– Что вам печалиться? – усмехнулся Яшка. – Вы человек устроенный, у вас всё в порядке.
– Это тебе так кажется. У тебя свои проблемы, у меня свои, – он вынул из пакета бутылку шампанского, яблоки, бананы и сыр. – Вот, прихватил с собой, чтобы не скучно было сидеть. Не возражаешь?
– Нет. Может, включить телевизор?
– Не надо. По израильским каналам нет новогодних передач, а кабельного телевидения для магазина я не заказал. Не будем портить себе новогоднее настроение…
Яшка согласно кивнул, и они пересели за стол. Ави откупорил шампанское, однако выпили они сперва водки. На душе у обоих стало легче, но хмель пока ещё не брал.
– Хочешь, спою тебе болгарскую песню? Мы её пели в Болгарии, когда были маленькими… – Ави вертел в руках яблоко и почему-то пытался его размять. – Только певец из меня никудышный, ты не смейся.
Пел он и в самом деле плохо, вдобавок подзабыл болгарские слова, и единственное, что удавалось разобрать Яшке, это постоянно повторяемое слово «Балканы». После того как песня закончилась, говорить ни о чём больше не хотелось, и они сидели друг против друга, пили без тостов, а под конец хозяин даже пустил слезу. Он молча плакал и как-то виновато улыбался.
Яшка благоразумно не задавал вопросов. Да и о чём ему расспрашивать хозяина? Наверняка в его возрасте человека уже одолевает бессонница, и ему нужен собеседник. Днём он вынужден держаться подтянуто и молодцевато, острить и обрабатывать клиентов наряду с рядовыми продавцами. И лишь вечером может позволить себе расслабиться. Для его домашних это и в самом деле дико – они привыкли к нему другому.
– Скучаешь по снегу? – неожиданно спросил Ави.
– Немного.
– А я скучаю. Раньше не скучал, потому что в Болгарии мы жили очень бедно, не было на зиму ни одежды, ни обуви, и снег для меня всегда был символом пронизывающего холода, сырости, болезней. Потом мы перебрались в Израиль, и долгое время о снеге я даже не вспоминал. А совсем недавно вдруг затосковал по нему. По тому снегу, который топтал в Болгарии своими худыми детскими башмачками…
И снова наступила тишина. Ави смотрел сквозь чёрную витрину, и Яшка тоже выглянул на улицу. Там было всё по-прежнему, лишь машин перед двенадцатью часами стало меньше. Расшалившийся ветер трепал целлофановые мешки с мусором, выпавшие из переполненного бака неподалеку. Шум в соседнем ресторане не стихал, и ритмичные звуки диско неожиданно сменились дурашливым разноголосым рёвом «В лесу родилась ёлочка».
– Давай ещё выпьем, – предложил Ави и покосился на почти пустую бутылку. – Завтра у меня будет болеть голова, но это не важно. Главное, что сегодня хорошо…
Яшка плеснул ему в стаканчик остатки водки, и тот, не дожидаясь, выпил.
– Я сейчас схожу и куплю в ресторане ещё бутылку… – алкоголь начал действовать, и его речь потеряла чёткость. – Ты скажи, не стесняйся… Эх, по снегу бы сейчас пройтись, чтобы под ногами хрустел…
Наблюдать за нетрезвым хозяином было неприятно. А он бесцельно перебирал руками по столу, рассыпал и собирал в стопку какие-то бумаги, и речь его становилась всё более и более невнятной.
Тем временем Яшка вспоминал прошлый Новый год, а может, даже позапрошлый. Почти всегда он проводил эту ночь на праздничных мероприятиях во Дворце культуры, а если там не было концерта и можно было уйти, то его всегда приглашали друзья в весёлые домашние компании. Но даже не это вспоминалось сейчас, а то, как вместе со всеми он непременно шёл после застолья к ёлке на центральной площади. Там было полно людей, выпивших и добродушно-весёлых, которые беззлобно дурачились, катались в сугробах, кидались снежками, нестройно голосили песни. И над этим светящимся и сумбурным карнавалом всегда царила ночь с тёмным глубоким небом, с которого сыпались потоки и целые водопады снежинок.
Яшка посмотрел вверх, но сквозь решётку был виден лишь кусочек неба, освещенный окнами многоэтажек. Но небо всё равно было знакомым – по-прежнему глубоким и тёмным, с редкими звёздами и движущимися мигающими огоньками. Таким, каким оно и должно быть в этот волшебный час.
Раньше, перед самым Новым годом, он всегда по детской привычке загадывал желание. Желания, как правило, не сбывались, но Яшка все равно загадывал, будто с последним боем телевизионных курантов что-то в мире обязательно должно измениться…
Часы уже показывали пять минут первого. Сегодня загадать желание Яшка не успел. Он грустно вздохнул и снова посмотрел на Ави. Подложив руку под голову, хозяин спал за столом и во сне улыбался. В бутылке было пусто, и из опрокинутого разового стаканчика растекались последние капли недопитой водки.
На глазах у Яшки навернулись слёзы. Он полез в карман за платком, но случайно выглянул на улицу сквозь витрину и обомлел: медленно и неслышно падали крупные, словно вырезанные из лёгкой папиросной бумаги снежинки. Он этому даже не удивился, лишь сглотнул слюну, опустил голову на руки и уснул. Во сне Яшка улыбался, совсем как старый болгарин Ави, которому сейчас наверняка снился снег, и он всё ещё ходил по нему в своих старых детских рваных башмачках…
5. Сосиски и ведьма Барби
С этим малосимпатичным дядечкой Яшка познакомился тоже в отделении Министерства абсорбции, просматривая объявления о курсах для новых репатриантов. Его немного покоробило, когда дядечка, даже не представившись, обратился к нему, совершенно незнакомому человеку, на ты. Его реакцию дядечка сразу заметил и усмехнулся:
– Чего морщишься? Ты, приятель, наверное, ещё не знаешь, что мы, израильтяне, обращаемся не только друг к другу, но и ко всем подряд на ты? Сам-то, наверное, совсем недавно приехал в страну и ещё ни черта не врубился в наши суровые реалии?
– Ну, где-то так, – уклончиво ответил Яшка.
– А если так, то должен привыкать жить как израильтяне. Отвыкай от старых совковых привычек.
– От каких привычек мне нужно отвыкать? – заинтересовался Яшка, смерив его недоверчивым взглядом с головы до ног.
Дядечка высокомерно тоже смерил его взглядом и охотно продолжил:
– Советский человек, какой бы доход у него ни был, всегда живёт на широкую ногу. Даже если у него нет ни гроша за душой, то всё равно не отказывает себе ни в еде, ни в гулянках, ни в развлечениях. И это его главная проблема, потому что в Израиле нужно жить экономно и считать каждую копеечку, иначе…
– Что иначе? – не удержался Яшка и хмыкнул.
– Иначе тебе придётся совсем хреново. Вокруг тебя солнце, море, прекрасные девушки, масса соблазнов, а ты ходишь вокруг всего этого, облизываешься, как кот, но ничего не можешь себе позволить.
– А вы… ты всё себе позволяешь?
– Ну, как тебе сказать… Миллионером в Израиле я не стал, но и в долг жить не привык, потому что научился обходиться самым необходимым.
– Но море, солнце и девушек всё-таки себе позволяешь?
– напомнил Яшка его же слова.
– Солнце и море у нас бесплатно. Или почти бесплатно, – вздохнул дядечка, – а девушки… да ну их, девушек! У меня жена и сын… Нужно, повторяю, уметь жить экономно, тогда проблем не будет.
– И как жить экономно?
– Во-первых, меньше ходить по всяким магазинам и не реагировать на рекламные акции. «Купи три, а четвёртое получишь бесплатно» – ну зачем мне это четвёртое? Решил, предположим, закупить продуктов на неделю, составь список и иди в ближайшую продуктовую лавку. Приобрёл строго по списку – и дёру оттуда. А если станешь разглядывать товары на полках, то не удержишься и прихватишь что-то ещё. Во-вторых, та же картина с мебельными и одёжными магазинами. Не обязательно покупать себе новые электротовары и диваны со шкафами. Всё это можно в хорошем состоянии найти на помойках, куда перед каждым праздником израильтяне выставляют старые вещи. У них, видите ли, принято постоянно обновлять гардероб и мебель. Пуговка оторвана на блузке, немного облицовка поцарапана на кресле или уголок отбит у шкафа? Ничего страшного, руки у тебя есть, можешь сам подремонтировать, заштопать, приколотить. И всё будет как новенькое.
Увидев, что Яшка невольно поморщился, он поспешно прибавил:
– Эти люди прожили в стране лет по двадцать-тридцать и считают, что боженьку за бороду ухватили, вот с жиру и бесятся. Оттого и в долгах сидят, а грабителям-банкам это только на руку. И всех это устраивает, но только не меня. Принцип у меня такой – никаких ссуд не брать, в долги не влезать, минус на счету не допускать.
– Разве такое возможно? – усомнился Яшка. – Эти, которые по двадцать-тридцать лет в стране, в долгах как в шелках, но настроение у них прекрасное. А ты, брат, всегда в плюсе, и что-то не очень жизни радуешься… А ещё учить пытаешься, как правильно жить!
– Я ж тебе уже сказал: начинай экономить на всём, на чём можно. Свет без нужды не включай, лишнюю воду из крана не лей, общественным транспортом не пользуйся – пешком передвигаться полезней для здоровья, ну, а еда – на еде самая большая экономия…
– На еде?!
– Мы, например, всей семьёй съедаем максимум одну сосиску в день, и нам хватает! Сперва голодно было, а теперь привыкли. Посмотри, какая у меня фигура!
– Одну сосиску на троих?!
– Да, режем на три части, и каждому по кусочку. Три картошки варим – каждому по картошке. А вечером – чай с сахаром и печенье… Вполне здоровая и полезная пища. Не находишь?
После этих слов ни о чём разговаривать с ним Яшке больше не хотелось. А ночью после того разговора ему приснилась бедная сиротская сосиска, над которой они всей семьёй заносят острый нож, потом варварски разрезают на три части и едят, едят, едят её, терзают бедную зубами…
Утром же первое, что он подумал: может, существует всё-таки какой-то другой способ, кроме жёсткого и упрямого скупердяйства, стать успешным и самодостаточным в этой нелёгкой израильской жизни? Не экономить же в самом деле на сосисках!.. Способ, может, и существовал, только никто о нём Яшке пока не рассказал, хотя все вокруг что-то непрерывно советовали. А может быть, именно этот самый замечательный и верный с