улась на круги своя.
Но Яшке, естественно, жизни на заводе больше не было. Мартьяныч при встрече только разводил руками и извинялся, что отныне приглашать в лабораторию на прослушивание дисков и дегустацию озверина из любимой реторты больше не сможет. Он теперь, как близкий Яшкин друг, под колпаком у недоброжелателей, каковых на заводе не счесть даже у него. Но дружить с ним не перестанет и даже непременно зайдёт в гости с заветной фляжкой в кармане. Но только после работы.
С заявлением на расчёт Яшка отправился к Конюху, который теперь обосновался в кабинете начальника бюро, и тот, даже не глядя в его сторону своими прекрасными азнавуровскими глазами, молча подмахнул бумагу и отвернулся. Это Яшку вполне устроило, потому что пуще смерти не хотелось никаких новых разборок и выяснений, кто прав, а кто виноват. Неправ, как оказывалось в итоге, был только он один. Пресловутый вынос мусора из избы явился решающим аргументом.
Куда устраиваться на работу, он пока не представлял и почти до самого Нового года просидел дома, мрачно сочиняя стихи – уже не прежние весёлые и шуточные, а, как он сам их определял сегодня, «жизненные».
Но не такая у него была натура, чтобы долго сидеть в четырёх стенах, печалиться и ничего не делать. Писать серьёзные «жизненные» стихи – конечно, дело хорошее, но прокормить они его не могли, да и не хотел он становиться профессиональным поэтом. Скучным ему казалось это занятие и бесперспективным. И неподъёмным, потому что Мандельштама и Пастернака всё равно не переплюнешь, а плодить серые и никому ненужные рифмы – пустое занятие. И без него есть, кому этим заниматься.
А тут ещё подвернулись знакомые музыканты, которые хотели устроиться на работу в местный Дворец культуры, но не могли найти достойного руководителя. Как раз прежний дворцовский коллектив к тому времени развалился, и место пустовало. Ясное дело, парень с улицы, умеющий только играть на каком-то музыкальном инструменте, пусть даже качественно и виртуозно, на роль руководителя не подходил. Будущему вокально-инструментальному ансамблю предстояло обслуживать не только танцплощадку и это особого мастерства не требовало, но необходимо было и выступать на ответственных концертах и всевозможных празднествах, проводимых во Дворце культуры. Посему в ансамбль требовался руководитель, с которого можно спросить при случае по полной программе, а главное, у которого был бы опыт общения с партийным начальством и хорошо подвешенный язык. Яшка, как бывший комсорг завода, пусть и небольшого, на эту должность годился.
А что далеко ходить за примером, рассуждали музыканты, на загнивающем Западе давно уже музыкальные коллективы уяснили, что для успешного продвижения всегда необходим человек, от которого вовсе не требуется быть хорошим музыкантом, зато он должен быть генератором идей и толкачом, продвигающим коллектив. С нотами и песенками музыканты сами худо-бедно разберутся, а вот решать вопросы, часто не связанные непосредственно с музыкой, немаловажная составляющая будущего успеха. Разве сумели бы пробиться на вершину музыкального Олимпа четверо безвестных ливерпульских парнишек, если бы им на пути не встретился талантливый и пробивной продюсер, сделавший их «битлами»? Сочинять и исполнять песни могли многие, а вот продвигаться семимильными шагами к славе и успеху – тут нужен совсем другой подход и склад характера.
Побыть в роли продюсера (хотя в те времена такое слово ещё широко не использовали) Яшке очень хотелось – отчего же не попробовать себя на новом поприще! Зарплата руководителя дворцовского ансамбля была ничтожной, ибо подразумевала дополнительные заработки на всевозможных халтурах и платных танцульках. При желании тут можно рубить неплохие деньги, но работа это хлопотная, порой склочная и неблагодарная, а, главное, непостоянная – сегодня халтура есть, завтра нет. Да и музыканты, особенно из рок-групп, народ крайне непоследовательный и вольнолюбивый. Слова поперёк не скажи, обидятся и хлопнут дверью. А то и в самый неподходящий момент барабанщик или бас-гитарист напьются и поставят ответственное выступление на грань срыва. Яркий пример – прежний дворцовский коллектив…
Тем не менее Яшку такая работа пока устраивала. Всё равно ничего лучше никто не предлагал. Особых конкурентов на должность руководителя не было, вот он и согласился. Друзья-музыканты обещали поддержать в случае чего. С Нового года, едва отгремели шумные и пьяные праздники во Дворце культуры, новый ансамбль приступил к репетициям.
Яшка прекрасно понимал, что для него эта работа временная, и вряд ли он решится сделать её профессией на всю оставшуюся жизнь. Всё-таки он не был настоящим музыкантом, как это было необходимо в профессии. Музыку – да, любил до умопомрачения, мог слушать любимых исполнителей бесконечно и покупать их пластинки, не жалея денег. Но максимум, что мог сам, это сочинять тексты. Правда, ни одной по-настоящему дельной песни им пока не сочинено, да и композиторы что-то не выстраивались в очередь к нему за текстами. Но лиха беда начало…
Надо отдать должное, о Яшке уже ходили разговоры в музыкальной среде: мол, бунтарь, не идущий в ногу с партийными начальничками, при этом неплохой поэт, хотя его стихов никто не читал и не слышал, но, самое главное, тонкий ценитель и собиратель современной рок-музыки. Как ни странно, но всё это в сочетании для многих было самым убедительным аргументом.
Ансамбль потихоньку репетировал, о нём заговорили, и на первые выступления, которые начались уже через месяц, собиралось довольно много народа. Все ожидали и от ансамбля, и от нового руководителя-бунтаря каких-то прорывов и откровений, однако музыканты, прекрасно справлявшиеся с выбором репертуара и без Яшки, играли то, что им интересно, и называли это модным словечком «джаз-рок». Естественно, ни настоящего джаза, ни настоящего рока в их музицировании не было, тем не менее, многие композиции с пластинок, приносимых Яшкой, старательно копировались и выдавались непосвящённой публике за свободную импровизацию.
В роли свадебного генерала Яшка ещё никогда не выступал, и на первых порах ему было слегка неловко, но он не сильно заморачивался таким шатким и неопределённым положением, потому что ни на минуту не забывал о том, что полностью связывать свою жизнь с музыкой, даже несмотря на некоторый успех, не собирался. Для него это была только игра, но никому он, естественно, об этом не говорил, лишь твердил про себя как мантру: максимум, что он действительно будет делать сам и с удовольствием, это писать тексты для будущих песен.
Однако в ансамбле, к большому его разочарованию, никто сочинять собственные песни не собирался. Для концертного репертуара и танцулек хватало тех, что исполняли уже раскрученные группы, и к такому репертуару всегда было меньше вопросов у всевозможных проверяющих. Тогда же пришло в обиходную речь и модное словечко «кавер», то есть перепев уже существующих шлягеров. Утешало, что этим занимались даже всемирно известные музыканты, у которых и без того полно собственных песен. Яшка же почему-то считал этот вид творчества вторичным и едва ли заслуживающим уважения настоящих меломанов, хотя… кто к его словам в ансамбле прислушивался? Его музыкальный вкус уважали, но едва ли он был здесь авторитетом, и его слово вовсе не было решающим при выборе репертуара.
Зато Яшка с успехом решал вопросы, не связанные с музыкой, и это ему, как ни странно, хорошо удавалось. Он организовывал выступления коллектива, умело обходил острые углы во взаимоотношениях с руководством Дворца, выколачивал деньги из скуповатых хозяев мероприятий и новые инструменты из спонсоров, притаскивал на репетиции свежие пластинки для прослушивания, короче, был человеком, жизненно необходимым для ансамбля, который всё больше и больше набирал в городе популярность.
В коллектив потянулись действительно хорошие музыканты, и вскоре у Яшки за короткое время переиграли почти все более или менее известные городские солисты и инструменталисты. Жаль, что чаще всего играли они лишь до того момента, пока их не подхватывали популярные гастролёры, и тогда приходилось срочно залатывать образующиеся зияющие дыры и искать равноценные замены, ведь ансамбль был всё-таки востребованным, и простои в работе не допускались.
Конечно, не обходилось без ссор. Как и в каждом коллективе, здесь были и зависть, и сплетни, и взаимная неприязнь, а Яшка, как мог, старался сглаживать то и дело вспыхивающие конфликты, хоть и не всегда это получалось. В конце концов все переругались между собой настолько, что дальше ансамбль НЕединомышленников существовать больше не мог. Директор Дворца культуры вызвал Яшку на ковёр после двух подряд сорванных мероприятий и предложил или выставить на сцену действительно работоспособный коллектив, или самому убираться с работы.
Обиженные музыкальные мэтры, узнав о таком волевом и, по их мнению, несправедливом решении администрации, дружно засунули гитары в чехлы и хлопнули дверью, оставив в репетиционной комнате, выделенной ансамблю, своего незадачливого руководителя в гордом одиночестве. Времени на формирование нового вокально-инструментального ансамбля Яшке было отпущено ровно две недели. А по истечении это срока должен был собраться худсовет для принятия программы.
И тут Яшка вспомнил о пятерых школьниках, сколотивших свой маленький ансамблик в одной из школ поблизости от Дворца культуры. Как они играли, Яшка, естественно, не знал, но они постоянно приглашали его на школьные вечера, на которых музицировали, правда, извинялись, что аппаратура у них плохая, а вот если бы им позволили разок-другой поиграть на инструментах во Дворце, то это было бы просто счастьем. Подобных школьных ансамбликов вокруг Яшки крутилось множество, но не было среди них такого настойчивого, как этот.
Чем чёрт не шутит, решил про себя Яшка и отправился в школу на прослушивание юных энтузиастов. А назавтра ровно в десять утра ребятишки, сбежав с уроков, собрались у Яшки в репетиционной комнате, впервые взяли в руки профессиональные гитары и включили усилители…