы не согласны с решением собственного начальства? – угрожающе поинтересовался бухгалтер.
– Не согласен, и ничего ни за кого платить из общих денег не собираюсь!
Бухгалтер молча встал и вышел за дверь.
– Побежал с Григорием советоваться, – пискнул из своего угла счетовод. – Ой, сейчас крики начнутся!
Но Яшка его уже не слышал, а лишь схватил свою телогрейку, висевшую на вешалке, натянул шапочку и, застёгиваясь на ходу, выскочил на улицу. Дрожащими руками он попробовал достать сигарету из пачки, но так и не смог – лишь сломал пополам…
Он шёл по дороге вдоль села, и под ногами похрустывал первый снежок, который уже не таял, а лежал с утра и до вечера. Из труб почти над каждым домом поднимался дымок, и от этого вся округа выглядела домашней и уютной, но Яшка ничего этого не замечал. Он дошёл почти до самой околицы, за которой дорога уже петляла между неубранными полями и уходила к дальнему шоссе, потом повернул назад.
Холодный морозный воздух его немного взбодрил, и он, глубоко вздохнув, отправился к себе домой. Наверное, сейчас в конторе разразилась гроза, директор мечет гром и молнии в адрес несговорчивого городского начальничка, но Яшке уже было всё равно. Будь что будет, ни с кем он воевать больше не собирается, лишь по возвращению в город… А что он и в самом деле будет делать по возвращению в город и куда пойдёт жаловаться? И главное, на кого? На этих совхозных наглых жучков? Или на собственное начальство, так низко и по-скотски обирающее своих же работников?..
За окном раздалось урчание грузовика. Яшка выглянул из-за занавески – это был, как всегда, его верный адъютант Васька.
– Слышишь, начальник, – заорал он с порога, весело скалясь, – меня за тобой послали. Куда ты убежал и никому ничего не сказал? Надо срочно лететь в контору.
– Небось, директор приказал?
– Его нет, и вообще в конторе никого нет. Лишь Люська сидит на телефоне, вот ей-то и позвонили из города, срочно тебя потребовали. Давай, подвезу…
Правление оказалось закрытым. Люська уже ушла куда-то. Васька привычно вытащил из-под половицы ключ и открыл большой амбарный замок на дверях.
Снятая телефонная трубка на столе, казалось, ожидала Яшку.
– Яков, собирайтесь и срочно приезжайте в город, – раздался бесстрастный глуховатый голос Конюха, – прямо сегодня и выезжайте. Завтра в десять жду вас у себя, а в одиннадцать нас приглашают в райком партии.
– Но как же люди? – возразил Яшка. – Надо же им что-то сказать…
– Не ваша забота. Им и без вас скажут всё, что надо. Человек, который вас сменит, приедет завтра к обеду.
Собирать было почти нечего. Яшка вернулся домой и подхватил свой рюкзак. Ни с кем попрощаться тоже не удалось. Хозяйка отлучилась куда-то по делам, хозяин спал на печке и не отзывался, а девчата, с которыми он жил, ещё не вернулись с поля. Как назло, и Васька куда-то запропастился, а последний рейсовый автобус до районного городка, где следовало пересесть на прямой автобус до города, ушёл сорок минут назад. Придётся искать попутку или топать пешком. Оставаться здесь больше не хотелось ни на минуту.
Если идти по дороге, никуда не сворачивая, то до районного городка восемь километров. На машине, даже если на дороге непролазная грязь, можно было уложиться в полчаса, не больше. Но никто из местных пешком на такие дальние расстояния никогда не ходил. Ничего страшного – будем первыми.
Закинув рюкзак на плечо, Яшка отправился в путь. Наверняка его нагонит какая-то попутка, на которой он доберётся до нужного места. Очень хотелось на это надеяться.
Идти по подмёрзшему шоссе было нетрудно и даже приятно. Яшка шёл, втайне радуясь, что колхозная эпопея в этом году закончилась. Не важно, что в городе его ждут неприятности, главное, что он скоро окажется дома, где есть горячая ванна, вкусные мамины супы, по которым он скучал всё время, телевизор, любимые битлы. А «Старка»… да он её теперь до конца жизни, наверное, пить больше не сможет!..
Но где же, чёрт побери, хоть какая-нибудь захудалая машина? Яшка несколько раз оглядывался назад, но в снежном мареве почти уже не было видно крайних пеклинских домов.
Ничего страшного, на середине дороги находится пресловутый спиртзавод и село Юрасово, в котором наверняка окажется какая-то попутка. Всё-таки это всего четыре километра до райцентра, и люди ездят туда-сюда довольно часто.
Но Яшка, видимо, переоценил свои силы и уже на подходе к Юрасово как следует утомился. И ещё очень захотелось пить. Надо бы у кого-то попросить.
Ворота спиртзавода выходили прямо на шоссе, и Яшка быстро пошёл к проходным.
– Стой! Кто идёт? – раздался старческий дребезжащий голос, и перед ним откуда-то из-под земли возник ветхий старикан с ружьём через плечо. Это была такая же ветхая, как и хозяин, охотничья двустволка, прихваченная им, вероятно, для устрашения потенциальных грабителей. А может, для отпугивания собак. Хотя ни грабителей, ни собак поблизости не наблюдалось. Вокруг шли только увядшие картофельные ростки на грядах вдоль пустой дороги, подмёрзшей и поблескивающей кристалликами свежей изморози.
– Здравствуйте, дедушка! – миролюбиво сказал Яшка. – Мне бы водички попить. Не подскажете, где это можно сделать?
Дед принялся долго и внимательно его разглядывать, потом, не говоря ни слова, зашёл в свою будку, и вынес старый помятый алюминиевый чайник:
– Пей, сынок!
Яшка поднёс носик чайника ко рту и отпрянул:
– Да это же спирт!
– Ну, а я про что? – удивился дед и уставился на гостя непонимающим взглядом. – Конечно, спирт! А что ты хотел?
– Я просто водички попросил.
– Водички?! – ещё больше изумился дед. – Ну, тогда проходи внутрь. Там на территории есть колонка с водой. Из неё и пей, сколько влезет. А вернёшься, всё равно спиртом угощу…
Прихватив чайник и поправив на плече двустволку, дед сразу потерял интерес к странному прохожему и величаво удалился в свою будку…
В город Яшка приехал уже поздним вечером. Мама не ожидала его приезда, но тут же на скорую руку приготовила царский ужин, которого Яшка есть не стал, хоть и был зверски голоден с дороги. Он поскорее выкупался и бессильно рухнул в чистые простыни на кровати.
– Что сынок случилось? – папа сел рядом с ним и неожиданно положил ладонь на его лоб. Такой нежности от него Яшка не ожидал. – Какие-то неприятности?
– Не знаю, папа, пока не знаю. Завтра посмотрим…
– Значит, неприятности, – вздохнул папа и погасил свет в его комнате. – Спи и не бери ничего в голову. Утро вечера мудренее…
Часть 3Наперегонки к неясной цели
1. Новый ансамбль
В первый рабочий день на свою новую работу в профессионально-техническое училище, готовящее сварщиков и автомехаников, Яшка ехал в электричке и немного волновался. Особого повода для волнений вообще-то не было, потому что ему грех бояться общения с молодёжью (ого, он себя уже записал в старички и отделял от молодёжи!). Повсюду, где бы он ни находился, он был среди молодняка – даже на своей последней работе, на заводе полупроводниковых приборов, всю осень до самых белых мух провёл на сельхозработах, и в группе, которой он командовал, было девяносто процентов вчерашних школьников и выпускников училищ. И как-то находил со всеми общий язык, а если уж с кем-то ссорился, то только не с ними.
В училище он поступил на должность преподавателя математики. После скандала в конце сельхозработ ему чётко дали понять, что на заводе жизни для него отныне не будет. Оказалось, что директор совхоза, в котором трудилась его группа, оперативно позвонил в свой райком с жалобой на строптивого руководителя шефов, якобы вымогавшего деньги, которые не были заработаны его группой, оттуда моментально перезвонили в городской райком, курирующий Яшкин завод. Начался разбор полётов, и сразу же всплыл очень неприятный эпизод с присвоением казённой свинины парторгом и комсоргом завода, замять который не удалось. По шапке, конечно, никому не досталось, за исключением, может быть, Яшки, которому прозрачно намекнули о его будущем на заводе… В принципе случай этот был далеко не единичный, и происходили подобные мерзости из года в год, но другой человек на месте Яшки, может, благоразумно промолчал бы и проглотил пилюлю, а Яшка не смог. Молодой ещё, как видно, оказался и неопытный. К тому же горячий. Был бы постарше да помудрее, глядишь, не стал бы подливать масла в огонь и промолчал, но не оказалось в тот момент рядом мудрого Мартьяныча с его советами или, на худой конец, самодеятельного философа Шустрика.
После разбирательств Конюха скинули с парторгов и перевели в начальники конструкторского бюро, в котором трудился Яшка. Это оказалось для функционера совсем неплохим понижением, если учесть немалое повышение зарплаты. Комсорга же Баркова трогать не стали – всё-таки племянник второго секретаря! – но для порядка влепили выговор без занесения в личное дело. Самым страшным наказанием оказалось то, что обиженный дядюшка не общался с ним почти две недели, пока не забыл своих обид и не простил племянничка. А спустя ещё некоторое время заводская жизнь верн