Но армейскую иешиву охраняли сами учащиеся, а Яшка работал в детской иешиве неподалеку, в которой учились мальчишки до армии. Раз в час он совершал обход своих «владений», остальное время сидел неподалеку от ворот в высокой решётчатой ограде, опоясывающей обе иешивы, и разглядывал чудесные пейзажи вокруг.
Пейзажи были действительно замечательными. Поселение находилось на высоком холме, а внизу на многие километры вокруг расстилалась каменистая долина, изрезанная тонкими причудливо изгибающимися лентами дорог. То здесь, то там белели аккуратные кубики домов арабских деревень, окружённые низкими стенами из необработанных камней, и такими они казались издали мирными и спокойными…
Когда Яшка работал с вечера до утра, то любовался закатами и рассветами, которые тоже были здесь совершенно замечательными. Правда, после бессонной ночи спать хотелось неимоверно, и впечатление от первых рассветных лучей смазывала усталость, но всё равно это было здорово. В городе среди не остывших за ночь стен и всевозможных уличных испарений такой красоты не увидишь.
Вечерами около него собирались ученики иешивы. Они приносили стулья или рассаживались на земле и слушали его, а он всегда что-то рассказывал. Порой пересказывал прочитанные книжки или просмотренные фильмы, иногда сам сочинял на ходу, и каждый раз чувствовал, что говорит на иврите всё свободней, а его понимают всё больше и больше. Подобные посиделки заканчивались далеко за полночь, но и когда все, зевая, расходились спать, Яшке было не скучно. Он глядел на холмы, на редкие огни на горизонте, слушал звуки невидимых автомобилей с шоссе и разноголосое кукареканье петухов, которые, вопреки сложившемуся стереотипу, голосили не только на рассвете, а всю ночь напролёт. Что уж говорить о людях, если даже петухи не подчинялись здесь законам природы…
В этих благословенных библейских местах вместе с ночной прохладой и запахом остывающих камней расстилались такое умиротворение и такой покой, что не хотелось даже шевелиться на своём жёстком стуле. Неужели кто-то осмеливается нарушать сложившийся тысячелетиями порядок вещей на этой земле? Даже плохих мыслей, казалось, в голове возникнуть не должно в таком месте и в такое время.
При этом редкие ночные выстрелы, доносившиеся из мрака, казались какими-то невзаправдашними, напоминающими мирный стук закрывающейся калитки. Но это были выстрелы, и не обращать на них внимания Яшка не имел права. Может, это учебные стрельбы, ведь тут совсем недалеко военная база? Он переводил взгляд на ярко освещенные бетонные казармы внизу у дороги, обнесённые забором с колючей проволокой, но там в ночное время было чаще всего безлюдно и тихо. Лишь на вышках иногда поблёскивали оптикой приборы ночного видения у часовых. Это успокаивало: не один он бодрствует в этот час, и, если, не дай бог, что-то случится, ему обязательно придут на помощь.
В тот вечер с самого начала всё пошло не так, как обычно. Едва Яшка приехал в поселение, ему тут же по внутренней связи сообщили, что поступило предупреждение о террористе-смертнике, который вышел из деревни поблизости для совершения своего грязного дела. Куда он направился, пока не известно, но его разыскивают, и бдительность должна быть повышенной.
Чтобы добраться до нас, привычно подумал Яшка и даже ухмыльнулся, нужно невидимкой проскочить мимо военной базы, если он приедет на машине. Иначе сюда никак не попасть, а затем преодолеть пешком довольно большое расстояние, притом в гору и в густой ночной роще, вдобавок перелезть через две решётчатые ограды, опоясывающие поселение. А там ещё суметь не попасться армейским патрулям, периодически объезжающим на джипах ограду. Маловато-то шансов у парня, лучше бы он взорвался в своей деревне – не таким усталым и потным предстал бы перед вожделенными райскими гуриями!
И тут же другая мысль царапнула его сердце своими холодными коготками: но ведь был же здесь уже когда-то крупный теракт! Где-то недоглядели, где-то проспали, а где-то просто прошляпили. Свечи в столовой иешивы до сих пор не гаснут…
– Ничего, брат! – пробормотал вслух Яшка. – Уж мы-то будем начеку с моим старым добрым парабеллумом, – он оглянулся по сторонам и вытащил из кобуры пистолет, попробовал покрутить на указательном пальце, как ковбои в вестернах, но ничего не получилось. – Если этот подонок сюда явится, пуля в лоб ему обеспечена! Только вряд ли ему сюда пробраться.
Он и сам не ожидал от себя такой воинственности. А что, рассуждал он про себя, муху я и в самом деле не обижу, потому что не за что, а вот террориста… Эта мысль ему понравилась, ведь защищать людей с оружием в руках – его сегодняшняя обязанность, и свой хлеб он жуёт не напрасно. Если пока не вышел случай пострелять по живой мишени, то… слава богу, что не вышел.
После сообщения об опасности, телефон замолчал. А к полуночи и вовсе наступила полная тишина. Яшка ещё немного послушал музыку по плееру, а потом решил чуточку подремать. Всё равно в такой тишине каждый шорох за воротами разносится отчётливо, а сегодня даже ветра нет – такое безмолвие. И мальчишки притихли в своих «караванах»-домиках, уже улеглись спать.
Чтобы не заснуть окончательно, Яшка решил периодически прохаживаться вдоль ограды, а в промежутках между обходами читать книгу. Но читать было лень, да и глаза предательски слипались. Лучше просто сидеть и размышлять о совсем уже отвлечённых вещах. О музыке, например, или о литературе.
Наверное, он всё же задремал, потому что не сразу расслышал, как снизу, на военной базе, заверещал динамик, подавая сигналы тревоги, и сразу засуетились мелкие фигурки в солдатской форме. Сверху, с холма, это было видно как на ладони. Фигурки на бегу надевали на головы каски, обтянутые брезентовыми чехлами, и вставляли в автоматы рожки с патронами. Со стороны дороги донёсся надрывный рёв ещё невидимых армейских джипов и тревожно замелькали разноцветными мигалками неизвестно откуда взявшиеся полицейские автомобили.
– Интересные дела творятся! – пробормотал Яшка и сразу почувствовал, как сердце забухало в груди.
Он принялся с интересом следить за дорогой, по которой вереницей уже поднимались к поселению армейские и полицейские машины, притормаживали у ворот, а те почему-то раздвигались очень медленно. Из машин стали нетерпеливо выскакивать люди с автоматами и разбегаться по тёмному ельнику.
Первым к нему подъехал белый полицейский фольксваген, из которого вылез, тяжело отдуваясь и смахивая салфеткой со лба пот, толстяк с лёгким, почти игрушечным «узи» в руках.
– У тебя, охранник, всё в порядке? – крикнул он вместо приветствия и принялся озираться по сторонам.
– Естественно, – пожал плечами Яшка и стал на всякий случай вытаскивать из кобуры свой парабеллум. – Что случилось?
Не обращая на него внимания, полицейский принялся что-то быстро говорить по переговорному устройству, потом, переваливаясь с ноги на ногу, побежал вдоль ограды, однако, пробежав метров двадцать, остановился и махнул рукой Яшке:
– Беги сюда, будешь мне помогать!
Тем временем в распахнутые ворота въехал зелёный армейский джип, из него вылезло трое солдат, которые, ни на кого не глядя, тоже побежали вдоль ограды, но в противоположную сторону. Где-то снизу, в тёмной роще, уже раздались первые гулкие выстрелы, эхом раскатывающиеся по округе.
– Ну, чего стоишь как истукан? – недовольно проворчал полицейский.
– Что я должен делать? – огрызнулся Яшка.
– Пока ничего, – вздохнул полицейский и снова полез за салфеткой. – Как тебя хоть зовут?
Ответить Яшка не успел, потому что за оградой мелькнула тень, и полицейский встрепенулся.
– Что смотришь? – хрипло выкрикнул он. – Это же террорист, стреляй по нему!
Он принялся целиться в темноту из своего «узи», но там уже никого не было.
Одиночные выстрелы снизу тем временем переросли в беспорядочную пальбу, которая постепенно стала приближаться к ним. Яшка оглянулся на «караваны» и увидел, как там зажигается свет в окнах и отовсюду выглядывают любопытные мальчишеские лица.
– Идиоты, – скрипнул он зубами, – вы же со своим светом в окнах отличная мишень для террориста! Как этого не понимаете?! Никто не объяснял вам, что ли?
Он снова перевёл взгляд на полицейского, но тот принялся возиться со своим «узи», не обращая на него внимания.
И тут неясная тень у ограды неожиданно материализовалась в человека. Вцепившись руками в сетку, тот ловко подтянулся и стал карабкаться наверх.
– Стреляй! – снова выкрикнул полицейский, и Яшка, почти не целясь, выстрелил.
Человек сразу обмяк, но с ограды упал не сразу. Несколько раз судорожно дёрнулся, однако свалился лишь тогда, когда последним усилием попробовал одной рукой что-то вытащить из кармана куртки, второй же по-прежнему цеплялся за верхнюю перекладину.
– Кажется, мы его грохнули! – нервно захихикал полицейский. – С первого выстрела!
Он тоже несколько раз выстрелил сперва в воздух, потом в неподвижное тело террориста, лежащее по другую сторону ограды, и сразу принялся что-то бодро докладывать по мобильнику.
Всё, что происходило дальше, было словно окутано туманом. Яшка отрешённо поглядывал на неподвижно лежащее тело террориста, и ему почему-то всё время хотелось пить, однако бутылки с водой под рукой не оказалось.
Завывая сиренами, в ворота въехало несколько машин. Сапёры в пластиковых масках и бронежилетах обследовали тело и местность вокруг, потом приехала санитарная машина, в которую погрузили убитого и быстро увезли. Вокруг суетилось множество людей, в основном военных и полицейских, появился даже директор иешивы рав Юваль, живший неподалеку и в ночное время в иешиве никогда не появлявшийся.
Яшку отозвал в сторону какой-то незнакомый седой полицейский, на груди которого в три ряда поблёскивали пёстрые орденские планки.
– Ты иврит хорошо понимаешь? – он доверительно похлопал Яшку по плечу и прибавил: – Отойдём, парень, в сторону, нам нужно кое о чём поговорить.
Они отошли в тень под невысокой оливой и остановились.